Александр Барышев - Лавка колониальных товаров [СИ]

Тот взял его осторожно, держа подальше от себя, и опасливо нажал на кнопку.

– Сильнее, – скомандовал Серега.

Никитос нажал сильнее и лезвие, опять щелкнув, выскочило. Г рек повер-нул к Боброву обалдевшее лицо. Чувствовалось, что слов у него много и он просто не знает с какого начать. Бобров ему помог.

– Понравилось? – спросил он.

Никитос, наконец, нашел нужное.

– Очень, – ответил он. – И вы решили это продать?

– Да как не фиг делать, – сказал Бобров, присел и вывалил на землю содержимое своего пакета. Всё.

Никитос разинул рот и забыл его закрыть, когда на землю вывалилось полтора десятка разных ножей. Видно было по его лицу, что он лихорадочно прикидывает стоимость этого необычно товара, его происхождение, возможности тех, кто ему такой товар предлагают, и никак не может придти к однозначным выводам. Бобров решил помочь человеку, тем более, что если судить по внешним данным, он совершенно не походил на Агафона. Жулик конечно, но жулик контролируемый и даже заинтересованный.

– Мы подбираем себе партнера, – сказал он, как и Серега, мешая греческие слова с русскими и скупо жестикулируя. – Не хотел бы ты стать им? Часть наших возможностей ты уже видел. А нам хотелось бы иметь честного человека, желательно местного гражданина, знакомого с реалиями жизни.

Никитос тут же горячо уверил их, что он и есть тот самый искомый человек и они очень не пожалеют, если свяжут свою судьбу именно с ним. Бобров с Серегой выслушали, обменялись репликами на предмет, правильно ли они поняли эту исполненную эмоций речь и когда пришли к общему знаменателю, Бобров важно кивнул.

Через пятнадцать минут на прилавке Никитоса среди хитонов и гиматиев с туниками были ненавязчиво выложено пара кусков ткани синего и красного колеров, а путешественники, взвалив на плечи несколько уменьшившуюся поклажу, пошли утолить голод в ближайшую забегаловку. Как пройти до забегаловки им популярно объяснил Никитос, который считал себя уже чем-то вроде компаньона.

Забегаловка оказалась довольно приличным заведением, в отдельной комнате которого даже наличествовали обеденные ложа. Но Бобров с Серегой посчитали себя к такому приему пищи неготовыми и предпочли усесться за обычный стол. С греческими наименованиями блюд они уже были хорошо знакомы, поэтому заказали хлеб, оливки, традиционную жареную рыбу и вино. Воду Серега проигнорировал, а Бобров как-то вообще не обратил внимания на ее отсутствие. Трактирщик, или как там его называли, удивился, клиенты не очень походили на скифов, но вида не подал. Заказанное вынесли почти сразу.

– Нашим ресторанам бы так, – мечтательно сказал Серега.

– Умгм, – ответил Бобров, который не ел со вчерашнего вечера и теперь спешил наверстать упущенное.

Рыба, поджаренная на оливковом масле, да к тому же не ведавшая моро-зильника, была не просто хороша, а очень хороша и Бобров даже слегка урчал от удовольствия. Вино, конечно, показалось кисловатым, но тоже не задержалось. Несколько окружающих, правда, посматривали вроде бы с осуждением, но и Боброву и Сереге было как-то все равно. Вина было не больше литра, и они его даже не ощутили. Весь процесс поглощения пищи не занял и получаса. До полудня времени было еще полно и Бобров решил все-таки сходить в, типа, отель повидаться с Агафоном. Серега принялся его отговаривать, но потом все-таки согласился.

Нагруженные узлами и свертком они как можно медленней пошли к порту. Но как они не тормозили, дошли за каких-то пятнадцать минут. Бобров по часам проверил. Взял он с собой на этот раз электронные часики, протащив их через портал в полиэтилене, а на запястье носил, обмотав тряпицей. В хитоне-то карманов не было. Хотя Серега и грозился ввести в обычай нашивать на хитоны карманы.

Агафон встретил их приветливо, но в то же время с подозрением косился на Боброва, видимо, желая о чем-то расспросить, но не решаясь. А если уж такой человек как Агафон не решался, значит, авторитет среди него Бобров заслужил. Ну а Бобров не стал корчить из себя крутого купца и спросил Агафона по-свойски:

– Ну что, Агафон, как тут наши дела?

И все это исключительно по-гречески, хотя конечно с акцентом. Серега даже обзавидовался, – он-то почти на сутки дольше находился в языковой среде, а говорить так же здорово у него не получалось. А Агафон сразу понял, что расспрашивать теперь уже можно и заторопился. Сперва он, естественно, поинтересовался, где же Бобров гостил, но тот с великолепной небрежностью ответил, что, мол, где надо там и гостил о чем никому отчитываться не обязан. И добавил, усмехаясь, что ежели только архонтам.

А вот тут Агафон загрустил. Наверно все-таки упоминание архонтов имело для него какое-то неприятное значение, а еще он, скорее всего, прикинул возможности Боброва, который запросто вхож к архонтам. Но Бобров выглядел так простецки, что Агафон на какое-то время успокоился. Пока он гонял домашних рабов, Серега повел Боброва в комнату. Там они устроились на ложах. После столь плотного завтрака, совмещенного то ли с ланчем, то ли уже с обедом, захотелось немного отдохнуть. Но наверно еще сверху наложилось напряжение, в котором они с утра пребывали, потому что, когда Бобров проснулся, по его часам было уже 13-10.

– Серега, вставай! Проспим все на свете! – толкнул он сладко сопящего напарника.

Серега подскочил как очумелый, недоуменно таращась по сторонам, однако, Бобров быстро привел его в чувство, и наскоро одернув хитоны, они подхватили свою поклажу и помчались на площадь, предварительно убедившись, что Агафон занят где-то на кухне.

Они успели вовремя. Никитос как раз давал последние наставления пацану лет двенадцати. Он явно обрадовался появлению Боброва и Сереги и тут же доложил, что продал один кусок синей ткани полностью за тридцать драхм. Причем покупатель интересовался, нельзя ли будет прикупить еще такой же ткани.

– Вот я бестолочь, – признался Бобров Сереге. – Надо было артикулы записывать. Как теперь спрос изучать?

– Да ладно, – сказал Серега, но заметно было, что он мнение Боброва о себе самом целиком поддерживает.

– И нож один, – добавил Никитос. – Но его за двадцать пять драхм.

И он вопросительно посмотрел на Боброва.

– Ну что, – сказал тот. – Прекрасно сработано, Никитос. Всего пятьдесят пять драхм. Твоя десятина, то есть пять с половиной.

Грек обомлел. Вот так просто за полдня заработать такую кучу денег. Да у него сегодня будет праздник. Это вам не на три обола в день существовать. Он тут же подумал, как будет рада жена и девочки. И только потом, что такие купцы на дороге не валяются, и он был трижды прав, когда согласился принять их предложение. Никитос не знал, как услужить столь щедрым хозяевам. Он сразу же предложил Сереге облегчить его ношу и тот с радостью согласился. Оставшийся за прилавком мальчишка, сын Никитоса, смотрел вслед удаляющейся процессии, разинув рот. Часто подменяя отца, он прекрасно знал цену деньгам, знал, что семья хоть и живет относительно неплохо, но никогда не сможет выбиться в зажиточные, как бы мать не ужималась с тратами. И вдругтакое счастье привалило.