Ярослав Зуев - WOWилонская Башня-1. Пропавшая экспедиция [Calibre]

— Вы говорили о трех частях, — напомнил Мишель осторожно.

— Так и есть, — кивнул Жорик. — Я забыл упомянуть Хельхейм, иными словами, Прошлое, неотвратимо наступающее Настоящему на пятки, и, таким образом, понуждающее его уносить ноги в погоне за ускользающим все дальше Будущим. Зазевавшиеся и просто отстающие, поглощались Хельхеймом без возврата…

— Хельхейм — это что-то вроде Ада? — спросил отец.

— Только не в понимании христианских попов, выдумавших пошлую страшилку с чертями и бочками кипящей смолы, чтобы ссужать запуганной пастве индульгенции по прейскурантам, утверждавшимся заведовавшими лавочкой иерархами. Глупее ничего не придумаешь, хоть, пожалуй, доведется признать, что поповские ужастики представляли из себя безупречный коммерческий продукт. Нет, друг мой месье Адамов, настоящий Хельхейм — это просто Великое Ничто, где нет ни звуков, ни света, и даже тех, кто мог бы испытывать затруднения вследствие этого.

— Нирвана? — предположил Мишель.

— Что-то типа того, — согласился Жорик. — Только, как видите, вожделенное для каждого индуиста состояние небытия, до усерачки пугало отважных берсеркеров, даже когда они накачивались для храбрости отваром из красных мухоморов. Особенности национальной ментальности…

Пока Жорик переводил дух, по лицу было видно, француз сам не против, хорошенько промочить горло, папа решил сменить тему. У него вызрел новый вопрос.

— А почему зиккурат в Борсиппе назывался Домом Семи Владык? — спросил он своего нового знакомого. — Что это были за владыки такие? Чем они занимались всемером? И, кстати, отчего процессии из Борсиппы входили в Вавилон исключительно через ворота Иштар?

Неожиданно перед мысленным взором отца снова появилась цветная фотография этого реконструированного сокровища мировой архитектуры, выставленного в Пергамском музее, и он подумал, что, вероятно, вряд ли попал бы в Багдад, если бы не бабушка, много лет назад выписавшая ему ту самую Советскую детскую энциклопедию, откуда он впервые узнал об Иштар…

— Хороший вопрос, — одобрительно кивнул здоровяк. — Правильный вопрос, месье Адамов, чертовски верный! Правда, отвечая на него, мне не обойтись без аккадского мифа о нисхождении Иштар в загробный мир, не уверен, будто вы слышали о нем…

При этих словах собеседника, папа едва не подпрыгнул до потолка, поскольку, не просто слышал эту печальную сказку, но и выучил ее на зубок. Почему? А из-за мамы, как ни нелепо это прозвучит, конечно, только на первый взгляд. Ибо по легенде, сложенной шумерами в незапамятные времена, однажды великой богини Иштар не стало, она умерла. То есть, спустилась в царство мертвых, как называли случившуюся с Иштар беду сами шумеры. С уходом богини жизнь в Междуречье замерла. Иначе и быть не могло, ведь Иштар олицетворяла жизнь. Богиню надлежало, как можно скорее, вернуть. Этим занялся ее возлюбленный, которого звали Таммузом. Проникнув в обитель мертвых с помощью связки магических ключей, он спас Иштар, нашел, разбудил и отправил наверх, расплатившись за это собственной жизнью, ибо, такова уж оказалась плата, потребованная с него владыками загробного мира. Жизнь за жизнь, сказали они, и Таммуз добровольно остался внизу. Думаю, папочка, появись у него такая возможность, не колеблясь принес бы себя в жертву, лишь бы вернуть мою мамочку. С ее уходом, папин мир утратил краски и замер, как это случилось очень давно с Землей, когда ее покинула Иштар. То, что утрата касалась одного его, ровным счетом ничего не меняло.

— Миф о богине Иштар и ее возлюбленном Таммузе? — переспросил Мишель, прокашлявшись. Разговор свернул в совершенно неожиданное для него русло…

— Так вы о нем знаете? — ухмыльнулся ни о чем не подозревавший Жорик. — Речь об известном фрагменте вавилонского текста, обнаруженного в библиотеке ассирийского царя Ашшурбанапала и датируемого седьмым веком до нашей эры, который, по всей видимости, является сиквелом куда более раннего сказания о шумерской богине Инанне, с ней приключилась такая же неприятность, представьте себе, месье. Она, видите ли, умерла. Но ей повезло, ее выручил отважный возлюбленный. В шумерском варианте текста его звали Думузи. Ой, что у вас с лицом, месье Адамов, вы побелели, как будто здесь что-то личное. Или вам стало нехорошо?

Папа, преобразившимся от волнения голосом, отвечал, что с ним все в порядке. Француз, словно прочел его самые сокровенные мысли. Естественно, это не могло быть ничем, кроме совпадения.

— Если это так, прошу вас простить мою бестактность, — рассыпался в извинениях Жорик. — Если я ошибся, тем паче, не принимайте близко к сердцу, дружище, сделайте поправку на французскую составляющую моего темперамента…

Папа сказал, что у него неожиданно закружилась голова, но теперь все прошло.

— Прошу вас, продолжайте, месье Дюпуи, не обращайте на меня внимания, — попросил Мишель. Француз кивнул, и они вернулись к сказанию о богине Иштар, которую шумеры звали Инанной, эллины — Астартой, финикийцы — Ашторет, и так далее. Для всех них она была олицетворением женской красоты, обворожительной Венерой, сошедшей на бренную Землю с ночных небес, чтобы кружить головы и пьянить сердца мужчинам, готовым умереть за один ее благосклонный взгляд. Что, собственно, и сделал безропотно Думузи, оставшись в царстве мертвых, лишь бы вызволить оттуда эту умопомрачительную красавицу, жестоко покаранную другими богами, ее же коллегами по цеху небожителей, за сочувствие, которое она испытывала в отношении людей. Чисто в двух словах, Дина, чтобы ты поняла, о чем и о ком тут речь. По представлениям, бытовавшим у шумеров, небожители, сотворив наш грубый физический мир, относились к его обитателям свысока. Категорически отказывались признавать в своих, отбрасываемых в материальную вселенную тенях, живых, достойных сострадания индивидуумов, предпочитая держать их в черном теле, во мраке невежества и духовной нищете. Наверное, это была вполне естественная реакция, если мы были для них чем-то вроде несуразных отображений в мутном пруду, они не считали нас даже клонами. Причем, все, включая вседержителя Мардука и его сына Набу, позже превратившегося в просветителя. Исключение составляла одна Иштар, богиня плодородия и плотской любви. Она по уши втрескалась в простого смертного по имени Думузи, любовь к одному конкретному человеку заставила ее по-другому взглянуть на все человечество с его проблемами, которые никто не решал. И она поступила, как греческий титан Прометей. Согласно мифу, похитила у богов Священный Огонь, но не передавала его людям в виде факела, чтобы те грелись у костров, как трактовали мотивы Прометея эллины, а вдохнула его в каждого из нас. Поэтому, не думаю, что дело было в спичках, позволивших человечеству улучшить свои бытовые условия. Поделившись с соплеменниками Думузи неким, свойственным одним небожителям качеством, она превратила их в настоящих людей. Лично я думаю, то была душа. Только не крути у виска, ладно? Я просто пересказываю древний миф. Так или иначе, люди разительно переменились, а боги, прознав, что отчебучила Иштар, жутко разгневались, низвергнув ослушницу на самое дно царства мертвых, где ее, раздетую донага, приковали к столбу и оставили без микроскопического шанса на спасение. Не удовлетворились этим, обрекли красавицу на шестьдесят страшных недугов, один кошмарнее другого. Чтобы уже наверняка. И, ей бы ни за что не выпутаться. Но вмешались обстоятельства, о которых рассерженные палачи не подумали сгоряча. С уходом богини любви оставленный ею мир осиротел и стал походить на погост…