СССР 2061 - СССР 2061 сборник 2016 г. [СИ]

— Слышал, наверное, Тоцкий придушил свою жабу и решил дать нам установку микроботов. Месяц пороги в министерстве оббивал, требовал гарантии, что мы его допустим к медконтролю полета. Пришлось подписать с ним договор о сотрудничестве.

Лихнецкий лишь покачал головой. Чтобы интриган Тоцкий добровольно отдал установку?

— После того, как я официально при министре его спросил об этом, он мог либо отойти и не лезть совсем или должен был её дать. Но он на Зарянку уже сделал большую ставку, если бы отступил, его бы свои с потрохами съели.

Старик невесело усмехнулся.

— Нам это, конечно, плюс, но разрешить Зарянке лететь… Не верю я, что она выдержит полет. Не верю, пусть хоть Тоцкий у меня голый в кабинете спляшет. А если с ней что-то случится — это будет такой удар по нам, что мы лет двадцать не отмоемся. Ни о какой третьей экспедиции, а тем более о постоянной базе с нами никто разговаривать не будет. Те, кто сейчас будет кричать «возьмите Зарянку», будут вспоминать нам её и поливать помоями.

Михаил Григорьевич поднялся во весь немалый рост и подошел к окну.

— Выбирая между вселенским скандалом сейчас и риском нашему делу потом, что бы ты выбрал, Сергей? Нет, не отвечай. Это я начальник, и выбирать мне. Будь добр, на послезавтра собери пресс-конференцию, на два часа дня. А на двенадцать пригласи ко мне Зарянку.

Глядя на темный силуэт Старика на фоне заснеженного парка за окном, Лихнецкий был благодарен судьбе, что это не ему делать выбор. Если Старик не сможет убедить Зарянку, то этот кабинет скорее всего сменит хозяина.

— И еще, постарайся, чтобы Тоцкий на пресс-конференцию не попал. Как хочешь, хоть на КПП шины ему прокалывай, но чтобы духу его тут не было.

— Хорошо, Михаил Григорьевич, я все сделаю.

— Чай, кофе? — Старик был сегодня обаятелен как никогда, — Сливки? Берите печенье, свежайшее, сегодня утром взял прямо в пекарне.

Екатерина Ивановна вежливо кивнула и улыбнулась с хитринкой, глядя на большое начальство, старающееся быть галантным.

— Пожалуйста, оставьте это. Лучше переходите сразу к делу, а то я подумаю, что вы решили за мной приударить.

— Обижаете, Екатерина Ивановна. Разве я не могу поухаживать за симпатичной мне женщиной? К тому же, я даже постарше вас буду, так что, не будь вы формально моей подчиненной, мог бы и приударить.

— Нехорошо, Михаил Григорьевич, напоминать женщине о её возрасте. Тем более, ваши подчиненные делают это по десять раз на день.

Она отпила из чашки, с насмешкой глядя поверх нее на Старика.

— Вы ведь не за этим меня сюда пригласили. Переходите к делу, покончим с ним быстрее, чтобы я не мучила вас.

Лихнецкий, затаившийся в углу дивана, с особенным удовольствием наблюдал разворачивающуюся сцену. Обычно прущий напролом Старик, сметающий любое сопротивление, вот уже пятнадцать минут изображал из себя соловья, поющего серенаду. Получалось плохо.

— Хорошо. Зарянка, — голос Старика стал вдруг уставший и хриплый, — я хочу, чтобы вы выслушали меня не как доброволец, не как женщина с улицы, а как член нашей команды, всех тех, кто делает нашу космическую программу. Вы видели нашу работу, жили рядом с нами, делали наше общее дело. Я хочу, чтобы вы выслушали меня с полным пониманием ситуации. Будем предельно откровенными — да, вы можете получить место в экспедиции. Но вы просто не вернетесь из нее. Вы уже далеко не молоды, вы просто не выдержите этих колоссальных нагрузок. Да, вы долетите до Марса, возможно даже осилите высадку. Но обратно вы не прилетите, чтобы вам не говорили.

Старик поднял руку, призывая не перебивать его.

— Возможно, вы не считаете это потерей. И вне зависимости от того, чем это закончится, хотите использовать этот шанс. Но послушайте, чем это обернется для всех нас. Это станет трагедией. Все те, кто сейчас поддерживает вас, оплюют нашу космонавтику с ног до головы. Никто не вспомнит наших предупреждений. Нас будут винить в вашей смерти, всех тех, кто помогал вам здесь, всех тех мальчишек и девчонок, что только готовятся к полетам, не разбирая, обольют грязью. И на долгие годы полеты дальше Луны будут нам закрыты. Нам просто не дадут финансирование после такого фиаско. А теперь ответьте мне — хотите ли вы для всех тех, кто помогал вам все эти месяцы, такого будущего? Отблагодарите ли вы их за доброту таким образом?

Устало опустив руки, Старик продолжил.

— Я не предлагаю вам отказаться от экспедиции просто так. Мы готовы предоставить вам хорошую альтернативу — полноценную, полугодовую работу на лунной базе. Через семь месяцев, через одну смену. Мы выделим вам время и средства для реализации вашей программы. Дадим столько часов эфира с Землей, сколько нужно, поможем по всем направлениям. Это хорошее предложение. Большего я вам не могу дать. Если вы не согласитесь, я официально сниму вас с программы добровольцев по состоянию здоровья, под свою ответственность. Я не могу рисковать будущим космонавтики ради одной вас.

Екатерина Ивановна, внезапно ставшая предельно серьезной, повернулась к Лихнецкому.

— Сережа, вы не могли бы нас оставить? Я хочу поговорить с Михаилом Григорьевичем с глазу на глаз.

Лихнецкий кивнул вышел за дверь. Сел в приемной и стал ждать.

Минуты текли медленно, как тягучий и приторный кисель. Тишина раздражала. Хотелось подкрасться к двери и, припав к замочной скважине ухом, подслушать, что там происходит. Что Зарянка вдруг решила сказать Старику? Что такого секретного? Чем она будет убеждать его, чтобы он оставил её в программе экспедиции?

Когда дверь наконец открылась, Старик позвал Сергея и попросил его провести пресс-конференцию.

— Зарянка будет выполнять свою научную программу на лунной базе. Вылет согласно плану с ближайшей сменой. Красивые формулировки придумай сам. Ну, и Екатерину Ивановну подключи, пусть тоже скажет пару слов, обоснует свое решение. Если Тоцкий появится, шли его ко мне.

На лице Старика блуждало странное задумчивое выражение человека, который не понимает, выиграл он или проиграл.

Лихнецкий примчался на дачу к Старику, отгуливавшему очередной отпуск. Развалившись в кресле-качалке на веранде, шеф пил чай из огромной кружки и, увидев Сергея, жестом запретил что-либо говорить.

— Зарянке опять запретили вылет на Землю по состоянию здоровья?

Сергей кивнул.

— Она вместе с врачами настаивает на еще одном полугодии на станции?

Не дожидаясь еще одного кивка, Старик ухмыльнулся.

— И ты приехал ко мне за санкцией вернуть её приказом. Так? А я не дам. Пойди на кухню, налей себе чаю. И печенье возьми, сам сегодня испек.

Пока Лихнецкий гремел в доме посудой, Старик щурился на солнце и грустно улыбался, словно вспоминая что-то. Вернувшийся Сергей присел рядом на табурет и молча принялся ждать.