Александр Михайловский - Народ Великого духа

Один из помощников товарища Орлова, которого он раньше назвал лейтенантом, кашлянул и сказал:

– Французский товарищ говорить, что он хотеть идти во французский поселений. Я ему сказать, что такой тут нет, что есть только один, наш поселений, а он мне не верить.

Командир сначала выругался от души нашим добротным русским матом (от которого даже потеплело на душе, потому что никакие иностранцы так не могут), а потом сказал:

– Знаешь, что, Виктор, объясни этим культурным европейцам, что если они не хотят пойти с нами, то останутся одни. Этот мир суров и неласков к одиночкам – их он воспринимает только в качестве корма для диких зверей и удобрения для растений. Тут есть только мы и первобытные племена, которые, может, примут их к себе, а может, и нет. И я уговаривать их не буду; товарищей Блохина, Седова и Шмидта вполне достаточно, чтобы считать заброс успешным.

– Господин Орлов, – неожиданно встрял в разговор наш бывший проводник, – разрешите обратиться?

– Обращайтесь, – кивнул Командир, – но на будущее имейте в виду, что если вам трудно выговорить слово «товарищ», то можете называть меня просто по имени-отчеству. Надеюсь, выговаривать «Андрей Викторович» вам религия не запрещает? И еще раз повторю для всех, чтобы потом не было обид. У нас тут нет «господ» и «товарищей», есть свои и чужие. Свои у нас зовутся товарищами, а с чужими мы говорим исключительно на языке оружия. Пример такого разговора валяется рядом с вами. Еще в самом начале этой эпопеи я дал себе слово, что у нас будут либо добрые соседи, либо не будет никого, и теперь по ходу дела придерживаюсь этого принципа. Понятно?

– Понятно, Андрей Викторович, – ответил Александр Шмидт. – Прошу Вас, разрешите мне переговорить с месье Броссаром? А то ваш товарищ немного неправильно подбирает аргументы.

– Разрешаю, – кивнул Командир, – но только быстро.

Уж не знаю как (разговор был довольно жаркий), но наш молодой проводник убедил французских товарищей добровольно проследовать вместе с нами в поселение, о котором говорил товарищ Орлов. И рядового Голубенко тоже не стали прогонять в лес. Только он теперь был на положении арестованного, как и пленный немец. Товарищу Орлову очень не понравилось его поведение, и он сказал, что будет ходатайствовать на суде о том, чтобы ему отрубили голову. Сначала я думал, что товарищ командир так шутит, но когда подчиненные ему девки-солдатки длинными ножами стали отрезать головы убитым немецким солдатам, то я переменил свое мнение. Черт его знает, что может быть в этом диком Каменном Веке… Товарищ Орлов сказал, что тут так принято – чтобы головы настоящих врагов всегда стояли на пиках на видном месте. А всем остальным, мол, пусть полакомятся дикие любители падали – им, мол, тоже кушать надо, тем более что это место достаточно далеко от поселения. Если падаль случилась рядом с домом, ее не оставляют валяться где попало, а кидают в реку. Сомы тут сейчас, говорят, попадаются с подводную лодку, никак не меньше, – поэтому в большой реке летом никто не купается, только во впадающих в нее речках.

И вот мы тронулись в путь к нашему новому дому, нагруженные как ослы всем тем, что было снято с тел мертвых германских солдат. А на пленного немца и Голубенко, кажется, нагрузили двойную норму. В сопровождение в качестве проводников, чтобы мы не заплутали, Командир выделил нам двух смешливых темнокожих девиц, местных аборигенок, которые сменили свои строго поджатые губы на доброжелательные улыбки. Девушки достаточно неплохо болтали по-русски, и от них мы узнали множество интересных и просто шокирующих вещей, которые творятся в так называемом племени Огня. Подумать только: у всех местных мужчин две-три, а у кого и по десятку жен! Товарищ Орлов в рамках борьбы за дружественных соседей разгромил несколько немирных соседних племен, а их женщин и детей перевоспитал и включил в свое племя. Благодаря этому мужчин в племени мало, а женщин много. А если учесть, что по местному закону все взрослые бабы (то есть товарищи женщины) непременно должны быть замужем, чтобы их дети всегда знали своих отцов – получается самое настоящее многоженство… И нас тоже, едва мы пройдем начальный карантин, тоже будут стараться оженить. Даже такого юнца как наш проводник. Поскольку ему уже шестнадцать лет, то тут он уже считается по настоящему взрослым мужчиной, который обязан трудиться, сражаться и размножаться на благо создаваемого вождями нового народа. Ну и дела! Впрочем, я догадывался, что впереди нас ждет еще масса удивительных открытий.

Тот же день, вечер, Лес в окрестностях Большого Дома.

Андрей Викторович Орлов – главный охотник и военный вождь племени Огня.

Больше ничего хоть сколь-нибудь знаменательного или хотя бы интересного в этот день не случилось. Мы даже не успели догнать группу Гуга, как все стало ясно. Следы беглецов и следовавшей за ними погони, слегка петляя из стороны в сторону, привели нас к неприметному месту на склоне холма, где они и оборвались, словно обрезанные ножом. Все, поезд дальше не идет. Наш первейший следопыт чуть ли не обнюхал окрестности этого места и не обнаружил никаких дополнительных следов, идущих от точки перехода. Спите спокойно, дорогие товарищи. В наш мир проследовали только беглецы, а за ними погоня; и больше никого.

И вот теперь пришло время обдумать вопрос: а что же это все-таки было? Даже на первый взгляд все произошедшее выглядело более чем странно и по некоторым параметрам изрядно отличалось от предыдущих случаев забросов. Точка перехода не только поймала беглецов будто сачком, но после этого еще оставалась открытой некоторое время – по крайней мере, до тех пор, пока сюда не проследовала ослепленная преследованием ягдкоманда, влекомая идущими по следу собаками на поводках. Прежде не было ничего подобного. Саксы, которые гнались за кельтами-думнониями, своих жертв не догнали. Монтаньяры, преследовавшие Виктора де Леграна, тоже остались ни с чем. Римляне своих аквитанов поймали и попали сюда уже вместе с ними. Германская подлодка, торпедировавшая «Гордую Птицу», осталась в стороне от темпоральной воронки, иначе ее обломки тоже валялись бы где-нибудь поблизости.

Интересно, что думали немцы, когда проходили точку перехода – не в полной темноте, как беглецы (когда непонятно, на каком ты свете: на том или на этом), а ясным днем, когда видна плоскость, разделяющая миры. Любой нормальный командир в таких условиях остановится, осмотрится по сторонам, свяжется с командованием и потребует вызвать подкрепление. Неужели охотничий инстинкт гончих возобладал в этих немцах над человеческим разумом, и они были готовы преследовать своих жертв даже в глубинах ада? А что, это вполне возможно. Читал я в мемуарах наших разведчиков и партизан из тех времен, что стряхнуть такую ягдкоманду с хвоста попросту невозможно. Чтобы избавиться от этой дряни, ее надо уничтожить до последнего солдата. Во Франции, наверное, то же самое. Целью таких ягдкоманд были маки, беглые заключенные и британские парашютисты. Последние – в особенности. САС – фирма серьезная и сопляков к себе не набирала, так что солдаты немецкой ягдкоманды должны были понимать, что могут встретиться с самым серьезным противником. В таком случае непонятна роль сломавшегося юнца. Или этот тип не сломался, а лишь прикидывается? В таком случае избавляться от него требуется как можно скорее, иначе он наломает нам дров… а у нас и контрразведки никакой нет.