Александр Афанасьев - Врата скорби. Последняя страна

Леон Троцкий – вспомнил он – враг Царя.

Владимир Ленин. Враг Царя.

Янкель Свердлов. Враг Царя

Григорий Апфельбаум. Враг Царя.

Теперь он понимал – почему.

Но пути назад не было.

Соломон…

Он никогда до конца не понимал то во что превратился. Ибо не понимал сущности и природы власти. Власти над телами и душами людей. Он был тем, кем он был – кровавым, но все же ограниченным, родившимся в бедной семье террористом с гор, и не более того. Его воображение – не шло дальше того, чтобы обстрелять из миномета воинскую часть или подложить бомбу куда-нибудь в присутственное место. Да, он мог быть лидером – но лидером местечковым. Есть люди, у них есть оружие, есть лошади. И есть он – кто говорит им что делать. Амир. Не более того.

Родившись в мире, где поклонялись одному лишь Аллаху, а с головой выходили на связь разве что торгуясь на базаре, да и то не всегда – он не понимал самой сути слова «идеология», что означает это понятие, и что оно в себя включает. В его голове – был Аллах как единственный, достойный поклонения, и был он, который вел джихад во имя Аллаха. Он никогда не думал о том, что живой человек, обычный живой человек, живущий в одно и то же время с ними, может придумать и написать нечто такое, что в глазах его последователей может поднять его до уровня божества, требующего поклонения и жертв. Жертв кровью – своей, чужой, неважно – ибо только кровь как жертва весома и ценима. Злобный как крыса, но не способный причинить зло иначе как личным усилием, он не понимал и сотой доли масштаба того зла, которое выпустил в мир тот же Леон Троцкий своей перманентной революцией. Вечное восстание, вечная борьба, раскол и разлом народов, гибель всех, кто может встать на пути – и неважно, сколько их будет. До того, как он прочитал Троцкого и заразился троцкизмом, он представлял себе идеальное будущее так: они прогонят русских со своей земли и будут жить в мире, жить простыми общинами, как жили до этого. Крестьяне будут трудиться, феодалы – сдавать землю исполу, купцы торговать – главное, чтобы все были мусульмане и боялись Аллаха. Теперь – он понимал, что для этого надо сбросить не только русских, но и собственных князей – так он понимал троцкизм. Но на деле – он не понимал и десятой доли истинного масштаба троцкизма. Ведь троцкизм – это восстание всех и против всего. К недостижимому идеалу всеобщего равенства – через горы трупов. Разрушение всего социума, даже его первичной ячейки – семьи, с заменой ее на сожительство в грехе и детские сады для детей, где их будут растить без родителей. Революционные трибуналы, где казнят за то, что ты сделал, за то, что ты не сделал и даже за то, что ты думаешь [50] Феномен «исламского троцкизма» существует на деле и называется кутбизм. Египетский шейх Сеид Кутб (казнен за антигосударственную деятельность в 50-е) издал несколько религиозных книг, на которые большое влияние оказало его юношеское увлечение марксизмом. В этих книгах, экстремистских от начала до конца, указывается цель – всемирный халифат и способ его достижения – непрекращающийся джихад. Открыто дано указание, что путь к победе лежит через террористические акты в странах неверных с как можно большим количеством погибших. Мусульмане, которые не принимают идеологии кутбизма – провозглашены врагами, подлежащими немедленному уничтожению (ни одно другое течение ислама не содержит такого). Именно кутбизм, а не ваххабизм – является идеологической основой современного исламского террора. .

Он скрылся в тюрьме и не видел то, что делается его именем. Именем Соломона. Прозрение приходило только сейчас. Через – залитую кровью камеру. Через – восхищенные глаза чайханщика, у которого он остановился по дороге в нужное место. Чайханщик – а особенно его сын – даже не вставали на намаз в тот день, не молились Аллаху. Потому что Аллах – был у них в доме. Он – был для них Аллахом.

К чему он сам не был готов.

Он видел тайные тропы, по которым его вели. Кишлаки и городишки – и в каждом ему находилось убежище, и в каждом – были те, кто смотрел на него как на Аллаха, как на седьмого Пророка, сошедшего на землю. Они верили, что вот он, живой человек, из крови и плоти, что вкушает сейчас выставленное угощение – поведет войско на врагов и избавит их от бедности и унижений, прервет бесконечную череду быдластых, униженных лет. Он готов был вести войско. Вот только – на кого. Бедность и унижение – не крепость, которую можно взять штурмом.

А под рукой – Леон Троцкий, хитрый еврейский бес с улыбкой и внешностью Мефистофеля, который советует на страницах своих книг – подними мятеж. Подними мятеж. Подними мятеж.

В борьбе обретем мы право свое.

Подними мятеж…

Новый том сочинений Троцкого, который уже был кем-то заботливо переведен на арабский – назывался: «Покоренные народы»…

Это было про них. Покоренные народы.

Подними мятеж…

Так – через несколько дней он прибыл в княжество Бейхан, пограничное княжество. Это был последний кишлак на его пути, дорога резко уходила в горы. С рафиком – который был убежденным идаратовцем – он пошел по тропе, и шел, пока совсем не стемнело – а из темноты, не выступили люди, которые преградили ему путь. Они носили подсумки с боеприпасами, какие он иногда видел у руси, и в руках у них были автоматы, автоматические винтовки и ручные пулеметы. Когда они воевали с неверными в Междуречье – у них были пистолеты, револьверы и винтовки, добыть Томпсон или ППД было большой удачей, но ненадолго – патроны быстро кончались. Теперь – он видел в руках окруживших его людей автоматическое оружие, такое, какого он раньше никогда не видел, короткие автоматические винтовки с длинными и узкими изогнутыми магазинами, пулеметы с лентами, которые мог переносить один стрелок. Боевики одеты были как местные, на головах чалмы черного и песочного цвета – как у непримиримых. Лица закрыты платками тоже однотонно-серого цвета, на ногах – ботинки армейского образца, роскошь по местным меркам – настоящая армейская обувь. Они были не затравленными и загнанными в угол бандитами – они были регулярным подразделением тайной, все увеличивающейся армии.

Террористической армии.

– Кого ты привел, Самед – спросил один из боевиков, ничем не отличавшийся от других

– Со мной Соломон… – сказал рафик

Молчание. Потом – все склонили головы…

У костра – Соломону предложили жареное мясо. Бросилось в глаза то, что, по меньшей мере, двое – едят не так как местные.

– Как твое имя? – спросил Соломон того, кто видимо был главным. Ему не давало покоя то, что несмотря на окружавшее его почтение – он не знал этих вооруженных людей. Не знал он и то, что в их головах, против кого они и за кого они. Когда он был амиром – он был амиром, и знал каждого, знал что он думает, и от кого чего ждать. Этих людей – он не знал. Вообще.