Александр Барышев - Южно-Африканская деспотия [СИ]

любили не только Бобов, но и мулы. Но деваться было некуда. И Бобров и мул тяжко вздохнули. Хорошо, что дальнейшего никто не видел.

На строительстве новой верфи народу было немного. Несколько человек занимались земляными работами без особого энтузиазма. Они не стали двигаться быстрее, даже увидев хозяина. Бобров прикинул объем оставшихся работ, подозвал старшего и спросил, надолго ли эта бодяга. Старший оказался наглым и заявил, что как бы они нее надрывались все равно получат два обола вдень. А если надрываться не будут, то получат те же два обола. И вопросительно посмотрел на Боброва. Бобров, собравшийся было уволить всех с завтрашнего утра, задумался. Потом сказал:

— Хорошо, я тебя понял. Значит так, вся работа стоит сорок драхм. И вы их получите в любом случае. Уяснил?

Старший медленно кивнул и, вдруг повернувшись, побежал к своим, с любопытством наблюдающим за течением переговоров. Что он им там сказал, Бобров не расслышал, но все бросились к оставленным инструментам и только земля полетела. Бобров, удовлетворенно вздохнув, повернул мула и все-таки решил накрутить хвост главному строителю поместья, который, словно догадавшись об этом, в данный момент отсутствовал.

Бобров ехал обратно в сильной задумчивости, пытаясь в уме распланировать оставшиеся до готовности верфи работы. Получалось слишком уж много, и он сразу же запутался в номенклатуре и последовательности. И решил для себя попробовать хотя бы недельку просидеть ровно, ни во что не вмешиваясь, и посмотреть, что из этого получится. Не зря же он подготовил и, можно сказать, выпестовал целую плеяду заместителей и помощников. Вот пусть они замещают и помогают.

— А я, — прикинул Бобров, — буду наслаждаться жизнью. Когда это я последний раз наслаждался?

Получилось, что на острове.

— Куда тороплюсь? Зачем? — задал Бобров сам себе риторический вопрос.

И сам себе на него не ответил. Вопрос-то был риторический.

Подъезжая к конюшне, проклятый мул, скорее всего, желая избавится от седока, перешел на рысь и Бобров и так ощущающий себя собакой на заборе, понял, что собакой чувствовать себя гораздо уютней. А тут, как назло встречать его вышел весь бабский коллектив в составе Златки, Апи, Дригисы и Меланьи. Бобров с тоской подумал, что его авторитет среди них уж точно упадет намного ниже плинтуса. И если Златка с Апи еще промолчат, то уж Дригиса с Меланьей оторвутся по полной. Особенно Меланья. Бобров резко натянул поводья. Мул удивился и встал.

— Шеф! — закричала Меланья еще издалека. — Шеф! У нас вопрос!

Остальные энергично закивали, подтверждая ее слова. Бобров удивился еще больше мула. Однако, поняв, что немедленный остракизм ему не грозит, лег животом на переднюю луку и потихоньку перетащил правую ногу через муловский круп. Мул во время этих манипуляций стоял смирно, потому что уже несколько раз получал между ушей за то, что просто переступал копытами. Бобров благополучно сполз на землю и, стараясь не широко ставить ноги, хотя очень хотелось, направился к девчонкам.

— Ну, — подойдя, сказал он сурово.

— Шеф, — заторопилась Меланья, — в ваших записях черт ногу сломит. Более-менее упорядоченно они стали вестись, когда за них взялась Златка.

Златка расправила плечи и посмотрела гордо.

— Но, все равно, — добавила Меланья, — они оставляют желать лучшего…

— Не торопись, — прервал Бобров ее страстный монолог. — Если бы у нас все было упорядоченно, зачем мне было задействовать такой потенциал? Я потому и попросил вас…

— Это все понятно, — вмешалась Апи. — Но у нас принципиальный вопрос. Малаш, озвучь.

— Оставим упорядоченность, — продолжила Меланья. — Этот вопрос, будем считать, ты разрешил. — Но у нас действительно есть принципиальный вопрос. В тысяча девятьсот девяносто пятом году по вашему счислению… Или уже по нашему? Что-то я в этом деле путаюсь.

— Давай просто считать это счислением двадцатого века, — мягко сказал Бобров.

— Давай, — легко согласилась Меланья. — Так вот, летом тысяча девятьсот девяносто пятого года в вашем плавании с заходом на острова Лесбос и Кос с последующей стоянкой в Афинах впервые была замечена, так сказать, синхронизация с нынешним… тьфу ты, с четвертым веком до новой эры. Ты тогда конкретизировал год, в котором действо происходило — триста тридцать пятый.

Златка и Дригиса жестами подтвердили, что, да — так оно все и было. Апи промолчала — ее история началась немного позже.

— А теперь, внимание — вопрос, — щегольнула Меланья телевизионным жаргонизмом. — Нам отсл юн я вливать назад от триста тридцать пятого-тысяча девятьсот девяносто пятого года на начало истории в тысяча девятьсот девяносто втором году? Я имею в виду совмещение лет и событий. И, если да, то где взять материал? Я вот, например, хоть и самая пожилая девушка, — тут Меланья кокетливо улыбнулась и все улыбнулись тоже, показывая, что шутку поняли и оценили, — но все равно ничего не помню. Нам, рабам, не доводили.

На лица девчонок набежала тень, и Бобров поспешил увести разговор в сторону.

— Непременно отслюнявливать, — сказал он. — А чтобы совмещение было полным и правдоподобным, надо будет вам сходить через портал и у меня в квартире на верхней книжной полке, во втором ряду найти трехтомник, который называется «История древнего мира». Вам нужен будет второй том. Вот там все и описано про нужный период. Конечно, без подробностей, но нам их и не надо.

— Что, всем сходить? — тут же поинтересовалась Апи.

— Вот тебя бы я и не пустил, — ответил ей Бобров.

— Почему? — немедленно надула губы Апи.

— Потому что тебя можно отпускать куда-либо только в моем сопровождении, — ответил ей Бобров. — А я сейчас занят.

— Ну, Бобров, ну миленький, — начала канючить Апи.

Бобров уперся и ни в какую. Апи удвоила усилия. Как ни странно, ее поддержала Златка, которую Бобров считал самой разумной в этой компании. Бобров так удивился, что разрешил. Но сказал, что их будет сопровождать Прошка и, чтоб они не лезли куда ни попадя и пацана не втягивали. Прошку Бобров решил послать, потому что знал, что тот все его установки выполнит беспрекословно, и в то же время девчонки, будучи на несколько лет старше, постараются не ударить в грязь лицом перед мальчишкой. Вот такая получилась система сдержек и противовесов. Юрка явился через сутки и сперва всячески отмазывался от выпавшей на его долю почетной миссии, говоря, что с двоими он бы еще справился, но четверо — это явный перебор. Он держался целый час, пока Меланья его не уломала. Что она ему посулила — никто не знал, но девчонки забегали, собираясь. Хотя и шли на пару дней, одежды набрали целый чемодан (правда, на троих, Меланья собиралась задержаться и экипировалась отдельно), мотивируя это межсезоньем. Чемодан, что вполне ожидаемо, поручили тащить Прошке. Прошка тащил и ворчал, что обычаи в древней Элладе правильнее, чем в поместье, и бабы не шастают с чемоданами между временами. Девчонки помалкивали и только вредная Апи предложила самой нести чемодан, если Прошка такой дохлый. Прошка посмотрел на нее дико и заткнулся.