Александр Михайловский - Народ Великого духа

Но это было еще не все. Когда «шпионов» скрутили и те уже обнюхали тяжелый кулак Гуга, убеждающего их соблюдать тишину, у нас обнаружились новые гости. Не менее десятка половозрелых мужских особей в полном римском доспехе (только без щитов) крались следом за кельтами в своем незабываемом стиле «слон в посудной лавке». И тут мирно не получилось. В сторону бойцыц из отряда Гуга полетели несколько пилумов, в результате чего одна из Волчиц была ранена железным штырем в плечо. В ответ девки произвели несколько выстрелов из дробовиков и явно в кого-то попали, – по крайней мере, вопили пораженные долго и со вкусом. В результате вышла боевая ничья с ранеными с обеих сторон. По-хорошему следовало бы догнать вражин и добить или взять в плен, но Гуг предпочел не рисковать. А то начнешь догонять в азарте и нарвешься на засаду, – а это уже совсем не гут. Я всецело одобрил его решение: задача разведки – не воевать с противником, а своевременно вскрывать его замыслы и информировать о них командование (то есть меня).

Удовольствовавшись первыми двумя языками, Гуг выставил секреты, строго-настрого приказав в случае обнаружения подозрительных людей, не раскрывая себя, немедленно отступать к поселку на ручье Дальнем, где я собирался строить оборону. После этого оба пленных и раненая были отправлены к Большому Дому, куда уже мчались на всех порах Люся и Марина Витальевна, узнавшие об экстраординарном происшествии из записки, которую я отослал в столовую вместе с Плотвичками. Только, как выяснилось, разговаривать с пленными мне требовалось уже через кельтского переводчика, поскольку эти рыжеватые вислоусые хлопцы, похожие на глубоко провинциальных хохлов-селюков, оказались сбежавшими от римлян кельтами-вибисками, дальними родственниками, почти предками, кельтов-думнониев. На выбор в качестве переводчиков у меня была леди Гвендаллион, а также отец Бонифаций. Нет, вру – падре подошел позже, поскольку в тот момент, когда он мне потребовался, он находился в самой народной гуще, так что начинать допрос пришлось только при помощи леди Гвендаллион.

Так вот: эти два типа, Кокидус и Таранис (первый постарше, второй помоложе) оказались весьма скользкими субчиками. Я сразу почувствовал, что есть нечто, что они предпочли бы оставить в тайне. Но леди Гвендаллион помогла мне раскрутить этих двоих до исподнего – и выяснилось, что они совсем не были военнопленными, а добровольно поступили проводниками на римскую службу… Ну что ж – и ко мне поступят, если мы сговоримся в цене. И тут я им сказал, что цена здесь – это не золотые или серебряные монеты (все это не имеет хождения в этой местности), а их собственные жизни, сохранность которых зависит от правдивости ответов на мои вопросы. И дальше разговор перешел уже в деловое русло: где, когда и сколько. Этих субчиков даже не пришлось бить, раскололись они от макушки и до пупа, а уж когда пришел отец Бонифаций и начал добрым голосом рассказывать им об адских муках, раскаяние этих двух бандитов стало совершенно искренним. Теперь они, наверное, уже жалели, что убежали из легиона, ведь в случае необходимости мы могли измыслить для них куда более страшную казнь, чем придумали бы тупоголовые потомки Ромула и Рема. Но у меня нет к ним жалости: предатели – это всегда предатели, даже если пока предали они только наших врагов.

Больше всего меня беспокоила только пара вопросов. Первый: попрется этот Секст Лукреций Карр к нам на ночь глядя или же дождется утра? Если он осознает серьезность того, с чем столкнулся, то попробует застать нас ночью врасплох, а если нет, то его надо ждать уже утром. Возможен комбинированный вариант – выступление затемно и атака ровно на рассвете. С учетом почти тридцатикилометрового пути вдоль извивающейся реки шагать легионерам придется всю ночь, на полное истощение. Второй вопрос: каким путем римский военный трибун двинет на нас свое бесштанное войско: через пока еще не распаханный нами заливной луг или через лес? Лес, конечно, дает иллюзию скрытого перемещения, но именно что только иллюзию. Мои разведчики среди деревьев дадут сто очков вперед любому Чингачгуку. К тому же по плотному лесному массиву невозможно провести сколь-нибудь крупное подразделение без утраты организованности и порядка. Так что по всему выходит, что римские когорты двинутся к нам как раз через луг, а не через лес.

А чтобы подстраховаться, я вызвал к себе Виктора Леграна и приказал ему взять свой взвод, двойной боекомплект и вместе с взводом Гуга встать на ночевку в лесу. И никаких дробовиков в обоих взводах; тяжелые скутумы наверняка защитят этих засранцев от картечи. На вооружении у бойцыц, вышедших навстречу врагу, будут исключительно «американки». Остроконечная пуля прошьет любой щит навылет. Но геройствовать я им категорически воспрещаю. Если легионеры попрутся на них через лес, то следует вести арьергардный бой и отступать на основные позиции. Если же враг их не обнаружит, то им потребуется совершить обходной маневр и зайти к противнику с тыла. Два станкача и два ручника с фронта, а также четыре ручника во взводах у Гуга и Виктора с фланга и тыла позволят нам при необходимости нашинковать тут хоть всю тысячу. Хватило бы патронов в набитых дисках к «люськам». Чем этот пулемет хорош – в его диске нет пружины, которая может ослабнуть, поэтому снаряженные про запас диски способны храниться длительное время. А чтобы враг неожиданно не прилез к нам ночью со стороны луга, я распорядился установить там растяжку, смастеренную из лыковой веревки и американской реплики «лимонки». При этом я рассчитывал на эту растяжку скорее как на сигналку, чем как на серьезное средство поражения. В противном случае там следовало минировать весь луг подряд.

Кстати, необходимо предупредить и Петровича. Еще один пулемет в деле лишним не будет. «Отважный» сейчас в рейсе к Сереге за очередным грузом и может получиться неприятная коллизия: вот он подходит (ни сном, ни духом, что тут происходит), и неожиданно становится свидетелем того, что нас на берегу идет жестокий бой. Поэтому нужно написать ему записку и отправить ее навстречу кочу на челноке с парой незамужних девиц-полуафриканок. Миновать друг друга у них никак не получится.

Тот же день. Поздний вечер. Двадцать километров к югу от Большого Дома, холм в центре современного Бордо, временный полевой лагерь 8-й, 9-й и 10-й когорт VII легиона.

Командующий отрядом военный трибун Секст Лукреций Карр.

Разведчики вернулись только поздно вечером, и возвращение их было печальным. Двое из них пострадали: у одного была окровавлена половина лица, другого, с раной в ноге, товарищи несли на самодельных носилках. Эти несчастные встретились с превосходящими силами врага и были вынуждены отступить, опасаясь полного окружения и уничтожения. Декан разведчиков, старый воин Луций Сабин, счел, что в его обязанности входит обнаружить врага и отступить в относительном порядке. В противном случае, если разведка погибнет в сражении, командование останется в неведении по поводу возможной угрозы.