Владислав Морозов - Охота на охотника [litres]

Продажный шкипер постарался представить нас своей команде предельно неопределенно, просто как неких «пассажиров». Чувствовалось, что он тоже не очень хотел знать, кто мы такие и куда направляемся. Однако, своих альбатросов-скитальцев морей он зачем-то представил полными именами и фамилиями, но без рукопожатий и прочих фамильярностей. В общем, теперь мы знали, что поплывем черт знает куда вместе с Асеном Налбантовым, Костадином Братановым и Пламеном Шоповым. На кой ляд нам было нужно знать их фамилии – я так и не сумел взять в толк. Опять-таки, если бы мы все вдруг засыпались, для них это точно стало бы дополнительным жирным минусом, поскольку мы знали, кто они такие, а они про нас – нет. Почему-то при взгляде на эту, с позволения сказать, команду мне вспомнился импортный мультфильм про психованных пингвинов с Мадагаскара. Ну да, все почти как там – Шкипер (он же Шеф), Рико, Ковальский и Юноша (он же Рядовой), потом надо будет, смеха ради, определиться, кто тут где. Во всяком случае, Пиперков оказался самым толстым из них, а самым длинным в этой четверке был орел, представленный нам как Шопов.

Похоже, героический пиперковский экипаж уже довольно давно ждал своего шкипера на борту, но, при этом, они ни хрена не делали и, как мне показалось, не очень-то и хотели куда-то отправляться в эту нервную ночь. Ранее возникшее у меня ощущение, что никакие они не контрабандисты, а просто бражка дилетантов, в очередной раз укрепилось. Вся их троица с плохо скрываемым удивлением уставились на графиню и особенно на ее живот и, уже с опаской, на свернутый половичок в моих руках. Возможно, их уже предупредили насчет того, что я – изъясняющийся на непонятном языке неуправляемый идиот, да еще и с автоматическим оружием. В тусклом свете, сочившемся из окошек рубки, можно было рассмотреть, что рожи у заединщиков нашего главного контрабандиста были не старые, но пару дней небритые и все-таки не сильно похожие на простых рыбаков. Во всяком случае, они упорно старались не приближаться к нам с Катой вплотную и не смотрели нам в глаза, а в подобных замашках всегда угадывается что-то мелкоуголовное. Неужели они все-таки попробуют вариант с кормежкой рыб нами?

Между тем «первый после бога» предложил нам устраиваться, указав на палубу в передней части своей лоханки. Выглядело это вполне логично – развернуться в здешней кормовой мини-рубке втроем, а тем более вчетвером было довольно проблематично, даже если там под палубой и было какое-никакое машинное отделение.

На носу все-таки было чуть свободнее, а помимо лодки и бочек, там имелись какие-то ящики и свернутый брезент, на котором вполне можно было сидеть. Что характерно – никаких приспособлений как для ловли рыбы, так и для ее хранения на борту не просматривалось. Прежде чем улечься на брезент, спиной в днище ялика (или как еще здесь было принято называть подобные лодки?), Ката не поленилась незаметно для команды глянуть на то, что лежало под брезентом. Действительно, это были явно полные бочки с немецкой армейской маркировкой, от которых приванивало синтетическим бензином. Практически шаланда, полная фекалий. Возникал вопрос – они тут что, туркам ворованное горючее толкают по цене ниже рыночной? Честно говоря, это был банальный и довольно странноватый вариант контрабанды, хотя здесь вполне могло быть и такое. Все-таки этот голозадый край не Колумбия и не Штаты времен «сухого закона». Чем им еще было торговать, ведь тот же табак у турок точно свой…

Присев на какой-то накрытый дырявым брезентом ящик рядом с закутавшейся в свое кожаное пальто графиней, я положил завернутый в половик автомат на палубу, справа от себя, но разворачивать пока не стал. Вообще, с точки зрения удобства пересечения границы, таскать с собой столь крупногабаритное оружие, каким был «ППШ», было не лучшей идеей с моей стороны. Однако, по эту сторону границы стоило оставаться вооруженным максимально долго, а после ее пересечения можно было сразу же быстро утопить волыну вместе с боеприпасами. Но до «той» стороны все-таки еще надо было добраться.

Потом тот из мореманов, которого нам представили как Налбантова, полез на нос и далее на корму отвязывать швартовы. Затем вся здешняя команда сосредоточилась в рубке и вокруг нее, в глубине кормы несколько раз чихнул, а потом дробно застучал (в ночной тишине мне показалось что прямо-таки оглушительно) невеликой мощности двигун.

Дальше все было просто – мы отвалили от пирса и медленно пошли в направлении открытого моря. Наше не вполне законное морское путешествие наконец-то началось. Слева в темноте проплыл недалекий, заросший южной зеленью берег. По идее, по представлениям отечественных киношников, именно в таких местах обычно и заводятся разные там русалки и Ихтиандры с жабрами. Только вот Бургас был бы перспективен только как тихий приморский городишко с точки зрения бесплатно исцелявшего бедняков альтруиста и отшельника доктора Сальватора. А вот никаких шекспировских страстей на почве жажды сенсаций и наживы тут точно быть не могло. Жемчуга здесь отродясь не было, а значит, эта часть сюжета ну никак не складывалась – таких благородных кабальеро, как дон Педро Зурита, даже под дулом пистолета не заставишь тюльку ловить. Торговля рыбой – это однозначно не для них. Да и для человека-амфибии здешние воды тоже довольно мелковаты. Н-да, все-таки Ялту можно выдать за Акапулько, только если ничего другого под рукой нет…

– Кажется, поплыли, – сказала мне графиня шепотом по-русски. Все равно в корме из-за громкого стука движка нас точно ни за что не услышали бы. По крайней мере, точно не разобрали бы язык, на котором мы болтаем.

– Вообще-то, как утверждают сами моряки, плавает говно, – уточнил я тем же шепотом. – А морские волки, типа, ходят. А еще у них много разных других странностей – вместо лестницы трап, а вместо веревки – линь, конец или шкертик. Ты лучше секи по тихой за этими хмырями и за горизонтом. Если почуешь что-нибудь не то – дай знать…

Графиня ничего не ответила, всматриваясь в темноту впереди. Похоже, режим наблюдения и анализа у нее уже включился, безо всяких моих команд. Впрочем, опасаться было нечего – пока наша грохочущая в ночи своей, явно бывшей ровесницей Рудольфу Дизелю «машиной», посудина выходила из порта, никто на берегу так и не поднял тревогу и не попытался выяснить, кто мы такие и куда мы направляемся. Вот тебе, мать его за ногу, и порт воюющей страны, да еще и в военное время!

Покинув гавань, мы оказались в ночном море. Соленые ветра в зад не дули, особого волнения не было, брызги в физиономию летели весьма умеренно, и мотало наш кораблик тоже в пределах нормы. При этом с ходу оценить нашу максимальную скорость тоже было сложно. Однако мы все-таки не шли на шикарном лайнере «Кунард-Лайн» через Атлантику, и для подобных вычислений не надо было быть высоколобым профессором математики. Пересекать Черное море поперек, с выходом куда-нибудь к Синопу (а это, если по прямой, километров четыреста или около того), да еще в военное время, со всеми сопутствующими ему неприятными «сюрпризами» в виде мин, подводных лодок и самолетов, не стал бы даже полный идиот. А раз так, Пиперков, по элементарной логике, должен был направиться по кратчайшему расстоянию, вдоль берега, в направлении Босфора. По моим прикидкам, от Бургаса было лишь десяток километров до Созопла, километров через пятьдесят – Ахтопол, а за ним уже и турецкая граница. Извините, что считаю все расстояния в километрах, а не морских милях, но я человек, в общем, сугубо сухопутный и от моря далекий во всех отношениях. То есть, даже если пиперковское, условно флибустьерское, утлое корыто не выдавало более тридцати-сорока верст (не помню, сколько это в узлах) в час парадного хода, при движении строго вдоль болгарского побережья на юго-запад, часа через два-три мы по-любому должны были оказаться за вожделенной межой. Если, конечно, на этом тернистом пути не возникнет каких-нибудь траблов и форс-мажоров.