Анатолий Дроздов - Князь Мещерский [СИ]

— Здравия желаю, ваше превосходительство! — обратился полковник ко мне, приложив ладонь к козырьку фуражки, и продолжил, заметно грассируя: – Разрешите отрекомендоваться: военный агент России в Париже граф Игнатьев. Извещен о вашем приезде по радиотелеграфу, решил встретить лично.

Я с интересом посмотрел на графа. Любопытная личность, мне о нем отец рассказывал. В Первую Мировую войну Игнатьев был военным агентом в Париже (история повторяется), где руководил закупками оружия и снаряжения для русской армии. Единолично распоряжался огромными суммами. После Октябрьской революции на его счетах во французских банках оказались сотни миллионов франков, принадлежавших исчезнувшей Российской империи, то есть более никому. Понятно, что желающих прикарманить эти денежки нашлось много, и к Игнатьеву зачастили ходоки с соблазнительными предложениями. Граф всех послал, а в 1925 году вернул деньги Советской России, не взяв себе даже сантима. Русская эмиграция впала в шок, затем подвергла Игнатьева остракизму. Родной брат даже стрелял в него, но, к счастью, промахнулся. Граф же, чтоб прокормиться, выращивал с женой шампиньоны на продажу. В 1937 году Игнатьев вернулся в СССР, где курировал изучение иностранных языков в военных училищах и даже возглавлял кафедру в военно-медицинской академии.

— Здравствуйте, Алексей Алексеевич! — пожал я графу руку. — Рад познакомиться. Давайте без чинов. Здесь не строевой смотр, а я не генерал из Ставки.

— Понял, Валериан Витольдович! — улыбнулся полковник. — А почему стоите? Какие-то затруднения?

— Обычный русский бардак. Нас должны были встретить из посольства, но…

— Ах, эти! — Игнатьев пренебрежительно махнул рукой. — Забудьте! Наверняка чиновник, которому это поручили, накануне посетил ресторан или кабаре, и сейчас отходит после бурной ночи. В Париже веселая жизнь. Разрешите помочь?

— Буду благодарен.

— Вас трое?

— Шестеро. Двое ушли следить за выгрузкой багажа, Трусов из министерства иностранных дел убежал разбираться со встречавшими.

— Я мигом!

Граф исчез, как будто его и не было, но вернулся буквально через пару минут. Следом шли Бухвостов с Никитиной, за ними носильщики катили тележки с нашими кофрами. Подойдя к нам, граф отдал распоряжение, и грузчики взвалили на тележки остальной багаж.

— Сейчас – к стоянке такси! — сообщил Игнатьев. — Возьмем два авто. Парижские такси большие – в одно помещается пять человек. Второе повезет вещи.

— А Трусов? — спросил я.

— Он в первый раз в Париже? Никого здесь не знает?

— Отнюдь. Хвалился, что бывал много раз.

— Значит, не пропадет, — сказал Игнатьев, как мне показалось, со злорадством. Похоже, у него тут терки с посольскими. Ладно, выясним.

— Едем! — сказал я…

К «Шаванелю» нас доставили быстро. Дорогой я пригласил Игнатьева разделить с нами обед, на что граф с удовольствием согласился. Чувствую, не просто так он пришел на вокзал… В отеле служители в ливреях расхватали наши чемоданы и потащили в номера, Игнатьев направился в ресторан делать заказ, пообещав выбрать хорошие блюда, а не те, что впаривают неопытным приезжим, а я поднялся с портье на третий этаж. Номер, который мне выделили, оказался огромным. Высокие потолки с лепниной, необъятных размеров кровать, штучной работы мебель, паркетные полы, мрамор в ванной и клозете. Везде огромные зеркала. Начинаю привыкать к роскоши. Ну, и цена соответствующая: сто двадцать франков в сутки, сорок рублей! Буржуи! Сунул портье монету в пять франков (полтора рубля между прочим!), тот взял, недовольно скривившись, видимо, ждал, что русский осыплет его золотом. А вот хрен тебе! Я не олигарх, и деньги у меня казенные. От своих, небось, и франка не получишь. Наскоро умывшись, я спустился ресторан, где обнаружил Игнатьева за столом в глубине зала. Водкин и Пьяных сидели неподалеку, стараясь не отсвечивать – на службе парни. Когда я подошел к столу, граф встал.

— Бросьте это чинопочитание, Алексей Алексеевич! — сказал ему, присаживаясь. — Я всего лишь врач. Действительным статским советником и князем стал недавно. Пожалован государыней после покушения на нее.

— Наслышан, — кивнул Игнатьев. — Здесь об этом много писали. Как вы руководили спасательными работами, а затем оперировали государыню. Во Франции огромный интерес к происходящему в России. Многие газеты держат в Москве своих корреспондентов, а те освещают события на фронтах, пишут о подвигах русских солдат и офицеров. Вас вот неоднократно поминали.

— Надеюсь, не ругали?

— Что вы! Вы здесь почти легенда. Военный врач, который отстоял лазарет от нападения тевтонов, спас командующего фронтом от смертельного ранения, а потом и вовсе сбил германский аэроплан из пулемета. Кстати, как удалось?

— Не знаю, — пожал я плечами. — Наверное, со злости.

— Это как? — удивился Игнатьев.

— Просто. Прилетел какой-то шлемазл и стал бомбить медсанбат. Я разозлился: раненых ведь побьет, гад, дай, думаю, врежу! У меня как раз «Мадсен» под нарами завалялся. Взял его, встал у землянки и начал пулять. Немец так удивился, что забыл управлять аэропланом и воткнул его в землю.

Игнатьев захохотал.

— Веселый вы человек, Валериан Витольдович! — сказав, вытерев слезы. — В первый раз слышу, чтобы человек так рассказывал о своем подвиге. У нас, знаете ли, любят похвалиться. Другого послушаешь, так он чуть ли не лично в плен германский полк взял, а то и дивизию. Ладно, пусть их, спустимся на землю. Я заказал суп прентаньер на говяжьем бульоне, как принято в России. Лучше бы борщу, но здесь его не сготовят. Еще тюрбо под соусом, попробуйте, отличная рыбка. Ростбиф. Блюдо английское, но здесь его наловчились готовить, так что рекомендую. К нему картофель, обжаренный во фритюре. Напитки не заказывал, поскольку не знаю ваших предпочтений. Какие вина выбираете?

— Ром.

Игнатьев засмеялся.

— Сразу видно фронтовика, — сказал, закончив. — Я, наверное, вас поддержу – давно не пил рому. Привык к винам, здесь без них не обедают. Сейчас кликну официанта.

Кликнуть не получилось. В ресторан вошел Трусов с каким-то типом. Оглядев зал, он заметил нас и направил стопы, как писали классики, к нашему столику. Подойдя ближе, парочка встала и поклонилась. Причем, спутник Трусова небрежно кивнул. Я окинул его взглядом. Молодой, но держится надменно. Рожа небрита и помята, как и вицмундир с петлицами титулярного советника. Веселая ночка была у хлыща.

— Извините, что помешали, ваше превосходительство, — начал Трусов. — Позвольте представить: атташе русского посольства в Париже, князь Барятинский. Это он должен был встретить нас вокзале.

— Отчего же не встретил? — спросил я.

— Засиделся с друзьями за картами, — ухмыльнулся хлыщ. — Компания оказалась приятной, не заметил, как ночь пролетала. Лег вздремнуть на пару часов и проспал. Ну, вы понимаете, князь, — он подмигнул.