СССР 2061 - СССР 2061 сборник 2016 г. [СИ]

— Хорошо, — покивал я головой. — Документы отслежу ещё раз. И последние изменения, если найду, укажу в ссылках.

— Замечательно, — бодро произнёс он. — Тогда жду Вас… Тоже дня через два-три. С окончательной, будем надеяться, версией диплома. И тогда где-то через недельку соберу кого-нибудь на предзащиту, послушаем мнения со стороны.

С тем мы и распрощались.

Так, пока я смаковал ностальгические воспоминания, моё безнадёжное предприятие внезапно оказалось всё-таки не совсем безрезультатным. Там, в конце аллеи, из-за поворота показался какой-то мужик. Или парень? Вроде бы, молодой ещё, если зрение мне не изменяет. И одет не пойми во что. Штанишки какие-то серенькие, то ли тренировочные, то ли просто узкие донельзя, маечка с коротенькими рукавами, сандалии на босу ногу… Разгильдяй, право слово. Вышагивает, как аист, и такое чувство, что ничего вокруг не видит. Прочесал уже полквартала, подошёл ко мне метров на тридцать, идёт, руками машет, браслет навороченный на левой поблёскивает… Чем-то он мне Василия напоминает. Такой же не от мира сего. Ботаник, небось. Меня, во всяком случае, в упор не видит. Может, я уже помер и превратился в привидение? Я огляделся: — нет, тень от меня падает, значит, живой, во всяком случае, не бесплотный. Да, с этим точно нужно что-то делать, он же меня сейчас насквозь протаранит!

— Товарищ, — вполголоса, чтобы не испугать невзначай, произнёс я, — у тебя закурить не найдется?

Он встал, как вкопанный, как будто внезапно увидел призрак. Несколько секунд хлопал глазами и осматривался. Видимо, пытался понять, где он, собственно, находится и что именно ему тут понадобилось. Точно, родственник Василия. В крайнем случае, однофамилец. Потом, наконец, парень вытащил наушник из уха, воззрился на меня и переспросил:

— Что? Закурить? Нет, извините, не курю.

— Жаааль, — печально протянул я. Чуда всё-таки не произошло, и Палыч был не прав. — С утра самое бы то покурить перед работой. А то до магазинов отсюда не близко. Да и не работают еще, поди.

Он сочувственно кивнул, помолчал, ещё раз внимательно посмотрел куда-то мне за спину и спросил:

— А что это вы тут делаете, ни свет-то, ни заря?

Я оглянулся, кинул взгляд на дом, на стоящий с ним рядом комбайн, возле которого шастали мужики из бригады в оранжевых строительных комбинезонах, и ответил:

— Как это «что»? Сносим, конечно.

— С чего бы это вдруг? — необычайно поразился он. — Каждый день здесь хожу, ничего не замечал такого. Когда это вы успели?

— Так вчера и начали, — пояснил я. — Сегодня второй день.

— Да, вчера я здесь не ходил… — задумчиво пробормотал он. — А чего ломаете-то? Дом вроде бы ещё хороший, и лет ему от силы сорок-пятьдесят…

— Чего ж в нем хорошего? — скривился я. «Хороший», туда-сюда, сказанул тоже. — Дешевка старорежимная малобюджетная, медь его. Спасибо, что сорок лет простоял. Кто-то там просчитал, что сломать его на… совсем и построить новый монолит будет дешевле, чем ремонтировать.

— Странно… — удивился он. — Мой дом еще старше, ему лет семьдесят… А косметику лет пять назад делали. Ободрали в подъезде всю штукатурку и краску до кирпичей, а потом покрыли этим новым полимером светящимся…

Ну, понятно. Знаю я, что это за полимер. Типовой проект модернизации старого жилфонда.

— Флуоресцентом? — подсказал я. — Жёлтеньким таким в темноте светится? Знаю-знаю. Это сейчас тема такая пошла. Чтобы в темноте ступеньки на лестнице было видно.

— Да, наверно… — протянул он. — И сказали, что наш дом еще лет пятьдесят простоит.

— Дык, — снисходительно усмехнулся я. — У тебя, небось, дом еще при первом Союзе строили?

— Да, где-то под конец… — пожал он плечами.

Я начал догадываться, что это за дом. Он здесь поблизости такой один. Судя по всему, не далее, как вчера, я сам туда на проводы к Кельту ходил.

— Ну, хрен ли тогда… — вздохнул я. — Тогда понятно. Те-то дома строили еще по советским нормам, у тебя и стены капитальные кирпича в три, не меньше, и бетон на перекрытиях нормативный, по старинным ГОСТам сделанный.

— Не знаю, — задумался он, — стены не мерял, но довольно толстые, да.

— Ну, вот. А эти, — я небрежно махнул рукой в сторону дома, — раза в полтора, если не в два, тоньше будут. Остальное, небось, разворовали, пока строили. Их снаружи еще пенопластом обкладывали. Для утепления. Ага, утеплили, блин. Здесь у нас, оказывается, то весна, то зима, то осень. Сырость. Вон, посмотри, — я ткнул пальцем в сторону стены, — отодрали пенопласт, а под ним плесень похлеще марсианской. Да и пенопласт сам по себе на куски расползается. Сгнил весь, медь его.

Парень о чём-то задумался. Видимо, пытался представить себе марсианскую плесень. Безрезультатно. Секунды через три он всё-таки сказал:

— Понятно. А чего как рано-то? Все ещё спят. Ну, кроме меня, наверно…

— А ты куда идешь? — спросил я его.

— На работу, конечно.

— Вот и мы на работу, — пояснил я. — Раньше выйдешь — быстрее сядешь. Хотя мы вчера до темноты тут корячились. Разломай, поди, такую-то дуру. Одного мусора сколько вывезли. А сколько еще придется…

Сзади раздался характерный скрежет и громкие вопли мужиков из бригады. Я оглянулся: — точно, завели комбайн. Ну, значит, пора.

— Ага. Начали, — пробормотал я и повернулся к парнишке. — Ну, ладно, бывай. Приятно поработать. Да и мне тоже пора. Жалко, у тебя курева нет.

Я помахал ему рукой и направился к дому. Он же что-то буркнул в ответ и торопливо пробежал вдоль забора дальше.

— Ну, чего? — с надеждой в голосе спросил у меня Палыч. — Есть у него покурить?

— Нет, Палыч, — грустно ответил я ему. — Мы с тобой в Городе, видимо, единственные, кто мается этой дурью. Не курит он. И нам с тобой тоже пора бросать. А то вымрем скоро, как мамонты.

Мы с Палычем одновременно вздохнули и с укоризной посмотрели в спину парню, так бесцеремонно обманувшему наши последние надежды на благосклонность судьбы. Он улепётывал широкими шагами и уже почти добежал до конца квартала.

— И знаешь что? — продолжил я. — Он из того дома, где Кельт живёт.

Видя его недоумённый взгляд, я пояснил: — Ну, тот дом, куда мы с тобой вчера на проводы ходили. К Кельту.

— А почему ты зовёшь его Кельтом? — поинтересовался Палыч. — Это что, кличка такая?

— Ну, кличка — не кличка… — задумчиво произнёс я. — У него же ирландцы в предках по отцовской линии. То ли дед, то ли прадед, не помню я точно. А когда мы его так стали звать… Это ещё в первом классе было. Учительница у нас спросила, знаем ли мы, что такое национальность и какие у нас в Союзе народы живут. А мы маленькие ещё совсем, какие нам народы-нации… Все кричали, что русские. Только он сказал: — кельты мы. Вот так его с тех пор и зовут. Привязалось.

— Странно, — удивился Палыч, — я с его отцом лет двадцать знаком, никогда он мне про это не рассказывал.