Анатолий Дроздов - Князь Мещерский [СИ]

На том и порешили. Императрица приняла нас без промедления. Выслушала доклад генерала и посмотрела на меня. Я кивнул, подтверждая слова Татищева, и, незаметно для него, сделал жест, давая понять, что нужно поговорить наедине.

— Благодарю, Дмитрий Николаевич! — сказала Мария. — Я не забуду вашего усердия. Можете быть свободны. Валериан Витольдович, останьтесь.

Татищев встревоженно глянул на меня. Я слегка кивнул, дескать, помню. Генерал поклонился и вышел.

— Слушаю, — сказала Мария.

— С англичанами мы попали в неловкое положение, — начал я. — Если обвинить их в покушении на вас, то это война. А она нам не с руки – тут бы с Германией справиться. Но и прощать им нельзя – уроним честь империи.

— Что предлагаете?

— Я поговорю с Джеймсом.

— Для чего?

— Попытаюсь сделать его нашим агентом.

— Предлагаете избавить его от ответственности за содеянное? После того, что он совершил?!

— Именно, государыня. Джеймс всего лишь пешка. Наказать его все равно, что отшлепать пол, о который ушибся ребенок, или поломать ружье, из которого застрелили человека. Ответить должен тот, кто отдал приказ.

— Каким образом?

— Око за око.

— Вы предлагаете убить короля Британии?!

— Король здесь ни при чем. Думаю, даже не знает о причастности к делу своих подданных. Приказ исходил от премьер-министра.

— Уверены?

— Почти. Сомневаюсь, что это инициатива мелкого чиновника.

— Вы правы, — сказала она, подумав. — Но совершить покушение на премьер-министра не просто.

— Британцы сделали, значит, и мы сумеем.

— Как?

— Они нашли человека в вашем окружении и сумели пронести взрывчатку во дворец. Позаимствуем опыт. Для этого и нужен Джеймс.

— А если выплывет наружу? Как это случилось у них? Это война, которая нам не нужна.

— Британии – тоже. У нее противоречия с Францией из-за колоний. Франция давно ищет повод прищемить хвост британцам, чтобы расширить свои владения в Африке. Она встанет на нашу сторону. В покушении на вас мы обвиним немцев. Азеф приехал в Россию из Берлина, так что вполне мог быть агентом германского Генерального штаба, о чем и объявим. Как бы ни оправдывались немцы, им не поверят – им выгодна ваша смерть. После такого обвинения от них отвернутся даже те, кто поддерживал до сих пор.

— Для врача вы неплохо разбираетесь в политике, — усмехнулась Мария.

— Смотрю газеты.

— В них такого не пишут.

— Я читаю между строк. В моем мире это умеют.

— Сомневаюсь. Что ж, Валериан Витольдович, вы справились с поручением, и я сдержу обещание. На днях объявим о вашей помолвке с Ольгой. Но есть одно обстоятельство: мужем наследницы престола может стать исключительно православный человек. А вы католик, по крайней мере, формально.

— Мне принять крещение?

— Католику не обязательно, тем более что в своем мире вы были православным. Достаточно исповедоваться священнику, причаститься и делать это впредь.

— А как с тайной моего происхождения?

— Это не грех, поэтому раскрывать ее не нужно. Кайтесь в том, в чем действительно повинны. Я подберу духовника, который не станет задавать лишних вопросов.

Еще один соглядатай…

— Согласны?

— Да, государыня.

— Еще просьба. Не компрометируйте Ольгу. Что случилось, то случилось, но оставаться у нее на ночь запрещаю.

Недолго музыка играла. Я вздохнул.

— Потерпите. Война закончится, сыграем свадьбу. А пока можете навещать Ольгу, проводить с ней время наедине, но ночевать извольте отправляться домой. Понятно?

— Да, государыня.

— Можете быть свободным.

— А как с Джеймсом?

— Поговорите с ним. Исходя из результата, будем решать.

Ну, хоть что-то.

— До свиданья, государыня…

На фронт Пров приехал без сапог.

Дело было так. Поезд, который вез маршевый батальон к фронту, остановился в каком-то городке – паровозу требовалось пополнить запасы воды. Солдаты сдвинули дверь теплушки, в которой ехали, и с любопытством уставились на станцию и окружавшие ее дома. Те утопали в цветущих садах. Их аромат плыл над городком, перебивая вонь угольного дыма и креозота, которым пропитали шпалы железной дороги.

— Из вагона не выходить! — приказал командовавший взводом унтер. — Стоять долго не будем. Кто отстанет – запишут в дезертиры.

После чего спрыгнул на землю и куда-то убежал. Пров сел на пол теплушки и свесил ноги наружу. Рядом пристроились товарищи – кто поместился. Остальные остались стоять за их спинами. Тут к ним и подошел этот мужичок. Одетый в серую косоворотку, в картузе и с большой холщовой сумой через плечо, он скакнул к вагону и хитро посмотрел на Прова из-под кустистых бровей.

— Добрые у тебя сапоги, служивый, — сказал елейно. — Продай!

— Ну, да! — усмехнулся Пров. — А ходить-то в чем?

— Лапоточки дам, — сказал мужичок, засунул руку в суму и достал пару лаптей. — Вот, как раз на твою ногу. Онучки у тебя есть, веревочкой обвяжешь – и ходи. Веревочку тоже дам.

— В лаптях много не навоюешь! — хмыкнул сидевший рядом с Провом Прохор.

— На фронте другие дадут, — успокоил мужичок. — Нешто можно солдату без сапог? А доехать и лаптей хватит. Я тебе рубль заплачу.

— Ты что, дядя?! — возмутился Пров. — Добрые сапоги пять рублей стоят, а то и шесть.

— Так то новые, — не смутился мужичок, — а твои ношенные. Не хочешь рубль, тогда – вот! — он достал из сумки штоф водки. — Выпьешь дорогой. На фронте не нальют.

— А давай! — махнул рукой Пров, подумав.

Его примеру последовал Прохор. Для него у мужичка нашелся второй штоф и пара лаптей. Набежали и другие покупатели. К возвращению унтера пятеро солдат поменяли сапоги на водку [13] Типичная ситуация в реальной истории. Некоторые ушлые солдаты, получив новые сапоги взамен пропитых, тут же снова их продавали. . Унтер разогнал торговцев и запрыгнул в теплушку. Паровоз дал гудок, и поезд тронулся.

— Ну, архаровцы! — сказал унтер, разглядев лапотное войско. — Будет вам по приезду! Да и мне с вами.

— Не сердись, Корнеич! — сказал Пров. — На войну едем. Вместе в окопах гнить. Лучше выпей с нами, окажи уважение обчеству.

Корнеич оказал. Лапотники сели в рядок на нарах и под завистливые взгляды остальных солдат приступили к действу. Пили из котелка, слив в него водку и прикладываясь по очереди. Закусывали сухарями с консервами, благо еды хватало. Хорошо посидели! Поговорили, подымили цигарками – те, кто баловался этим делом. К концу застолья Пров повалился на нары и захрапел. Его примеру последовали и другие выпивохи.

Отрезвление наступило завтра. Поезд прибыл на полустанок, батальону дали команду покинуть вагоны и построиться у насыпи. Маршевый взвод Корнеича вытянулся в две шеренги. Вдоль длинного строя засновали офицеры, разглядывая пополнение. Хитрый унтер запихнул лапотников за спины первого ряда, но не преуспел. Чернявый подпоручик, подошедший к ним, оказался глазастым.