Константин Назимов - Пути-дороги [СИ]

— Абрам Федорович про рентгеновскую установку ничего не говорил? — на всякий случай, уточнил я. — Сделку мы с Рентгеном заключили, власти Германии обещали, что груз мы получим, даже если ухудшатся отношения между нашими империями.

— Нет, про установку речь не шла, — пожал плечами Портейг. — Так что, мне назначать прием Десмонд?

— Семен Иванович, в данном вопросе вам карты и, — усмехнулся, — снимки в руки. Ольга мне передала весточку от графини Смеевой, та просила подруге помочь. Если операция проблемы решит, то… — не стал заканчивать, развел руки в стороны, да и нечего тут говорить, и так все понятно.

— Тогда данный вопрос на мне, — согласился профессор. — Да, еще, Иван Макарович, как бы это правильно сказать, — замялся мой компаньон.

— Лучше прямо и честно, — подбодрил я его.

— Дело в том, что как-то так получилось, — он горестно вздохнул и отвел взгляд, — стало очень мало места в лаборатории. Интересных изысканий и идей полно, как никогда, но там не развернуться, да и тех же приборов кот наплакал. Доходит до того, что к микроскопу очередь!

— И кто в очереди стоит? — озадачился я.

— Так все врачи подались в исследователи. Сперва я данное дело приветствовал, а потом самому приходиться дожидаться, когда освободится вытяжной шкаф или изыскивать закончившийся реактив. Нам государство хоть и компенсирует часть затрат, но происходит это не мгновенно, реактивы приходится на собственные доходы приобретать, хотя Сима и возмущается таким расточительством.

— Это дело поправим, пора уже лабораторию открывать. Больницу же вам курировать и вести прием пациентов со сложными диагнозами, но в определенные дни или часы, — ответил, но еще не представляя, какие потребуются вложения. Дотация от министерства вещь полезная, но она компенсирует далеко не все. Хорошо, что с персоналом вопрос решился, да те же бинты и различные мелочи, для небогатых больных нам ничего не стоят.

В общем и целом, Семен Иванович, мне про все рассказал, что происходило во время моего отсутствия. Нет, финансового вопроса он не касался, словно и нет вовсе денег. Профессора даже не интересует его доход, есть где спать и возможность вещи покупать – хорошо. Проблема в идеях, которые постоянно у врача в голове.

Перекусив на кухне, я встретил Симу, и та мне поведала уже финансовую составляющую. Как ни странно, но у нашего предприятия есть прибыль, не слишком большая, но развиваться дальше можно. Попросил я младшую компаньонку подготовить расчет по открытию аптечных пунктов в городах и даже селах империи. Серафима Георгиевна мысль на лету ухватила, оценила, но сможем ли мы это себе позволить в ближайшее время ответить затруднилась:

— Иван Макарович, все просчитаю и распишу, но вложить, чувствую, придется все что у нас есть.

— Ты посчитай, а потом и обсудим, — улыбнулся и направился к сестрице.

Слова ротмистра, что Катерина попала не в ту компанию меня тревожили и не шли из головы. Необходимо как можно быстрее, наставить дуреху на путь истинный.

Извозчика ловить не пришлось, пролетка с человеком ротмистра находится в моем распоряжении, да и охрана с больницы не снята еще. Едем по улицам столицы, и я с завистью провожаю взглядом редкие автомобили, на которых можно передвигаться с комфортом и главное быстрее. Студию Катерина сняла почти в самом центре, деньги ей выделила Сима, а Марта помогла с поиском и отделкой помещения, так мне Ларионов поведал. Когда Катька стала выставлять свои полотна, то набежали почитатели и какая-то художественная братия с дикими идеями и сестрицу у меня словно подменили.

Дом отличный, дворник метет тротуар. Я осмотрелся и вошел в дверь, которая расположена отдельно от подъездной и над ней вывеска гласит: «Галерея мадам Чурковой». Хм, похоже на сестрицу денег ушло немало. За дверью меня поджидал просторный холл, скучающий вышибала, который вяло поинтересовался по какому я вопросу. Узнав, что являюсь братом Катерины, детина преобразился, залебезил и бросился с докладом госпоже, а меня проводил в галерею, где полотна представлены.

— Мля! — вырвалось у меня, как только я в зал вошел.

Настроение и так не особо, но глядя на картины Катерины, остается одна нецензурная брань. И самое-то интересное, я же собственными глазами видел раньше ее работы, они несли тепло, уют и доброту. А что теперь?! Чернуха! Какие-то нищие просящие милостыню, тяжкий труд крестьян и рабочих, вседозволенность помещиков и промышленников. Нет, художница изумительно передает чувства и атмосферу, но теперь с полотен веет уныние, тоска, грусть, безнадежность… Почему, что изменилось?! Прав Ларионов, ох как прав, тут целое поле для агитации и никакие листовки нахрен не нужны. Руки непроизвольно в кулаки сжались, а потом я потянулся за портсигаром.

— Братец! Как же я рада тебя видеть! — раздался голос Катерины от двери.

Обернулся и даже про сигаретину забыл. В дверях стояла молодая дама в атласном платье, широкополая шляпка кокетливо сдвинута на бок, руки затянуты в перчатки по локоть, во рту мундштук с тлеющей тонкой папироской.

— Катька? — выдавил я из себя.

— Что, Ваня, не узнал сестренку?! — рассмеялась та и пошла между выставленных своих работ. — Как тебе? — кивнула на полотна.

— Необходимо переговорить, — хмуро ответил и закурил.

— Тебя случайно не Марта со своим ухажером подослали? — резко остановившись, спросила названная сестрица.

— Это что? — указал я на картины, проигнорировав ее вопрос.

— Жизнь, — пожала та плечами.

— Жизнь?! — переспросил я, чувствуя, как внутри поднимается волна гнева. — Ты говоришь, что жила вот так?! — подошел я к картине, на которой крестьянская девчушка с огромной лопатой копала поле, а позади нее стояли два бравых парня в начищенных сапогах и белыми перчатками помахивали.

— Но могла бы, — безразлично пожала Катерина плечами.

— Ты офигела?! — сделал я к Катьке несколько шагов. — С чего такой взгляд? Мало того, ты же всех в заблуждение вводишь! Нет подобного в империи!

— Ты в этом уверен? — криво усмехнулась девушка. — Нищие есть, рабский труд присутствует. Чем ты недоволен?

— Катя, — медленно говорю, а сам оглядываюсь, — черт! Где у тебя зеркало? Ты в него посмотреться не желаешь?! Крестьянка, мля, недоделанная! Я вот возьму тебя в охапку и мазню твою, да в деревню к бате с матерью свезу! Посмотрим, как он дурь из тебя выбьет.

— Не посмеешь! — чуть побледнела, но гордо вскинув голову, отвечает мне сестра. — Я девушка совершеннолетняя, свободная и имею собственные взгляды на жизнь.

Ну, везти ее в деревню не собираюсь, однако, если край наступит, то деваться окажется некуда. Морщась, прошелся между полотен. Н-да, глядя на картины настроение падает, все же художница она классная.