Ярослав Зуев - WOWилонская Башня-1. Пропавшая экспедиция [Calibre]

— Без Иштар мир осиротел и стал походить на погост, — сказал дядя Жерар и посмотрел на папу. Стояла зима, и даже в Багдаде было прохладно. Тем не менее, Мишель смахнул пот, выступивший бисеринками на лбу. И подумал, что его мир стал точно таким же, черно-белым и унылым, когда не стало мамочки…

— Словом, Иштар надлежало срочно выручать из темницы, пока все, что так долго и упорно создавали боги, не накрылось медным чайником, рассыпавшись во прах. Но, как ей было помочь, никто толком не знал, ибо законы в Небесном Вавилоне не имеют обратного хода. Богиня была заточена за семью колдовскими печатями, заблокировавшими семь дверей, на седьмом, самом нижнем уровне загробного мира, откуда никто никогда не выходил. Все шло к тому, что и Иштар не станет исключением. Боги успели прийти в отчаяние, когда выход подсказал крылатый демон Пацуцу, повелитель ураганов, штормов и бурь. Он предложил изготовить семь магических ключей Мэ, по одному на запечатанную колдовской печатью дверь. Ключи взялись изготовить мудрецы аннунаки, служившие небожителям весьма умелыми помощниками…

— Что представляли из себя эти Мэ? — перебил Мишель. Откуда ему было знать, что не пройдет и полгода, как он завладеет одним из них.

— В двух словах не опишешь, — морща лоб, отвечал дядя Жора. — Вообще говоря, у шумеров так звались тайные и исключительно могущественные силы, которыми, в разной мере, обладали их боги. Однако, по всей видимости, Мэ существовали не только как навыки богов, но и сами по себе, поскольку, согласно легендам, могли по собственному усмотрению вселяться в неодушевленные предметы, которые тотчас становились или могучими амулетами, или грозным оружием. Короче, приобретали новые качества. Боги же, могли, в силу каких-то причин, утратить Мэ, например, просто потерять, как мы теряем ключи от машины или мобильные телефоны. Бывало, боги похищали Мэ друг у друга, представляете? Словом, тут трудно подыскать исчерпывающее определение. Само шумерское слово Мэ сродни глаголу «быть» и, одновременно, существительному «сущность». Так что, может статься, под Мэ подразумевалось нечто, способное превратить человека в бога. Или придать ему могущество. Скажем, способность, обернувшись ключами, то есть, вполне материальными предметами, отпирать любые замки. В том числе, и от Врат Богов, которые, как вы помните, сторожил бог мудрости Набу…

— М-да… — протянул Мишель.

— Вот эти, изготовленные семью аннунаками ключи, и вызвался доставить по назначению Думузи, обожавший Иштар сильнее жизни. Для начала, ему довелось умереть, иначе было в загробный мир не попасть. Думузи пошел на это добровольно, жизнь без любимой была ему все равно не в радость. Обстоятельства обмена до конца не ясны. В отличие от его результатов. Иштар вырвалась на свободу, с ее возвращением повсюду закипела жизнь. Ключи, принесенные ей возлюбленным, остались у нее на руках. Все семь, изготовленных умельцами аннунаками. Они вошли в историю, как знаменитое ожерелье Иштар. Безутешная после утраты любимого, богиня, естественно, зареклась носить его, спрятав в укромном месте.

— Еще одна красивая легенда, — слегка охрипшим от волнения голосом молвил Мишель.

— Ага, — согласился дядя Жора. — Спасибо дешифровщикам, трудившимся над глиняными табличками с клинописью, иначе б нам ее не узнать. Только это не легенда, месье Адамов, а чистая правда. И все свои семь Мэ Иштар действительно закопала…

— Вы шутите? — сказал отец.

— И в мыслях нет, — заверил Жорик. — Потому что как минимум три из них нашли…

— Нашли?! — ахнул отец. — Но как?! И кто?!

— Так, как обычно находят старинные артефакты. Их извлекли из земли во время археологических раскопок. Это сделала Сара Болл, знаменитая английская ученая, кстати, наполовину — наша с вами соотечественница, если я только ничего не путаю. Так вот, мадемуазель Болл возглавляла экспедицию, направленную в Месопотамию Королевским обществом по делам Азии. Археологи прибыли на юг Ирака поздней весной 1908-го, разбив лагерь в окрестностях города Борсиппа, чтобы хорошенько покопаться у древней шумерской цитадели Бирс-Нимруд. Ну и поработали там на славу, как видите. Мадемуазель Болл была исключительно удачливым археологом. Кстати, музей, где мы с вами находимся, тоже — ее рук дело, он заложен все той же Сарой Болл. Удивительная была женщина, доложу я вам. Умная, упорная, и к тому же — настоящая красавица…

— И она нашла ключи? — не верил ушам Мишель.

— Вот именно! Хотите, я вам их покажу?!

— Покажете?! Мне?!

— Естественно, а кому же еще?! Тут же никого нет, кроме нас…

Папа не знал, что сказать…

— Идемте же! — дядя Жерар увлек Мишеля в соседний зал, где были выставлены экспонаты, относящиеся к ассирийскому периоду истории Междуречья.

— Видите?! — не выпуская папиного локтя, француз указал на вырезанный в камне барельеф, изображавший в профиль жуткого вида толстячку с туловищем разжиревшей львицы, сплошь покрытым прочной на вид чешуей амфибии и оскаленной головой рогатого дракона. Чудище преследовал здоровяк в высоком коническом шлеме-воронке с широкой окладистой бородой. Чудовище, обернувшись, разинуло пасть, усеянную устрашающими клыками, каждый — тс клинок кинжала. Однако, по воину чувствовалось, ему на кошмарный оскал — плевать, он готов прикончить монстра одним смертельным ударом.

— Перед вами, месье Адамов, бог Мардук, преследующий Тиамат, олицетворение первобытного Хаоса. А теперь взгляните, чем он собрался ее сразить? Позволю себе напомнить, он ее те только убил, но и расчленил этой штуковиной…

Папа последовал совету. На удивление, в руке верховного вавилонского бога был зажат не эфес меча, не древко копья и не палица, какой Геракл пристукнул Лернейскую гидру. Ничего такого там не было и в помине. Мардук замахивался короткой, не длиннее складного зонта, палкой, один из концов которой был коротким обоюдоострым клинком вроде винтовочного штыка. Если Мардук надеялся проткнуть этой сервировочной вилкой пластинчатую чешую Тиамат, он был храбрым, но не слишком далеким парнем, подумалось отцу. Мишель поставил бы месячный оклад на то, что этой хренью он ее даже не оцарапает. На противоположном конце предмета имелось нечто вроде трезубца с загнутыми концами, каждый из зубьев был загнут к центру, как лепесток бутона, только собравшегося раскрыться и стать цветком. Эта штука вообще не была оружием и, скорее, походила на скипетр. Папа поделился возникшими соображениями с дядей Жераром. Довольно холодно, он был разочарован, только что француз говорил о ключах Мэ, вызволивших Иштар из мрака небытия, а тут — черт знает, что…

— А никто никого резать и не собирался, — ухмыльнулся дядя Жора. — По крайней мере, вручную. Устройство, которым воспользовался Мардук, метало молнии. Так утверждается в глиняных табличках. Эти молнии шинковали гранит, как раскаленный нож — сливочное масло. Поэтому у Мардука не возникло никаких затруднений, когда он, в полном соответствии с вавилонским мифом Творения, сделал из Тиамат нарезку…