Александр Барышев - Конкуренты [СИ]

– Ты что, девочка? – осторожно спросил Бобров.

– Радуюсь, – отозвалась Златка из района Бобровской шеи, шмыгнув носом в качестве подтверждения. – Примчался какой-то встрепанный мальчишка и крикнул капитану, чтобы срочно забирал всех и шел в поместье. Ну что я могла подумать. Пока тот капитан соберется, пока дойдет... Мул-то всяко быстрее.

– Эх, – сказал Бобров, сел на очень вовремя подвернувшийся стул, усадил девушку на колени и обнял так, что та слабо пискнула.

– Золотая ты моя,Златка.

Девчонка перестала сдерживать себя и разревелась.

А тут как раз в дверь ввалился дядя Вася, придерживая двумя руками на животе здоровенную амфору как раз на один метретес, то есть почти на сорок литров. Амфору расположили между креслами, потому что из-за острого дна она не хотела стоять самостоятельно, и Вован лично соскоблил слой смолы на пробке. Отведав густого темно-красного вина, Серега возопил:

– Дядя Вася, ты что притащил, душегуб! Это ж лесбосское, его для подарков приготовили!

– А у нас что сегодня? – невозмутимо ответствовал дядя Вася. – Да у нас сегодня всем подаркам подарок.

И тут Серега не нашел, что ответить.

Корабль с остальным женским контингентом усадьбы пришел только через полчаса.

На следующий день Бобров без всякой помпы, одевшись чуть ли не в лохмотья, которые ему подыскивали по всему поместью, пешим ходом проник в город и отправился на агору. Там он получил большое удовольствие, наблюдая, как чествуют «спасителя города» в лице стратега. Стратег принимал почести с большим достоинством. Фигура его выглядела монументально, а лицо... ну хоть монету с него чекань. И, между прочим, в ответной речи Боброва, его корабли и его поместье он не упомянул ни разу.

Боброву с одной стороны было смешно, а с другой – обидно. А он-то еще рассчитывал на благодарность. Получается, что людская натура совершенно не изменилась за прошедшие тысячелетия. Боброву захотелось тут же с горя и надраться, но он все-таки сдержал себя и добрался с агоры до дома Никитоса.

Перед лавкой как всегда толпился народ и Бобров сперва тоже заинтересовался, но потом вспомнил, что именно они Никитосу поставили в прошлую неделю и интерес его сразу пропал. Привратник Боброва сперва не узнал и кликнул хозяина. А хозяин, только выглянув, тут же влепил привратнику подзатыльник и лично распахнул калитку.

Вобщем все закончилось тем, что сам Никитос сполз под стол, а Никитосовский слуга сгонял в усадьбу, и оттуда прислали повозку, в которой сидела готовая ко всему Златка. Боброва погрузили со всеми приличествующими почестями и отправили домой. А Златка всю дорогу воспитывала его, покорно принимающего ее упреки. И только перед самыми воротами Бобров поднял голову и совершенно трезвым голосом сказал:

– Чтоб я этого стратега хоть еще раз... – и окончательно выпал в осадок.

Вернувшийся с дальнего конца поместья Андрей ругался как пьяный сапожник, или, исходя из местной специфики, сандальник (или все-таки, сандальщик). Он даже не стеснялся присутствием женщин и когда Петрович ему на это указал, просто перешел на персидский, которого женщины не знали. Бобров, конечно же, заинтересовался, с какого этого вдруг всегда терпеливый Андрей сподвигнулся на неприкрытый греческий мат. Оказалось, что проклятые тавры, чтоб у них фаллос во лбу вырос, спалили на дальнем конце все виноградники, лишив, таким образом, поместье не менее чем пятисот метретес отличного белого вина.

Андрей так убивался, словно это были его личные виноградники, что Боброву стало его жалко. Но в это время мимо в сторону кухни пробегала, прижав к груди крынку, скорее всего со сметаной, веселая Млеча. И у Боброва тут же созрел коварный план. Бобров всегда отличался склонностью к импровизации. Особенно, если это было связано с обогащением.

– Так, – сказал он и ткнул пальцем в Андрея. – Кончай страдать. У меня есть мысль, как поставить на уши этот город.

Андрей прервал стенания и посмотрел на Боброва.

– Так он и так уже давно стоит.

– Значит будет стоять затейливо.

Через неделю на месте виноградников было гладкое, насколько позволял рельеф, место. Где Юрка достал семена, никто не интересовался. Это было как с бычьей спермой, достал и все тут. Вобщем ровное место из-под виноградников засеяли травосмесью, подвели воду из дядьвасиного колодца, организовали брызгальный полив и стали ждать.

А перед этим Бобров имел разговор с Млечей. Вован отбыл в город по делам фирмы – надо было перетереть с купцами по части фрахта. И Бобров подло воспользовался его отсутствием. Млеча хоть и вошла, как девушка сооснователя в сонм местных небожителей, по-прежнему любила возиться с коровами и ни у кого лучше, чем у нее это не получалось. А соединение древнего знания и новых биотехнологий, выразившихся в искусственном осеменении дало ожидаемый эффект да такой, что местные коровы неизвестной скифской породы с трудом смогли этим эффектом разродиться. Зато теперь у Млечи было стадо. Стадо, правда, пока было не совсем полноценным, потому что вновь народившиеся коровы и бычки пребывали в состоянии телят. А теперь, значит, появилась возможность стадо разместить и увеличить. По крайней мере, место для этого появилось.

Млеча, почтительно выслушав Боброва, рискнула сделать ему пару замечаний. Вопреки ее страхам, Бобров не рассердился, а только смутился и махнул рукой, мол, делай, как хочешь и Млеча, заручившись такой поддержкой, стала делать как хотела.

Первым это на себе прочувствовал Андрей, когда у него попытались отхватить кусок оставшегося виноградника под новый коровник. Боброву пришлось разрешать их спор. Атак как спор не решался, он просто вынужден был прикупить еще один участочек по соседству, примыкающий к его уже и так немаленьким владениям.

Сосед, продавший ему участок, не преминул слупить с Боброва за надел на косогоре приличные деньги. И очень удивился, что Бобров не торговался. Как бы он удивился, если бы узнал, что Бобров на страховке за неделю больше зарабатывает.

Вновь приобретенный участок немедленно облагородили, и Млеча получила вожделенный коровник, какой она совершенно не ожидала, потому что построили его согласно требованиям двадцатого века. А Андрей в качестве компенсации за беспокойство получил примерно с гектар виноградников. У Евстафия ожидаемо прибавилось головной боли, потому что увеличился охраняемый периметр. Он, что естественно, явился требовать увеличения штата и вышел от Боброва совершенно огорошенный, потому что вместо просимого десятка получил разрешение набрать полсотни.

Таким образом, численность войска поместья перешагнула за две сотни. И мастерским поступил заказ на изготовление вооружения. Серега ожидаемо потребовал огнестрел. Мол, мы тогда все окрестности подавим, да и море наше будет. Бобров попытался воззвать к его разуму, говоря, что окрестности они и так подавят за счет лучшей выучки, лучших доспехов и лучшего оружия. Про море и говорить смешно. И так все пираты побережья разбегаются при одном слухе о появлении в районе Вованова корабля.