Роман Злотников - Ярость обреченных [litres]

Мы долго восстанавливали силы – королевство лехов под регентством Софии и моя Новая Рогора. Но еще через семь лет войны мы полностью восстановили их, а я уже занял не только весь север, но и центр земель Родины… Правда, и заурцы поднакопили сил, измотав гиштанцев в оборонительных боях и коротким, но мощным контрнаступлением отбросили их на север. И мы и враг готовились к решающей битве, что определила бы исход этой войны, но я рассчитывал не только на своих людей и лехов, но и на помощь ругов. В конце концов, Феодор твердо намеревался оказать нам военную поддержку – и я был уверен, что вместе мы победим!

Вот только никто не вечен… Базилевс был немногим меня старше, ему исполнилось едва ли сорок семь лет. Расцвет для мужчины… Но Феодор повредил руку на охоте – казалось бы, чепуха! Вот только лекари и сам базилевс упустили быстро развивающееся заражение – и вскоре моего верного союзника не стало… Вокруг престола тут же закрутилась мощная интрига, и, хотя в итоге трон занял истинный наследник государя, молодой базилевс Дмитрий, фактически к власти пришла враждебная нам боярская партия. Действующий договор о взаимопомощи был расторгнут, хотя руги и не отказались от протектората над моим королевством. Только уже вечного… А повод? Повод много лет назад дали участники ракоша и убийцы Эдрика, что столь вероломно напали на союзника.

Так что в итоге в решающей битве плечом к плечу дрались лехи и рогорцы – и проиграли… Причем исход сражения решило мужество намертво вставших на своей позиции орт ени чиры, набранных именно из рогорцев. Они погибли все до единого, но удержали прорыв моих баталий. И хотя мы практически опрокинули левый фланг ударом крылатых гусар, а в центре моя пехота в конце концов потеснила врага, атака сипахов на правом прорвала наши боевые порядки. И если мы с Георгием, старшим сыном, находились в шеренгах баталий, молодой король Эрик, наследник Эдрика и Софии, держал ставку позади войска и бежал, спасаясь от настигающих его делилер… С этого момента лехи дрогнули, да еще и акынджи левого фланга вернулись в бой, вдвое усилив натиск.

Да, мы проиграли в тот день – и если мои баталии вкупе с кирасирами сумели отступить, сохранив боевые порядки и знамена, лехи к вечеру сломали строй и бежали, во множестве истребляемые в спину.

Трагедия «скорбной битвы» была велика. Эрик, король лехов и ливов, был коронован в семнадцать лет, и больше внимал придворным лизоблюдам, чем опытной матери, неспособной, однако, провести черту между сыном и королем… В итоге он принял сторону шляхты, убежденный в необходимости прекратить масштабную поддержку нашей борьбы, и по примеру ругов расторгнул договор о помощи… Впрочем, лехов тоже можно было понять – война давно уже шла не на их землях, к тому же им казалось, что заурцам уже не выйти к границам королевства. Собственно, они были во многом правы, более я не уступил врагу ни пяди земли – даже победа в «скорбной битве» не дала заурцам никаких территориальных приобретений. Отчасти понимал я и Эрика, пережившего горечь поражения и ужас, а после унижение бегства. Не каждый сумеет справиться с подобным и захочет рискнуть пережить его вновь.

Вот только Эрик был сыном Бергарского и Софии де Монтар – настоящих бойцов по своей натуре. Он был обязан мне – ведь именно я приютил их с матерью и оказал поддержку в возвращении престола и усмирении последних очагов ракоша, когда сам имел великую нужду. Я помнил его еще совсем ребенком, потом сопливым мальчишкой и не ожидал, что, возмужав, Эрик полностью от меня отвернется. Впрочем, это дело его совести.

Последние годы противостояния дались мне особенно тяжело – ведь я не молодел год от года… По совести сказать, мне уже давно хотелось уступить корону возмужавшему сыну, показавшему себя достойным воином, а после полководцем и правителем, – но меня удержали. И жена, и сын, и советники… Пусть и старик, я все еще оставался вечным знаменем для воинов, живой легендой, не терпящей окончательных поражений. И видимо, самой судьбой мне была уготована честь закончить эту войну.

Было еще много славных битв, побед и поражений, предательств и ударов в спину. Если с базилевсом Дмитрием я сумел найти общий язык и даже заключил новый союз о взаимопомощи – причем сын принципиальностью пошел в отца и неуклонно выполнял союзнические обязательства, – то с Эриком мы окончательно рассорились, дело дошло до кратковременной войны. Правда, мои ветераны живо показали лехским выскочкам, кто здесь самый крепкий, а молодой базилевс вскоре изготовился к наступлению с востока – и лехи ретировались, списав все на недоразумение и самоуправство гетмана юга… Ну-ну. А союз с Дмитрием мы закрепили династическим браком – я выдал за базилевса свою старшую дочь Элиару.

Вообще, династические браки были вопросом сложным: как только у Эдрика и Софии пошли малыши, а у Феодора появился наследник, я предложил старому другу ряд брачных союзов. Мне мечталось, что, повязав правящие династии родственными узами, мы сумеем в итоге объединить наши земли в единую державу – под властью наследника, в чьих жилах будет течь кровь каждого из нас. Но Эдрик, не отвергая до конца саму идею, очень сильно сомневался в возможности объединения держав без военного конфликта. Ибо на деле его королевство и держава ругов были чересчур разными даже в плане мироощущения и мировосприятия жителей, не говоря уже о постоянной внутренней борьбе магнатов и боярских партий, жаждущих власти. При объединении государств их противодействие и борьба за сохранение и приумножение собственного влияния и богатств могли бы стать как причиной восстаний, так и гибели единого наследника.

Но тем не менее предварительные договоренности были заключены. К примеру, о брачном союзе вели успешные переговоры Феодор и Эдрик – однако его воплощению помешало убийство Бергарского и вспыхнувший за ним ракош. А после усмирения бунта никакой речи о будущей свадьбе быть уже не могло… Элиару же я в свое время собирался выдать за Эрика, но поражение в «скорбной битве» и последовавшее за ним отчуждение нарушило мои планы. Ну и пусть. Обратной стороной династических браков нередко становилось личное несчастье нелюбимых супругов – а так все мои дети обрели личное семейное счастье. Даже Элиара, ставшая женой мужественного, мудрого и благородного человека, нежно полюбившего свою молодую супругу.

Со смертью Валдара в горском княжестве началась очередная борьба за власть, длившаяся три года и стоившая жизни не одному каравану, шедшему горным проходом. Но наконец мы решили и эту проблему, возведя на княжение очередного потомка Вагадара, лояльного к нам, – его внука Вальтара.