Александр Михайловский - Севастопольский блиц

Очень скоро для меня стало понятно, что главным оружием летательного корабля является штурмовая абордажная рота в сотню штыков, которую тот несет на своем борту, и именно потому этот корабль и зовется штурмоносцем. И больше всего меня шокировало то, что эта абордажная партия тоже в своем подавляющем большинстве оказалась составлена отнюдь не из крепких мужчин, как того следовало бы ожидать… Это были девки – дикие и самоуверенные, княгиня Елизавета Дмитриевна назвала их амазонками первого призыва. Эти самые амазонки оказались самыми настоящими оторвами, не признающими никаких авторитетов, кроме Великой Матери богини Кибелы, Великого Небесного Отца, князя Серегина и своего непосредственного начальства, включая княгиню Елизавету Дмитриевну. Еще они боготворят унтер-офицера Нику Знайко, которую называют Темной Звездой, но смысл этого обожания оказался от меня скрыт. При этом все они были стройны, гибки, сильны той особой слой, которую дарует быстрота и точность движений, обучены владению как холодным, так и огнестрельным оружием, а еще отважны и хладнокровны. При этом их обмундирование было таким же, как и у остальной артанской армии. Елизавета Дмитриевна разъяснила, что для настоящих амазонок надеть штаны – это все равно что нам вырядиться в юбки. В штанах в их краях щеголяют только дикие варвары, от которых лучше держаться подальше. И ведь из уважения к князю Серегину они надели их и носят, и это, как я понимаю, с их стороны настоящая самоотверженность. Напротив, к тем, кого они не считают своими друзьями или начальством, амазонки относятся с безразличием, а к врагам – с беспощадной свирепостью. В этом я сам имел возможность убедиться.

А еще у этих девиц весьма свободные нравы… Они сами выбирают, с кем им спать и от кого рождать детей, и при этом, не признавая уз брака, они весьма придирчиво выбирают отцов для своих будущих детей, предпочитая тех мужчин, которые уже успели совершить к тому моменту множество подвигов. Впрочем, имело место и исключение из этого правила, как я понял, единственное. Совсем юная девица Агния, которую тут зовут первой из первых, приняла крещение и вступила в брак с командиром этого подразделения, носящим разбойничью кличку «Змей». «Влюблена как кошка», – говорят ее товарки и осуждающе качают головами. Что касается меня самого, то не знаю почему, но с самого момента моего появления на штурмоносце эти девицы стали ко мне как-то нехорошо приглядываться, отпуская в мою сторону двусмысленные шуточки. Знаете ли, как-то не по себе, когда тебя выбирают, будто племенного жеребца для случки. Между собой они общаются на смеси латыни и древнегреческого языка, частенько вплетая в разговор русские слова. Впрочем, в случае необходимости они вполне чисто могут говорить и на той версии русского языка, которая в ходу в тех мирах, откуда происходят Елизавета Дмитриевна и Артанский князь Серегин. Мне этот язык кажется до предела сухим, сжатым, как будто люди, что на нем разговаривают, так торопятся жить, что все слова произносят на манер скороговорки. Но для оторв-амазонок владение этим языком является предметом их личной гордости и знаком близости к предмету обожания, ибо, как говорит Елизавета Дмитриевна, Артанский князь Серегин для них и воинский начальник, и бог, и герой-любовник в одном лице. Но он хранит верность жене, поэтому влюбленные в него девки-амазонки подбирают себе мужчин по принципу максимальной схожести с хранящимся в сердце идеалом.

И вообще вся это конструкция многослойного Мироздания, состоящего из множества миров, находящихся на разных этапах развития, кружит мне голову, заставляя снять шапку перед величием замысла Творца. А от осознания того, что где-то существуют миры, для которых мы – давно минувшее прошлое, покрытое пылью веков, мне становится как-то не по себе. А эти амазонки, напротив, происходят из мира, еще находящегося в таких пучинах седой древности, что историки о них скорее догадываются, чем знают достоверно. И все это разнообразное и противоречивое сумел объединить в один кулак Артанский князь Серегин, поставивший эту силу на службу Всевышнему, который и отправил эту армию в поход по векам – творить во Славу Господа возмездие и справедливость. На фоне выполняемой Артанским князем задачи можно примириться и с дикими амазонками, которые, освоив скорострельные винтовки будущих веков, не расстаются с мечами-акинаками и тугими наборными луками. Елизавета Дмитриевна говорит, что иногда необходима тихая работа – и тогда это оружие Древних становится незаменимым. Впрочем, все это детали.

Итак, наш штурмоносец патрулирует воздушное пространство над Черным морем. С высоты пяти-семи миль обзор во все стороны просто прекрасный, а если стоит плохая погода и небосклон затянут облаками, то у Елизаветы Дмитриевны на этот случай имеются специальные приборы для обнаружения морских целей. Поскольку время сейчас военное, и на море господствует флот антироссийской коалиции, загнавший все российские суда в порты, любой встречный корабль является потенциально враждебным. Если это линкор или фрегат, а также транспортное судно, идущее в сторону русского побережья, то наша задача – утопить его без всяких церемоний. А если это транспорт, который движется в направлении Босфора или любого из турецких портов, то его по возможности требуется захватить для досмотра.

Первой нашей жертвой стал одиночный линкор под турецким флагом, под всеми парусами двигавшийся от Босфора прямо к Севастополю. Тут я впервые имел честь наблюдать атаку штурмоносца и мощь его орудий главного калибра. Елизавета Дмитриевна потопила эту, как она выразилась, «лохань», с первого залпа. Тяжелый штурмоносец вздрогнул словно от пинка, и из носовой его части вырвались два пушистых дымных следа (примерно как от ракет Засядько) и, как живые, сами потянулись к болтающемуся на поверхности вод вражескому кораблику. От удара в палубу двух снарядов массой в две трети пуда, разогнанных до скорости трех миль в секунду, только обломки во все стороны полетели; а когда мы, завершив циркуляцию, вернулись в позицию для атаки, то линкор уже ложился на борт, стремительно погружаясь в морскую пучину. Как объяснила Елизавета Дмитриевна, удачным залпом у турецкого линкора должно было вырвать такой кусок днища, что в дыру спокойно мог бы въехать пароконный кабриолет. В эти минуты атаки я не уставал удивляться тому, как преобразилась супруга Артанского князя. Вместо образованной светской дамы, способной поддержать беседу на любую тему, передо мной была дикая хищница, родственная душой оторвам-амазонкам из абордажной команды. И никакого сожаления о барахтающихся на поверхности воды людях – мол, ловить рыбу и перевозить немудреные товары из одного порта в другой куда безопаснее, чем служить в султанском военном флоте.