Роман Злотников - Ярость обреченных [litres]

Собственно, что я и сделал еще через год, когда подросли уже беженцы-юноши, способные держать оружие в руках, набралось приличное число добровольцев из самых буйных лехов и ругов, а Эдрик на пару с Феодором разорились на несколько кондотт наемников. Мы сумели удивить заурцев, ударив с тыла по частям, удерживающим южное горло горного прохода, и вторгнувшись немалым войском в Рогору.

Но до победы было еще далеко – враг сумел прилично закрепиться, и, хотя оставил на захваченных землях не столь и большой контингент, дрались заурцы отчаянно. Так что к зиме мы завладели лишь севером страны, да и то не полностью… Но и враг по весне не смог сдвинуть нас с захваченных рубежей – понимая, какой кровью придется заплатить за их очередное «возвращение», объединенные отряды склабинов и ландскнехты зубами вцепились в землю, но выстояли.

Так и пошло у нас с заурцами на протяжении долгих пяти лет – то мы наступаем, то они. Избегая крупных сражений, мы изводили друг друга стремительными рейдами и то брали, то защищали бесчисленные крепости и укрепления. И все же борьба шла на земле, где все местное население было еще за нас, в то время как заурцам приходилось снабжать свои части и присылать подкрепления через Великий ковыль. А не так-то просто пройти сотни верст по безводной степи, да под палящим солнцем, или заваленными снегом бескрайними равнинами… В дождливую же погоду степь и вовсе становилась непроходимой. И потому снабжать свои отряды мамлеки были вынуждены лишь поздней весной да зимой, в то время как я получал постоянную поддержку и от лехов и от ругов.

Через пять лет у меня уже было мощное, закаленное в боях пятнадцатитысячное войско, прошедшее под моим началом огонь и воду. Бергарский заключил очередной выгодный договор с наемниками, выписав мне аж целых пять тысяч ландскнехтов, сам же старый друг собрал очень сильное и мобильное тридцатитысячное войско, разделив его на две части. Меньшая, порядка десяти тысяч лехов, должна была поддержать мое весеннее наступление вместе с наемниками, а большая под предводительством короля собиралась вторгнуться в Рогору с востока, вновь осилив переход по Каменным пустошам. Обещал оказать помощь и базилевс, также приготовив десятитысячный корпус нам в помощь.

Казалось, что тот год станет последним в нашей «реконкисте». Казалось, что объединенными усилиями мы выбьем врага из Рогоры и страна обретет независимость. Тогда я был еще молод и полон надежд на великое будущее собственной державы – мечты, повторяющие чаяния Когорда… Они разбились о заурское коварство и лехское вероломство: перед самым началом похода участники давно созревшего заговора отравили Эдрика и устроили кровавую бойню его сторонникам. Как оказалось, истинных единомышленников у моего старого друга было не так уж и много, а вот грезящих старыми свободами оказалось гораздо больше… На треть поредевший корпус двинулся не по Каменным пустошам, а навстречу ругским отрядам, не ведающим о ракоше. Передовые части их попали в засаду и были истреблены, а сумевшие отбиться отступили к границе, где начались ожесточенные бои.

Ландскнехтов бунтовщики перекупили и бросили на нас с севера, а с юга ударило пятидесятитысячное войско заурцев, не смирившихся с предыдущими поражениями. Враг заранее договорился с бунтовщиками и ударил практически одновременно с ними – и они смогли воплотить свои планы в жизнь! Треклятые бастарды… Даже сейчас я наливаюсь гневом при воспоминании о тех днях!

И все же мы устояли несмотря ни на что: София сумела бежать из столицы с детьми, предупрежденная верными шляхтичами, а в корпусе, что Эдрик бросил нам на помощь, преобладали ветераны битвы на Багровом поле – и ракош в нем не удался: две тысячи бунтарей просто были посажены на кол. Традиции, чтоб их… Наступление заурцев мы остановили на севере Рогоры, измотав противника в оборонительных боях, а ландскнехтов заманили в засаду и перебили присягнувшие королеве-регентше шляхтичи. Основная же часть участников ракоша и их силы были истреблены в решающем сражении с большим полком ругов, ведомым самим базилевсом…

Да, мы победили – но какой ценой? Пусть Феодор, войдя в наше положение, и ограничился самыми незначительными территориальными претензиями, искренняя, но столь короткая дружба лехов и ругов дала серьезную трещину, что с годами лишь ширилась. Казна Софии опустела, военная мощь союзника снизилась втрое. Я потерял более половины войска, в одиночку сдерживая напор султаната. Если это была и не катастрофа, то очень близко к ней.

Но и держава заурцев уже очень серьезно надорвалась в затянувшемся противостоянии. Государство-хищник, чье продвижение в конце концов серьезно затормозили и на западе и на севере, перестало обогащаться за счет грабежа завоеванных земель и тут же столкнулось с экономическими проблемами. Их попытались решить подъемом налогов, что вызвало, в свою очередь, недовольство населения и ряд внутренних восстаний. Кроме того, не имея необходимого числа «добровольцев» в разоренных землях, в корпус «новой пехоты» начали забирать детей из центральных провинций, сердца державы, что породило очередной виток внутреннего напряжения. Наконец, ушли в небытие старые, овеянные славой еще прошлых успешных походов полководцы, чей авторитет был непререкаем, а пришедшие им на смену выдвиженцы из числа прихлебателей султана не пользовались должной популярностью. И при очередной отправке на север ени чиры подняли восстание, которое пришлось буквально утопить в крови, а треть всадников-сипахов не явились на зов султана. Гиштанцы, вдохновленные нашими успехами и имея перед собой заметно ослабевшего противника, перешли в масштабное наступление, поддерживаемые Гаскарским герцогством и многочисленными добровольцами из ванзейских дворян. Семилетняя передышка позволила им накопить силы, италайские кредиты привлекли в их стан множество кондотьеров, и дела их пошли на лад: всего за год их земли были освобождены наполовину. Так что заурцам пришлось переключиться на новый, более опасный для себя театр военных действий, а я перешел в наступление, даже не пытаясь вновь накопить силы. И преуспел! Многочисленных гарнизонов врага в Рогоре уже не осталось, малые их укрепления пустовали, а большие оборонялись незначительными силами. Спустя два года я продвинулся еще южнее, доведя численность войска до десяти тысяч.

В ответ заурцы начали ускоренно «осваивать» уже захваченные земли Рогоры. Недовольных их правлением они казнили, так что в будущем я уже не мог рассчитывать на помощь местного населения. В то же время подрастающих мальчишек поголовно записывали в ени чиры, вязали кровью земляков и бросали в бой против нас в первых рядах. Ситуацию усугубило то, что мы не знали о подлом приеме противника и уничтожали молодое пополнение ени чиры с присущей ненавистью к «новой пехоте». Когда же разобрались, что к чему, было поздно: «свежая кровь» из рогорских юношей уже всерьез стала держать сторону захватчика, отчаянно сражаясь с освободителями… Пожалуй, это было самое ужасное на этой войне, самый подлый шаг врага.