Александр Михайловский - Севастопольский блиц

С первых же минут нашего пребывания в гостях у князя Серегина местный персонал, составленный молоденьких остроухих девиц страшной привлекательной силы, совершенно отстранил от дела растерявшихся сестер Крестовоздвиженской общины, неуклюжих в своих серых глухих платьях. Матушка Серафима даже попыталась пожаловаться мне на срамных бесстыдниц, но я только сказал, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Невместно это. К тому же госпожа Максимова категорически запретила сестрам на пушечный выстрел приближаться к пациентам до тех пор, пока они начисто не вымоются и не переоденутся в местные медицинский одежды – пусть не такие нескромные, как на молоденьких прелестницах, но легкие, белые и стерильно чистые. И вообще, все сестры сами нуждаются в экстренном лечении от самых разных болезней, в первую очередь от хронической усталости и переутомления.

Эти девицы, обряженные только в короткие белые халатики, едва прикрывающие срам, точеными контурами своих фигур напоминали молоденьких Венер, неукоснительно выполняли все указания госпожи Лилии и Галины Петровны. Некоторых раненых, осмотренным сим консилиумом, погружали в ванны с живой водой сразу же после полного удаления одежды и повязок. У других повязки, сделанные еще в Севастополе, было велено пока сохранить, и погрузить раненых в живую воду прямо вместе с ними, третьих Галина Петровна повторно оперировала тут же, ругаясь как извозчик на забытые в ране клочья мундиров и сапожной кожи. Все время, пока шла такая операция, госпожа Лилия стояла рядом и держала пациента ладонями за виски, силой своей магии утоляя боль и не давая страдальцу отойти в мир иной.

Меня тоже допустили до ассистирования Галине Петровне при этих операциях, но только после того, как я согласился надеть на себя такие же белые одежды, как и на артанских врачах, а лицо закрыть марлевой маской, чтобы даже пары моего дыхания не попадали в открытую рану. До самостоятельных операций доктор Максимова допускать меня отказывалась, и не в силу моего недостаточного мастерства, а из-за того, что я в значительной степени действовал бы по наитию, исходя из своего большого врачебного опыта, а Галина Петровна ВИДЕЛА, где необходимо вмешательство ее скальпеля. «Глаз-рентген» – с гордостью сказала по этому поводу госпожа Лилия, подняв вверх большой палец. Возможно, и у меня после проверки и инициации магом жизни появится такой талант, и тогда я буду ЗНАТЬ, что необходимо сделать, а не просто догадываться.

Кстати, вторым ассистентом у Галины Петровны была совсем молоденькая и очень старательная девушка со старинным именем Евпраксия. И, несмотря на то, что из-под маски и шапочки были видны только большие черные глаза, она производила потрясающее впечатление на раненых, особенно на молоденьких офицеров. Один уланский корнет с раздробленной ядром ногой даже пытался назначить ей свидание, но так как делал он это по-французски, девушка его не поняла. Бедняга думал, что его игнорируют, пока Лилия не сообщила бедняге, что девушка вовсе не девушка, а молодая вдова в трауре, у которой враги совсем недавно зверски убили любимого мужа. И вообще она из тех времен, когда и во Франции на французском языке размовляют только пастухи и свинарки, а знать и священство общаются исключительно на высокой латыни. Так что извольте обращаться к ней на языках Вергилия и Гомера… или же по-простому, на добром русском языке, который у вас, дескать, никто не отнимал. Выслушав эту тираду, бедняга прикусил губу. Навязываться вдове, которая еще не успела оплакать павшего на войне мужа – фи, какой моветон…

Даже у меня частенько раненые прямо с операционного стола отправлялись на кладбище, но Галина Петровна не потеряла ни одного, даже самого тяжелого пациента. При этом в случаях, когда человек уже стоял на грани смерти, главный хирург артанского княжества применяла и медицинские препараты, большая часть которых вводилась при помощи прозрачных стеклянных шприцов [17]– вроде тех, что совсем недавно изобрел французский доктор Правас. Мол, живая вода хороша, когда спешить особенно некуда – тогда в сочетании с управляющими воздействиями опытного мага жизни она действительно творит чудеса, помогая организму восстановиться естественным путем. А вот если страдальца необходимо вырывать из когтистых лап у Костлявой, потому что у него обнаружился Антонов Огонь или еще какой несовместимый с жизнью диагноз – вот тут в дело идут лекарства, по чудодейственности способные поспорить с самой сильной магией.

Уже после всех операций, когда появилась возможность передохнуть и поговорить, я спросил, не произведены ли эти препараты в ее собственном мире, доктор Максимова откинула в сторону выбившиеся из-под шапочки взмокшие волосы и со вздохом ответила из-под маски:

– Если бы, Николай Иванович! Однажды Серегин, который тогда еще не был богом, а был просто человеком, запропастившимся в тартарары и искавшим путь домой, нашел в этих тартарарах выброшенный на берег корабль, пропавший в одном из верхних миров. Значительную часть груза этого корабля составляли оружие, боеприпасы, военное обмундирование и медикаменты – в количестве, достаточном для организации небольшой войны. Так вот, медицинская наука в том мире оказалась развитой настолько, что, читая книжки из библиотечки судового врача, я чувствовала себя жалкой недоучкой… А военные лекарства, складированные в трюме, по эффективности превышали все, что считалось нами возможным. О, как я хочу, чтобы Серегин сумел найти тот мир, и я смогла бы приобщиться к мудрости, которую могут преподать тамошние профессора.

Ну что же, вполне достойная мечта. Я бы тоже был не прочь немного поучиться у тех, кто знает больше меня. Сейчас я так же учусь у Галины Петровны, потому что ее собственный мир в области медицины тоже шагнул далеко вперед относительно нашего времени, и даже без всякой магии как хирург она опережает меня на голову – если не за счет таланта, то за счет знаний. Все, что мы делаем, направлено на то, чтобы уменьшать страдания и сохранять жизни тех, кто не щадя живота своего сражался за веру, царя и отечество. Кстати, сподобился я лицезреть и настоящее чудо. Солдат, из прошлого для князя Серегина мира, где его войско вместе с русской армией сражалось на Бородинском поле, потерял правую руку – французский кавалерист срубил ее саблей по самое плечо. Товарищи не дали ему умереть, перетянув культю ремнем; здесь, в Тридесятом царстве, его спасли от Антонова огня и прочих опасностей, подстерегающих раненых при таких вот ранениях… А потом за него взялась госпожа Лилия. И вот результат – с того момента, как этот солдат потерял руку, прошло примерно четыре месяца, но из обрубка плеча уже растет маленькая и тонкая ручонка, примерно как у пятилетнего мальчика. Это надо же! Я долго дивился и разглядывал эту маленькую ручку; солдат лишь посмеивался и старательно крутил пальцами всяческие кренделя, желая показать мне, что новая рука тоже отлично действует… Несомненно, он был очень счастлив тому, что не остался одноруким инвалидом. Госпожа Лилия же обещает, что если все пойдет так и дальше, то месяцев через восемь этот солдат снова встанет в строй. И такому лечению тут подвергнется любой солдат и офицер, служащий в артанской армии или сражавшийся за Россию.