Ярослав Зуев - 4891

— Ну это мы запросто им устроим, — оживилась заскучавшая было Опричнина, энергично потирая ладони. — Сейчас только старые соглядатайские кадры мобилизуем, и вперед. Еще и кадыровцев на усиление кадрам пришлем. Чтобы уж наверняка…

Сказано — сделано. С мыслительными процессами покончили в момент, переловив и переименовав либералов, запятнавших себя сотрудничеством с Баобабским и его партнерами по Семипузырщине, в либерастов. Те мигом притихли, поскольку, хотя минуло немало лет, народная память о том, что сталось с Гей-парадом в каптерке на День ВДВ, была жива. Лишь отдельные либерасты, самые пронырливые, кому посчастливилось дернуть в Пентхаус, осмеливались гнать пургу на родной Собор. С ними не церемонились, боролись дистанционно, угощая шоколадным ассорти с урановой пастилой. Вышло даже эффективнее, чем при соглядатаях. Впрочем, долго возиться со свободомыслием не пришлось еще и потому, что стройбаны, в массе, устали думать еще в Шоковую терапию. Дупа оказался прав. Стройбанская общественность истосковалась по Твердой Руке в Ежовых Рукавицах и славила Опричнину совершенно искренне, с упоением повторяя слоган с плакатов, развешанных повсюду по распоряжению Дупы:

ОПРИЧНИК — ЕДИНСТВЕННЫЙ ДРУГ СТРОЙБАНА!

Или в другом варианте:

ОПРИЧНИК — ЕСТЕСТВЕННЫЙ ДРУГ СТРОЙБАНА!

— Как и не красили, в Перекраску-то… — похвалялся феноменальными успехами Дупа.

— Неплохо, неплохо, — нахваливала его Опричнина, принимая торжественный парад по случаю очередного Дня Опричника Эти помпезные мероприятия проводились теперь регулярно. — Но у меня вопрос, Джин.

— Слушаю, хозяин, — с половым поклоном отвечал Дупа.

— Что-то я не пойму: когда же наши колонны выступят победным маршем по разработанному тобой Особому пути? А то, поди, застоялись кони в стойлах…

— Так ведь они уже идут, разве не так? — сверкнул полубезумными глазами Дупа — ни дать, ни взять: Распутин, почуявший мышьяк в откушенном пирожном…

— Ты не гони, — посуровела Опричнина. — Ни сегодня, так завтра какая-то языкатая сволочь ляпнет: СОБРы — топчутся на месте…

— Это вряд ли, — горделиво поправив бороду, заверил Дупа: мы ж им зашили рты.

— Все равно, как-то маловато драйва, — не стала скрывать неудовольствия Опричнина.

— Драйв будет, повелитель, — обещал Дупа. И издал фундаментальный труд по Домостроительству, в котором аргументированно доказал, что в минувшую эпоху двух фактически равнозначных башен, когда Красноблок и Западное крыло соперничали, чья крыша ближе к Седьмому небу (Дупа нарек это времечко Периодом Двух Крыш), был достигнут паритет в распределении нагрузок на грунты, служивший главным залогом устойчивости конструкций.

— Представьте себе лыжника, пробирающегося через снега Заколоченной лоджии на одной лыже вместо двух, и только тогда поймете весь драматизм положения, в которое мы попали, непродуманными действиями начав Перекраску, — писал Дупа во введении. — Ведь как оно раньше-то было: мы, считайте, имели сакральный Домоуклад, целиком отвечавший свойственной дикой природе симметричности. Сверху у нас было два кита, Красноблок и Западное крыло, которые, противостоя друг другу, одновременно друг друга уравновешивали в полном соответствии с постулатом научного Мраксизма про единство и борьбу противоположностей или Инь и Ян, как принято выражаться у чайников. А сейчас, господа-товарищи, бардак…

Когда весть о болтовне Дупы достигла Пентхауса, там сперва не проверили, что он это всерьез городит. Родилось подозрение: Опричнина, посредством говорливого Дупы, выговаривает себе льготные условия для депозита. Освежевывая жирчиков, она действительно скопила порядком воздуха, который теперь надлежало качнуть в надежное местечко, а такие имелись лишь в Западном крыле. Еще было мнение: посредством Дупы Опричнина намекает на давно обещанный именной биллиардный кий в купе с членским билетом в Биллиардный клуб. Когда же до управдомов Пентхауса начало доходить, что затея реально попахивает очередной альтернативной башней, оттуда внятно дали понять: этот наскоро состряпанный авантюрный проект в Главархитектуре не утвердят ни при каких условиях.

— Ну и не надо, — буркнул Дупа. — Нам к шабашкам не привыкать.

Тогда из Пентхауса пригрозили серьезными многоуровневыми санкциями, начиная с адресных, и вплоть до ограничения поставок дыхсмеси.

— Достукался, гад! — зашипела перепуганная Опричнина на Дупу, и тот, известным местом уловив: задавит и не посмотрит, что джин, дал задний ход.

— Никто не ставил и не ставит под сомнение уникальную миссию Западного крыла, призванного демонстрировать остальным жильцам высочайшие стандарты Домостроительства, — подчеркивал Дупа в печати. — Но, это нисколько не умаляет роль Собора, как важнейшего связующего и даже, не побоюсь этого слова, цементирующего звена на пути из Подвала в Пентхаус. Если уподобить Дом организму жильца, то Подвал есть опорно-двигательный аппарат или ноги, Подвал — голова, а Собор — то святое место, где бьется коллективное сердце. СОБР — сердце Дома, вот как обстоят дела. Должны мы его всячески укреплять или нет? Должны и даже обязаны, иного подхода общественность не простит…

— Ладно, давай, укрепляй, — согласилась с Дупой Опричнина, у которой немного отлегло. Против мер по укреплению Собора в Пентхаусе вроде бы не возражали, по крайней мере, в открытую. Это вселяло определенный оптимизм.

— Только гляди, снова не проколись, а то будет тебе коронарное шунтирование без наркоза… — напутствовала Опричнина Дупу.

Получив добро, тот начал со старого герба Красноблока, скучавшего там, где на него плюнул Баобабский, когда массивную конструкцию не удалось по-быстрому свинтить.

— Без герба нам былого величия не вернуть, — предупредил Дупа. Правда, чисто внешне герб остался без изменений. Зато в него вдохнули обновленный смысл, истолковав натянутые по бокам пурпурного воинского обелиска строительные троса, оставшиеся от исчезнувших строительных кранов, прочными газопроводами, связующими важнейшие и практически равнозначные элементы Дома: Собор, Подвал и Западное крыло, в единый народнохозяйственный механизм. Против такой трактовки на первых порах никто в Пентхаусе возражать не стал. Управившись с гербом, Дупа заново отредактировал гимн Красноблока, его так долго не исполняли, что все успели позабыть, как он звучит. Новаторства Дупы и тут затронули лишь несколько куплетов, где вместо соглядатаев, ведущих стройбанов к Светлому чердаку Основоположников Мраксизма, появились опричники, прокладывающие Особый многотрудный путь на Чердак Архитектора.

Наведя порядок в Сакрале, Дупа перешел к следующему организационному этапу, заговорив об настоятельной необходимости незамедлительного возвращения под единый лицевой счет всех квадратных метров жилплощадей, незаконно отторгнутых Давидовичами в Перестановку.