Александр Барышев - Конкуренты [СИ]

Но Сереге хотелось помпезности. Хотелось огня и грохота. И чтобы все боялись.

– Тьфу ты! – сплюнул Бобров. – Зачем тебе это. Надо, чтобы уважали за ум, богатство, изворотливость, наконец, за деловые качества. А не за тупую, тем более, непонятную силу.

Вобщем, и на этот раз он от Сереги отбился. Тот вроде внял и слегка успокоился. Тем более, что поместье опять расширялось и пополнялось людьми, а значит планировка, строительство, знакомство, обучение и сопряженные с ними головная боль и бессонница. Само поместье по территории уже давно равнялось небольшому городку. Однако, постройки занимали на этой территории совсем мало места. Да и народу было на один Бобровский дом, оставленный им в том еще времени. Вообще поместье как было сельским образованием, так им и осталось. И большую часть его занимали виноградники. Правда, теперь, после введения новшеств, солидный кусок стало занимать пастбище.

С одной стороны это Боброва радовало, потому что и Млеча была при деле, и новый вид стяжательства он получал. Под боком был приличный рынок сбыта и Бобров собирался насытить его молочными продуктами. Имея в полном распоряжении портал, он, как нечего делать, достанет кефирной закваски, а уж сливки, сметану и простоквашу можно делать на месте без всякого импорта. Можно и о сыре подумать. Несчастные греки не знают ничего кроме своего овечьего или иногда козьего. Так мы им устроим.

Бобров поделился с Серегой, Петровичем и дядей Васей. Все пришли в восторг. Деловитый Вован обещал все кисломолочные продукты в темпе доставлять на рынки припонтоэвксинских городов. Оставалось разработать тару и не забыть торговую марку для лучшей узнаваемости.

Смелкову удалось достать хорошие семена – трава полезла из земли, словно ей что-то пообещали. Сочетание южного солнца и регулярного полива делали чудеса даже не на очень хорошей херсонесской земле. Но кроме хорошего выпаса летом надо было иметь еще корма зимой. Завозить их через портал посчитали ненужным шиком. И Бобров вспомнил, как во времена оны молодежь из конторы посылали не только на сбор плодов садов, полей и огородов, но и на покос. Обкашивалось все: лужайки в лесу, обочины дорог и неудобья.

Дорог здесь практически не было, но зато все остальное присутствовало в значительных количествах. Надо было только не влезть на чужие выпасы, потому что жители города водили большое количество овец, держа их порой даже у себя во дворах и поутру выгоняя пастись. Так что утром из ворот города тек светло-серый истошно блеющий поток. И разбредался по окрестным лужкам.

Поэтому нанятые Бобровым люди, вооруженные косами-литовками, купленными Юркой по случаю в одном сельпо, отъезжали на повозках подальше. С охраной, естественно, потому что на тавров Бобров насмотрелся и категорически им не доверял.

Сено косить здесь не умели и показанное Бобровым действо многих впечатлило донельзя. Кто-то даже поинтересовался робко, какие боги подсказали Боброву идею заготовки травы. Бобров задумался – дело было идеологическое и пустить его на самотек не хотелось. Могли и не понять. Вся местная жизнь была этими богами жестко зарегламентирована. Поэтому пришлось все валить на богиню Деметру, которая была ответственна за плодородие почв. Это нашло у контингента понимание и за работу они взялись с энтузиазмом. Правда, было у Боброва подозрение, что в этом больше виновата обещанная высокая плата.

Подсушенное сено свозили поближе к Млечиному коровнику и сметывали в стог. Никто в поместье стога метать не умел. Один дядя Вася, да и тот теоретически. Поэтому сооружение получилось немного косым. К тому же часто случавшийся на побережье ветер так и норовил сено из стога выдуть. Пришлось заказывать у Юрки сеть и накрывать весь стог. Но возня свеч стоила. Нарождающееся стадо было плотно обеспечено едой на всю зиму.

И только обеспечив скотов и Млечу всем необходимым, Бобров расслабился и приготовился снимать с дела сливки в самом прямом смысле. Рядом с ним предвкушающе потирали руки Серега, Вован, Петрович и дядя Вася. Остальной народ, населяющий поместье, понятия не имел о таких вещах как кефир, ацидофилин и варенец и поэтому отнесся к идее довольно прохладно.

Млече в подручные назначили несколько греческих теток, которых еще пришлось обучать, потому что доить корову оказалось непросто. Серега, правда, подал идею насчет доильного аппарата, но Бобров посчитал это совсем уж из ряда вон выходящим. Вот когда стадо вырастет хотя бы до тридцати-сорока голов, тогда стоит подумать, а так...

Первый же блин оказался не комом.

– Да, – сказал Серега, отведав свежеприготовленного кефира. – Ощущаю чудовищную разницу во вкусе, цвете и консистенции.

В городе, через пару лет после крушения Союза и реставрации якобы капитализма, накрылся медным тазом приватизированный молокозавод, и теперь продукцию везли черт знает откуда и она, по уверениям продавцов, точно соответствовала европейским стандартам. То есть, по мнению Боброва и его команды, никуда не годилась. Впрочем, это было не только его мнение. Зато теперь...

С тарой не стали мудрствовать лукаво и применили ту же, что шла под компот. Только крышки не стали герметизировать. Для начала кисломолочные продукты начали внедрять в поместье, население которого, если считать с воинским контингентом, подбиралось к тремстам. До этого, в связи с маломощностью Млечиного производства, продукт потреблялся поместной элитой, к которой Бобров со товарищи волевым решением причислили сами себя. Потом медленно, но неуклонно, по мере того как росла удойность Млечиного стада, продукт стал поступать и для питания трудящихся среднего звена. Самым последним звеном оставались сельскохозяйственные рабочие.

Конечно, Бобров никому продукт насильно не навязывал. Потребление было сугубо добровольным. Но, согласитесь, если начальник пьет по вечерам кефир, то как он отнесется к подчиненному, который этот напиток на дух не переносит. Поэтому пило большинство, кроме совсем уж отмороженных, коим мнение начальства было до светильника. Но таких, надо сказать, было совсем немного. Дядя Вася, к примеру. И Меланья. Надо ли говорить, что уж их-то гипотетический гнев Боброва совсем не страшил.

Но это ладно, к тому времени, когда Млечино стадо доросло до уровня товаропроизводителя, все вокруг было готово для производства и сбыта, включая инфраструктуру, рабочую силу и, собственно, производство. Продажу Никитосу не доверили. Бобров, конечно, говорил, что человек и так зашивается, что у него нагрузка выше крыши, но людскую молву не обманешь, и все прекрасно знали, что Никитос не уважал кисломолочные продукты.

Под это дело специально открыли на агоре лавочку, смонтированную на базе повозки, которую доставляли из поместья по утрам во время базарных дней. Повозка трансформировалась в лавочку за десять минут и с этим прекрасно управлялся продавец, который потом восседал за маленьким прилавком. Восседал он в снежно-белом халате и греческий народ сперва летел на это сочетание как мухи на сладкое. На продавца просто приходили поглазеть. Потом рассмотрели товар, который сначала покупали просто из интереса. А через пару недель появились и постоянные клиенты.