Александр Барышев - Южно-Африканская деспотия [СИ]

Остальные тоже не сидели зря, и куча породы возле водоема росла прямо на глазах. Просто, чтобы не мешать, они копались вдалеке от Боброва, но в пределах очерченного им круга.

Стемнело. Принесли факелы. Все бросили ковыряться в земле, и сошлись возле водоема, где Бобров лично промывал кучу породы. Вода от не успевающего осесть промытого грунта приобрела темно-коричневый цвет, и различить в ней что-либо становилось проблематичным. Бобров давно бы бросил свое занятие и поставил кого-нибудь другого, но как объяснить людям, что алмаз похож на тусклый кусочек стекла, если люди стекла в жизни не видели. Наконец, видимо от безысходности, он слегка реорганизовал свой труд, поставив на промывку одного из тех, кого он наметил в старатели, а сам просто просматривал результаты.

Глаза уже слипались, когда в промытой мелкой гальке пополам с крупным песком что-то почти неприметно блеснуло. Бобров уже сколько раз обманывался, принимая отблеск факела на мокром боку камешка за полноценный алмаз, что отреагировал достаточно вяло. Но промывающий слегка повернул лоток и отблеск не исчез. Мало того, он вспыхнул искрой, уколов глаз острым лучиком. Это уже не походило на отражение факела, и Бобров заинтересовался. Он коршуном бросился на лоток так, что промывщик с перепуга выпустил его из рук и блестящий камешек затерялся в десятках других.

Бобров нетерпеливо махнул рукой людям, держащим факелы:

— Ближе давайте!

И стал рыться в лотке. Факелы трещали. От них шел ощутимый жар, но Бобров не замечал, продолжая вычерпывать, разглядывать на ладони и отбрасывать в сторону мелкие камешки. Но вот он нашел то, что искал и замер на мгновение. А потом вскочил и заорал на всю степь:

— Нашли! Ура! Петрович, мужики, мы нашли алмаз!!!

Естественно, все полезли смотреть, и Бобров едва не уронил находку во второй раз. Он крепко сжал кулак и сказал:

— Так. Все отвалили. Покажу завтра при свете дня. А то сейчас уроним и уже не найдем.

Народ, недовольно ворча, стал расходиться.

— Ты смотри, — сказал Бобров Петровичу, заталкивая камень в карман и тщательно его застегивая. — Ведь в последний день нашли. Не ошибся я, выходит.

— Да здесь кругом этих алмазов, — повел рукой Петрович, что должно было означать наличие алмазов в окрестностях. — Помнишь, небось, где нашли первый алмаз в Кимберли?

— А как же, — сказал Бобров. — Еще бы. «Эврика». Рядом с деревушкой Хоуптаун. Только до него еще более двух тысяч лет вперед. Его на том месте еще нет.

— Вот, — сказал Петрович. — Тут если по берегам Оранжевой поискать…

— Поищем и по берегам, — сказал Бобров. — Какие наши годы.

Утром все встали пораньше. И не столько для того, чтобы проводить Боброва, который уходил на побережье с шестью товарищами, сколько для того, чтобы взглянуть на алмаз. Камень при ближайшем рассмотрении не вызвал той бури эмоций, которую вчера продемонстрировал Бобров. Тусклый, неправильной формы. Можно было бы сказать, что он похож на стекляшку, если бы они знали как выглядит стекляшка. Поощряя любопытство работников, Бобров дополнительно имел в виду, что теперь они представляют, как выглядит искомый алмаз, а значит, будут искать предметно. Потому как если бы он камня не нашел, еще неизвестно, что бы они в его отсутствие накопали.

Так что отбытие Боброва слегка задержалось, пока все, даже хромоногий повар, не рассмотрели, что же такое им предстоит добывать. Потом Бобров тщательно спрятал камень, чтобы не дай Бог не посеять по дороге, окинул последним взглядом уже обжитой лагерь на местности, названной без затей Кимберли, и под дружные пожелания счастливого пути маленькая группа отправилась в обратную дорогу.

Следом потопал мул, нагруженный Петровичем, потому что идти решили быстро, а Петрович, по общему мнению, был кадром слишком ценным, чтобы его переутомлять. Петрович, понятное дело, возражал, но как-то неубедительно. Несколько человек во главе со Стефаносом хотели было Боброва и компанию проводить, но Бобров отказался, заявив, что если Стефанос хочет убедиться в том, что они действительно ушли, так он ему это гарантирует. А вообще не стоит терять времени, потому что через месяц-полтора он вернется и, если за это время они не нароют хотя бы десятка камней, то всех их отдадут львам. Словно в подтверждение этих слов вдалеке послышался львиный рев. Стефанос посмеялся и остался.

Идти действительно было легче и быстрее. Петрович, сидя выше всех, осматривал окрестности и комментировал увиденное. Поклажи у мула кроме Петровича было немного: палатка, бурдюк с водой, да на пару дней провианта. Остальной провиант решили по ходу дела добывать охотой.

Тем более, что Петрович с седла запросто мог снять какую-нибудь антилопу. Ну, если бы умел метко стрелять.

На первую ночевку встали на месте предпоследней стоянки основной экспедиции, успев за день отмахать столько, сколько полным составом проходили за два дня. Понятно, что они были обременены раненым, и вообще шли в гору. И опять же, им не нужно было оборудовать стоянку, обнося ее колючими ветвями и собирая дрова для костра, потому что все это было сделано заранее. Оставалось только немного все подправить и — заселяйся.

Благодаря своей предусмотрительности Бобров с компанией проходили маршрут в два раза быстрее, чем шли к Кимберли. Если бы они еще не осторожничали, опасаясь змей и хищников на участках травянистой степи, то запросто могли проходить и по три дневных перехода основной экспедиции, особенно до того момента, когда один из них попал в лапы ко льву. Потом стало труднее, потому что расстояния переходов увеличилось.

Дорога, пробитая с таким трудом, успела местами зарасти. Взамен срубленных побегов выросли новые, примятая множеством ног трава умудрилась выправиться. Так что идущий впереди Бобров с трудом отыскивал тропу. Выходило так, что когда они пойдут обратно, тропу уже вообще будет не различить. Это не радовало.

Бобров ожесточенно махал мачете, оставляя зарубки и затесы. Спутники не отставали. Восседающий на муле Петрович, в связи с тем, что в лесу было ни хрена не видно, умолк и только изредка, встрепенувшись, спрашивал далеко ли еще до привала. В один из таких моментов ему на плечи свалилась змея, оказавшаяся питоном. Петрович даже не успел испугаться, а змей сообразить что к чему, как шедший сразу за хвостом мула замыкающий, в функции которого входила дополнительная зачистка растительности, снес змею голову мачете. Змей, испачкав Петровичу куртку кровью из обрубка шеи, свалился под ноги своему убийце и тот отшвырнул его в сторону. На этом приключение и закончилось.

Хищники группу Боброва не жаловали. Один только раз к ним вышел леопард, посмотрел вроде как укоризненно и ушел по своим делам. Бобров в ответ на его взгляд только развел руками, ну, мол, извини. По ночам, конечно, орали — этого не отнять, но уже к середине дороги путешественники привыкли и не реагировали. За отрядом, не отставая, следовало несколько шакалов и пара полосатых гиен. К ним привыкли и не отгоняли, а те регулярно пользовались остатками стола. Охота была богатой, особенно в саванне и «спутникам» регулярно доставались остатки этой охоты. Сначала, что вполне естественно, насыщались гиены. Но и шакалам немало перепадало, потому что, к примеру, из средней антилопы в дело шло едва ли одна треть, что как раз хватало на пару дней. А так как остальное хранить было негде и не в чем — приходилось выбрасывать. А тут как тут попутчики.