Александр Михайловский - Народ Великого духа

Тот же день и час. сорок километров к северу от Большого Дома, ночная якорная стоянка «Отважного»

Сергей Петрович Грубин, духовный лидер, вождь и учитель племени Огня.

Известие, которое мне привезли маленькие храбрые девочки Гаитэ-Герта и Фаитэ-Фая, в буквальном смысле ошарашивало. Сказать честно, о римских легионерах я говорил немного в шутку, опасаясь выходцев из более поздних времен; и вот она, новость: эти самые легионеры у нас уже на пороге, и если не сегодня ночью, то завтра утром придется с ними сражаться. И это неизбежно. Враг будет разбит, победа будет за нами, а живые мерзавцы позавидуют мертвым. Только так, и никак иначе. Люди, которые без всякой пощады истребили один из самых безобидных кланов, не достойны иного отношения. И при этом даже не возникает вопроса, откуда они тут взялись. Понятно, что оттуда же, что и остальные. Вопрос, который стоит передо мной, несколько иного рода. Не стоит ли мне сейчас плюнуть на риск, сняться с якоря и прямо так, ночью, полагаясь только на показания сонара, отправиться в плавание к Большому Дому? А вдруг враг нападет достаточно рано, и Андрей, сражаясь с ворами и грабителями, будет нуждаться в моей помощи и поддержке? К тому же потом мне потребуется своевременно принять участие в разделении побежденных на фракции агнцев и козлищ. А то нашему главному охотнику только дай порулить – потом костей не соберешь, ибо агнцев у него не будет, одни козлища.

Итак, решено: сейчас я окликну Алохэ-Анну, пусть готовит «Отважный» к отплытию. Надеюсь, у Большого Дома мы будем вовремя или даже чуть раньше и при этом сонар нас не выдаст, а Гаронна не съест.

25 августа 2-го года Миссии. Суббота. Утро. Окрестности Большого Дома.

Андрей Викторович Орлов – главный охотник и военный вождь племени Огня.

Ночь прошла без происшествий. Никто не потревожил наших растяжек и не попытался проникнуть к нам через лес, который, помимо бойцыц Виктора де Леграна и Гуга, охраняли приемные Зарины дети из волчьего племени. Правда, рассвет все-таки ознаменовался некоторым беспокойством, но оно, так сказать, было приятного толка. Это прибыл Петрович на своем «Отважном», – он всю ночь гнал судно вверх по течению. Говорит, что боялся не успеть к главным событиям: к самому сражению и тому, что за ним неизбежно последует. Так вот кто у нас истинный авантюрист! А ведь всю жизнь прикидывался мирным учителем труда…

Поскольку ночью никто не явился, необходимость в сигналке отпала, так что я лично снял растяжку, а Тами смотала лубяную веревку. В хозяйстве пригодится. Кроме того, я вызвал к себе Гуга и приказал выдвинуть вперед дальний разведывательный дозор – с тем, чтобы быть заранее осведомленными о подходе противника. Но при этом я добавил, что не стоит зарываться и забывать о том, что против нас действуют профессионалы, отлично сведущие в том, что такое разведка и боковые дозоры… Поэтому важно не только выследить приближающегося врага, но и не позволить вражеским разведчикам обнаружить себя. В противном случае это будет считаться поражением, ибо вражеский командир должен быть уверен в нашей беспечности и внезапности своего появления.

А дальше наступил некоторый ступор. Ну хоть убей, не помню я, как там воевали римские легионы, и потому даже не догадываюсь, какую тактику применит Секст Лукреций Карр. Нас на службе как-то не натаскивали на войну с римскими легионами. И вот тут мне на помощь пришел Петрович. Он же учитель не только труда, но и истории…

– Значит так, – сказал он, выслушав мои вопросы, – основная тактическая единица в римской армии – это манипула. По смыслу это сто двадцать солдат, построенных квадратом пятнадцать на пятнадцать метров: двадцать солдат по фронту и шесть рядов в глубину. Поскольку сознание у римлян включает в себя только прямые линии и такие же прямые углы, то атака на наш поселок будет вестись вдоль оси дороги, соединяющей жилой поселок с Большим домом, те более что она имеет продолжение в виде брода через ручей и уводящей к лесу натоптанной тропы. Метров на четыреста ниже по течению, в пойменной зоне, берега Дальнего становятся топкими и всплошную зарастают камышом, да так, что там увязнет даже атакующий носорог. Выше по течению от брода на таком же расстоянии по обоим берегам ручья начинаются сплошные заросли крапивы. Сейчас она как раз в самой силе. Легионеры, которых при движении эта крапива будет хлестать по голым ногам до самых фаберже, тоже ничем не прикрытых, несомненно, оценят это препятствие по достоинству. Вот эти-то восемьсот метров по фронту и двести метров в глубину (от ручья до опушки леса) и станут нашим полем боя, где и будут маневрировать коробки римских манипул. Обычно полный легион строится по когортам в три эшелона: четыре когорты в первой линии и по три во второй и третьей. Но это для полномасштабного сражения. Мы же, со своей сотней вооруженных непонятно чем баб, этому трибуну покажемся легкой добычей и, скорее всего, он, не извращаясь, развернет свое войско в классические три шеренги – как говорится, от края до края. Или выстроит их коробками с интервалами, постаравшись перекрыть все доступное пространство, чтобы никто не ушел из-под удара…

– Не надо считать врага глупее, чем он есть, – сказал в ответ я, – и умнее его считать тоже не стоит. Если мы соберем свою сотню в коробку прямо у дороги, как бы преграждая путь к Большому Дому и его сокровищам, то этот Секст Лукреций и нанесет удар в том направлении, свернув свои войска в штурмующую колонну, чтобы поскорее смять немногочисленных защитников и поскорее дорваться до грабежа. А это очень хорошо для пулеметного огня с флангов. Надо будет только эти фланговые пулеметные точки как следует замаскировать и уставить еще один станкач в центре, чтобы бил атакующим прямо в лоб. И ручники поставить там же: расстрел атакующей колонны продольным огнем – это то, что доктор прописал. Но кульминация произойдет тогда, когда Гуг и Виктор замкнут кольцо окружения и откроют огонь с тыла. Ох и начнется же тогда веселье; думаю, что ни одна тварь не уйдет живой…

– Постой, Андрей, – сказал Петрович, – ты что, хочешь истребить этих римских легионеров до последнего человека, не разбирая правых и виноватых? Их же там больше тысячи…

– Вот потому и хочу, – сказал я, – что их больше тысячи. Они даже без оружия нас толпою задавят. Все наше племя сейчас раза в три меньше и на девяносто процентов является бабами.

– Вот этого я и боялся, – вздохнул коллега, – но не в смысле того, что нас задавят толпой, а боялся твоего испуга перед слишком многочисленным врагом. Есть у меня чувство, что это не только угроза, но и возможность. Если мы тупо перебьем эту толпу, на что особого ума не надо, то никакого развития у нас категорически не получится. Я не говорю о том, что мы по-толстовски принялись миндальничать с этими субчиками, но после того как они признают свое поражение и взмолятся о пощаде, никаких расстрелов обреченных и добивания раненых быть не должно, сколько бы их там ни осталось. И отец Бонифаций, и Витальевна скажут тебе то же самое. Черт возьми, Андрей, дело тут не в одной гуманности. Неужели ты не хочешь, чтобы у тебя в строю стояли настоящие кадровые солдаты, а не бабы с девками, как сейчас? На худой конец, будет кому обычными топорами прорубать сто двадцать километров просеки к пароходу.