Евгений Красницкий - Так не строят!

– Ладно, – приятства в голосе Бразда Буни не нашёл бы никто, но спорить с Сучком после достопамятного случая он более не решался.

– Всё, мужи, за дело! Времени мало… – Плотницкий старшина первым направился к дверям мастерской, из-за которых слышался скрежет точила.

Время для Сучка понеслось, как лошадь, учуявшая близкий волчий запах, и мастеру пришлось поневоле за этой своенравной конягой успевать. Казалось, плотницкий старшина обрёл способность пребывать в нескольких местах разом. То тут, то там слышались его приказы, объяснения, ругань, уговоры, подначки. Словом, работа кипела, служба шла, крепость готовилась к обороне и размещению беженцев, а Сучок, вываливший язык до колен, совершал обычную для всех начинающих командиров ошибку – пытался всё делать сам и торчал у подчинённых над душой. Ему было невдомёк, что за каждым его шагом пристально наблюдают, что опытные в воинском деле наставники неспроста всякий раз оказываются в нужном месте, готовые подать совет, указать на ошибку, намекнуть, показать. Ну не до того было старшине!

Ответственность воинского начальника, под рукой которого внезапно оказалась сотня оружных, начисто отбила у Сучка столь присущую ему едкую наблюдательность. Оказалось, что управлять лучшей на много дней пути вокруг плотницкой артелью – это одно, быть главным строителем немаленькой крепости – другое, а командовать сотней пешцев, собирающихся сесть в осаду в недостроенной крепости – совсем даже третье.

Внезапно выяснилось, что рядовым в ополчении по вечевому приговору стоять – это совсем не то, что по доброй воле встать во главе какой-никакой, а сотни. И что ратником быть – это не только ловко мечом махать, а уж про воинского начальника и говорить не приходится. Самому теперь смешно было, как считал, что воеводе, кроме вида важного да рыка грозного, ничего и не надо. Мол, попробуй, касатик, в моей шкуре – построй чего-нибудь поболе нужника. Хоть крепость, к примеру. Считал да обсчитался – на своей шкуре понял, что военное ремесло не медовый пряник и учиться той науке не переучиться… Вот и летал Кондратий Епифанович Сучок через крепостной двор – только пыль столбом вилась, а в голове командирские докуки начисто вымели все остальные мысли.

– Хорошо скачет! Как мой Серко когда-то! – наставник Тит усмехнулся и проводил пробегающего мимо мастера взглядом. – Иноходью.

– Верно, аж из-под копыт искры сыплются, – подкрутил ус наставник Филимон, поудобнее устраиваясь на лавке. – Как он, дури не творит?

Только очень внимательный наблюдатель смог бы догадаться, что на той самой лавке, где вечерами на посиделки собирались отроки и девицы, сейчас расположился центр обороны Михайлова Городка. И до того, что не балагурят увечные ветераны, греясь на солнышке, а отставной ратник Тит докладывает принявшему на себя командование крепостью отставному полусотнику Филимону, тоже додумался бы не каждый. А что оба в струнку не тянутся, так на это кто помоложе есть, а им и так сойдёт, не отроки, чай.

– Да нет, пока не даём, – Тит понимающе кивнул командиру. – Приглядываем, как ты велел. Да он и сам не дурень, быстро схватывает. Только диву даюсь, как не свалился-то ещё? Вон как скачет!

– Все так скакали, – не стал развивать тему Филимон, – не он первый, не он последний.

– Ну, я пойду, гляну, что да как? – вопросительно взглянул на старшего наставник. – Надо ратничков наших поотвлечь малость, а то перегорят без привычки-то.

– Дело, сходи, а то на черепаху эту бегучую надежда плохая, – Филимон сложил руки на клюке. – Это ему не строить, там-то он мастак, не отнимешь!

– Какую черепаху? – Тит даже утратил свой привычный обманчиво томный вид.

– Да на Сучка! Ты его со щитом за спиной да без шапки видел?

– Ну, видел.

– А черепах на болоте?

– Тоже видел.

– Ну, так поставь ту черепаху на задние лапы да заставь бегать таким макаром, как раз Сучка нашего и получишь!

– Ну, уморил! – Рассыпался смехом отставной ратник. – Додумался же!

– Так иди и лесовикам про то расскажи, а с Кондратом я сам поговорю, – резко оборвал веселье Филимон.

– Вспомнил, как Агей тебя и Корнея своего уму-разуму учил? Или Гребня, покойника? – ухмыльнулся ветеран.

– Шёл бы ты, догада, ножками, – Филимон хмыкнул и поднялся с лавки. – Я, пожалуй, тоже пойду, пройдусь. Если понадоблюсь, то у Анны ищите.

– Ясно! – Тит направился в сторону ворот.

Взмыленный плотницкий старшина стоял на недостроенной Девичьей башне и озирал окрестности. Едва ли не впервые за этот сумасшедший день у него выдалось свободное мгновение, чтобы передохнуть и подумать ещё о чем-нибудь, кроме срочных дел. Со скрипом, руганью, бестолочью, мордобоем, отданными в спешке неправильными приказами и невыполненными по неопытности правильными крепость подготовилась к обороне, а случайная толпа мастеров и лесовиков-работников стала напоминать градское ополчение. По крайней мере, своё место на стене знал каждый. Что делать в случае вражеского приступа и по какому сигналу – тоже.

«Ну, дело, кажись, пошло – какие-никакие загородки изладим. Им, конечно, до заборол настоящих, как до Киева окарач, но хоть что-то! Не, едрить меня долотом, если сотнями тремя-четырьмя припрутся, отобьёмся! Больше-то в такой глухомани навряд ли сыщется… Да и какого лешего сюда ляхов занесло? Заблудились, что ли? Отсюда до ихней Ляхии пока идёшь, ноги до задницы стешешь!

Хорошо, что парнишка из Ратного прискакал, весть принёс, что татей сегодня не ждут… Хоть что-то сделать успеем. Пусть на скорую руку, тяп-ляп, тулуп из исподнего! Ну кто так строит, тьфу! Хотя лучше так строить, чем шибеницу [32] ладить, как давеча… Не думал, что когда нибудь сподоблюсь, прости меня, Господи!»

Старшина скользнул взглядом по стенам, на которых копошились работники, и уставился на дорогу, ведущую в Ратное.

«Нет, обоза пока не видать. А наставники как в воду глядели: и впрямь передали, что баб с детишками к нам отправляют. Может, и Алёну мою пришлют? Да нет, сказывали, только непраздных, тех, кто здоровьем слаб, старух и детишек малых… Остальных на стены да в селе пожары тушить. Да и не уйдёт моя, не таковская! Все они тут… как поперёк себя живут! Вся жизнь под порядок воинский построена, слова никто не скажи – и ведь гордятся этим! Что к себе, что к другим без жалости! Когда парнишку того вешали… Хоть он и вступился за брата, а нельзя поперёк приказа идти! Это как в срубе гнилой венец – не заменишь вовремя, всё завалится…

Ох, ети ж тебя в грызло, Кондрат! Опять забылся! А кто за временем следить будет? Пора караул менять, да к Гаркуну сбегать посмотреть, да… Да до едреней бабушки ещё чего! Бежать надо! Рысью!

Да ещё вояки мои меня же, не пойми с какого хрена, черепахой бегучей ославили, оглоблю им в грызло! И как воеводы со всем этим управляются?»