Ярослав Зуев - Новый Вавилон

— Ты еще и идиот к тому же, — вздохнул Жорик. — А, делай, как знаешь, но мы с Ритой — отчаливаем…

— Дядя Жора?! — взмолилась я. — Папа, может, не надо?!

— И ты туда же?!

Резко развернувшись, Мишель решительно зашагал по огненному проселку.

— Ну что ты будешь делать?! — всплеснул руками здоровяк, оборачиваясь ко мне. — Прости меня, милая, ну не баран ли?!

Я промолчала.

— Мишель?! — крикнул в спину отцу дядя Жерар. — Полчаса тебе на все, про все! Ты понял?!

Папа даже не обернулся.

— Он еще и разобиделся, ну и дела!

— Часа — как и не было, — констатировал Жорик, глянув на часы. Мне нечего было возразить ему. Что и говорить, ожидание затянулось. И, чем больше оно затягивалось, тем крепче натягивались наши нервы.

Веревки на веранде опустели. Сеньора, отправившая отца в лес за запчастями, сняла просохшее белье и больше не появлялась в поле зрения. Впрочем, я нисколько не сомневалась, она приглядывает за нами из глубины помещения. Это было несложно. На пустынном берегу мы с Жориком торчали у всех на виду, как две мишени в тире.

— То-то и оно… — согласился француз.

— Тихо-то как, — обронила я.

— Угу, — протянул Жорик. — Прямо сонное царство… Сиеста длиной в рабочий день. Вот только не спится ни шиша…

Я поежилась при этих словах, хоть даже у воды было довольно жарко. Почувствовала под сердцем неприятный холодок. Нахмурилась, невольно вспомнив службу в армии. Там частенько бывало именно так. Наблюдаешь в оптику сонную до дурноты деревушку, такую невозмутимую, что сам, поневоле, начинаешь зевать. Но, не получается в последний момент, и сон не идет. Наоборот, ни с того, ни с сего подводит живот, а на виске просыпается венка, бьется все чаще, вслед за сердцем, пускающимся на разгон, как самолет. И тогда ты осознаешь, нет, ты на физическом уровне чувствуешь, как живое существо: в любой миг, вплоть до прямо сейчас, из этого знойного спокойствия, где не колеблется ни единый стебелек, где даже бабочкам с мухами лень порхать, может вылететь посланная снайпером пуля. Хлоп, и тебя больше нет. И снова кругом — тишь да благодать…

Только теперь без тебя…

— Что-то не так, принцесса? — Жорик поглядел на меня с тревогой.

— Все в ажуре, — я выдавила из себя улыбку, довольно вымученную, по правде говоря. — Просто армию вспомнила…

— А…

— Придурков из Хэзболлы с АК-47 наперевес мы тут вряд ли конечно повстречаем…

— Сомневаюсь, будто наркоторговцы — приятнее в общении, — пробормотал Жорик.

— Вправду думаешь, там, — я показала на дорогу, по которой ушел Мишель, — плантации коки?

— Ты решила — я шутил? В здешних краях проходит кокаиновый трафик из Боливии в Венесуэлу, откуда наркота поставляется на главные рынки сбыта в Европу и Штаты. Тут все вокруг наркоты крутится, другой работы — нет…

— Но, даже если так, мы же — не агенты федеральной службы по борьбе с наркотиками? У них — своя свадьба, у нас — своя…

— Главное, чтобы наркомафия придерживалась того же мнения, — буркнул Жорик.

Прошло еще полчаса.

— Что будем делать? — спросила я.

— Надо за ним идти, — без энтузиазма сказал Жорик. — Только кому-то одному. Поэтому, вот мой план, принцесса: Отчаливаем, поднимаемся вверх по течению вон до той излучины, видишь? Находим там укромное местечко. Ты стережешь лодки, я прогуляюсь за Мишелем. Идет?

— А если он к тому времени вернется?

— Вернется — подождет, не маленький.

— Смысл искать укромное место? Не проще ли вытащить лодки на берег прямо тут?

— Не проще. И не надейся, что я оставлю тебя здесь одну…

— А ты не надейся, что я отпущу тебя одного!

— Отпустишь как миленькая, если не хочешь, чтобы мы остались без лодок.

— За папой пойду я. Это мой отец!

— Еще чего?! Даже не мечтай!

— Тогда пойдем вместе, — сказала я.

— Это опасно…

— Я давно не маленькая и умею за себя постоять…

— Знаю… — он вздохнул.

Не берусь судить, Дина, к чему бы мы пришли в результате, но судьба распорядилась иначе, сделав выбор за нас. Мы почти одновременно уловили далекое жужжание мотора. Оно доносилось снизу по реке. Звук быстро нарастал, судно, приближавшееся к нам, шло на приличной скорости.

— Начинается, — похолодев, молвила я, подымаясь с песка и отряхивая пятнистые брюки. Дядя Жерар так и остался сидеть в лодке с ружьем на коленях, только набросил сверху куртку. Он меланхолично пожевывал стебелек. Насколько я смогла изучить повадки француза, это свидетельствовало: внутри он — как свернутая пружина.

— Кто к нам пожаловал? — я приставила ладонь ко лбу козырьком.

— Возьми бинокль, будет сподручнее…

Первым под руку попался не бинокль, а шикарный папин Nikon, зеркалка с таким цифровым зумом и объективом, что, при желании, в него можно было изучать Луну.

— Это — не обычная моторка, — сообщила я через минуту, не отрываясь от экранчика видоискателя. — Большой катер. На борту мужчины в камуфляже. Человек шесть. Да, шестеро. Все вооружены…

— Кто бы сомневался, что это будут не дачники, — сухо заметил дядя Жерар.

— Как минимум у двоих автоматы Калашникова…

— Хорошее оружие, — констатировал здоровяк. — Не промысловое, конечно. То есть, не для охоты. Хотя, смотря на кого охотиться…

Закинув фотоаппарат за плечо, я потянулась за ружьем.

— Отставить, — скомандовал дядя Жерар.

— Но… — начала я.

— Никаких, но, — он скрипнул зубами. — Ты же не собираешься по ним палить?!

— Нет, если только они не дадут мне повода…

— Не зная, что случилось с отцом?

— Черт! — выругалась я.

— К тому же, это ведь могут быть боливийские солдаты. Или — бразильские. Не уверен, что у них на вооружении русские автоматы, но, чем черт не шутит…

— Паршивая ситуация, — пробормотала я.

— Гавеная, — согласился Жорик. — Давай, принцесса, попытаемся ее не усугубить, ладно? Держись поближе ко мне и не делай резких движений. Уговорились?

Пока мы путешествовали по реке, он присматривался ко мне точно так же, как я к нему, и уже был в курсе относительно моего вспыльчивого нрава. Не то, чтобы мне доставляла удовольствие стрельба по людям, но, если кто-то иначе не понимает, да и человеком его не назовешь при всем желании, то…

Тогда — сам напросился…

Катер приблизился настолько, что о бинокле можно было больше не беспокоиться. О жизни — сколько угодно, правда, не знаю, что бы это дало? Тут, что называется, беспокойся, не беспокойся…

— Постарайся их не злить, — наставлял меня дядя Жерар, улыбаясь во все тридцать два зуба, словно повстречал старых приятелей и теперь чертовки обрадован. О, сколько лет, сколько зим, старина?! Дружище, какими судьбами! Что-то типа того. Жора, кстати, на поверку оказался прекрасным артистом. Нас, понятно, тоже заметили и теперь изучали во все глаза. Один из военных, до того сидевший в кресле справа от водителя, встал, как какой-нибудь задрипанный фюрер средней руки. Почему я подумала о Рейхе в тот не самый подходящий момент? Не знаю, быть может, снова сработала память на генном уровне, пробудившаяся полтора часа назад при виде их дурацкой наблюдательной вышки. Впрочем… А какая еще аллегория должна была возникнуть у меня от зрелища набитого вооруженными головорезами в хаки катера, внешне он действительно слегка напоминал какой-нибудь открытый «Майбах» из тридцатых годов минувшего столетия. Лимузин, выпущенный ограниченной серией для высших чинов СС вследствие того, что все силы и ресурсы нациков оказались переброшены на производство танков «Тигр» и «Пантера» …