Василий Криптонов - Заметки на полях

Катю я перехватил возле магазина, которым владела Гришина мать. Мы встретились под фонарём и остановились, глядя в глаза друг другу.

— Кто это тебя? — Катя разглядела мою боевую раскраску.

— Ты тему не переводи. Болт давай.

— Не дам.

Я с изумлением посмотрел на неё.

— Э-э-э… Вот так вот?

— Да, вот так. — Катя в ответ смотрела смело, с вызовом.

— Значит ли это, что твой ответ — «да»?

— Не знаю.

Мы помолчали. Потом Катя добавила:

— Но хочу узнать.

Как-то я даже не заметил этого момента — когда она взяла меня в оборот. Просто вдруг — р-р-р-раз! — и она сверху. И мой болт всё ещё у неё. Так-то, в целом, интересная позиция, но делать-то чего-то надо.

Я рискнул приблизиться к Кате, однако в этот раз она оказалась готова и ловко отстранилась. Не так отстранилась, что «отвали, между нами ничего нет», а так, что «не сейчас, Сёма, надо разобраться в отношениях».

— Окей, — усмехнулся я. — Во что играем?

— А мы не играем, — тряхнула она головой. — Я хочу узнать, кто ты такой.

— Правда хочешь? Открытие может тебя шокировать.

— Ты сделаешь мне больно?

Я вздрогнул и тут же выпалил в ответ:

— Нет! Никогда.

— Тогда давай завтра встретимся?

— Да не вопрос. Я весь день свободен. Хотя нет, не весь, вру — с утра к психологу еду.

— Часов в семь?

— Конечно. За тобой зайти?

— Нет! — воскликнула Катя так же резко, как я несколькими секундами раньше. — Давай на плотине?

— Не катит, — вздохнул я. — В смысле, если ты хочешь на плотину — давай прогуляемся, но встретиться надо в посёлке. Мне как-то не по себе от мысли, что ты одна пойдёшь через лес. В семь уже довольно темно.

Освещение было так себе, но мне показалось, что Кате понравилось услышанное. Ну а почему бы нет? Я проявил надёжность, заботу. Девчонки вроде это ценят, до некоторых разумных пределов.

— Хорошо, — сказал она. — Тогда у памятника.

— Ленину?

— Да нет. Ну, эти…

— А, всё, дошло: в пять у непонятной фигни на углу посёлка. Договорились.

Я протянул ей руку, и Катя с улыбкой её пожала.

— Не придёшь — оставлю болт там, — сказала она.

— Мёртвым всё равно, — усмехнулся я и, поймав осуждающий взгляд, пояснил: — Если буду жив — точно приду. Никаких суицидов, я же обещал. Не помню уже, кому, но кому-то обещал точно. Пойдём, провожу тебя до школы.

— А ты куда?

— Побегать. Хочу посмотреть, на что способно это тело.

Идти было недалеко, и мы почему-то больше не разговаривали, однако я чувствовал крепнущую связь между нами. Чувствовал, старался поддерживать, но всё же не мог отключить поток сознания, череду сумбурных мыслей.

«И что? — голосили они. — Что дальше? Ты добьёшься её расположения, вы будете ходить за ручку, целоваться и так далее. А дальше, Сёма? Такие отношения долго не продюжат, их нужно будет развивать, подпитывать. Помнишь ведь: любовь как костёр. Может быть, ты, с твоими гениальными мозгами, протянешь год, но потом всё либо закончится, либо ты уложишь её в постель. Тринадцать, или четырнадцать лет! Ты понимаешь, как много дерьма после этого упадёт на вентилятор? И даже если после раннего первого раза вы не разбежитесь, как это часто бывает, потом вы всё равно не сможете быть вместе…»

— До завтра? — сказала Катя.

Я встрепенулся. Мы, оказывается, уже пришли.

— До завтра. Слушай, Кать… Я, конечно, подонок, но у меня к тебе просьба. Можешь сегодня присмотреть за Гошей?

— А что с ним? — Катя поправила сумку на плече.

— Просто старайся быть недалеко от него. Рыбин может ему накостылять, причём, изрядно. Но при свидетелях не рискнёт. А девчонок не трогают — кодекс чести гопаря.

— Постараюсь, — вздохнула Катя. — Так это ты с Рыбиным, что ли? — Она кивнула на моё лицо.

— И да, и нет. На одну треть — да. Фигня, разберусь, просто пока не придумал, как. Гошку жалко…

— Да присмотрю я за твоим Гошкой, — улыбнулась Катя. — Ладно. До завтра!

— В семь у фигни, — кивнул я и послал Кате воздушный поцелуй. Она покраснела и быстро убежала. Чудо такое…

Резко вдохнув и выдохнув, я заставил мысли перестроиться. Посмотрел в сторону спортплощадки, за которой чернел лес. Н-нет уж, на фиг стадион, ссыкотно. С Катей на плотину — другой разговор. Мне всегда становится пофиг, когда рядом кто-то боится, тут я и за смелого прокачу. Но в одну каску через тёмный лес — это как-то не айс. И ведь смерти-то не боюсь, и темноты… А всё же в ночном лесу что-то мистическое есть.

Ну и на фиг мне стадион, честно говоря. Есть посёлок и тротуар вокруг него. Что ещё для счастья надо?

Я вышел на тротуар и побежал. Для начала медленно, выравнивая дыхание. Добежал до поворота и посмотрел налево. Там, через дорогу, чуть утопленная в лесу, стояла статуя. Или скульптура. Или памятник — кто как называл. Изображала эта хрень гигантских парня и девушку, которые в пафосной позе поднимали над головами бетонный шар, видимо, символизирующий мир. За основу, видимо, взяли «Рабочего и колхозницу», но потом что-то пошло не так. Может, материал лишний оставался, и вместо серпа с молотом слепили шар.

— Физкультпривет, ёпта! — выдохнул я и, отдав честь парочке, под которой завтра меня будет ждать Катя, повернул направо и начал увеличивать скорость.

Аня вошла в кабинет, закрыла дверь и уселась за свой стол. Внимательно меня осмотрела, кивнула и сняла очки. Я тоже кивнул, всем своим видом выражая одобрение.

— Итак, Семён. О чём бы ты хотел мне рассказать?

Я поёрзал на стуле, размышляя. Мне, честно говоря, ни о чём ей рассказывать не хотелось. Я бы купил ей алкогольный коктейль, и пусть себе щебечет, а потом… Ну, потом — да…

Однако у нас тут сеанс психоанализа, и психолог — Аня.

— Не знаю, — поморщился я. — Может, просто помолчим, глядя друг на друга? Сближает.

— А может, ты хочешь, чтобы я тебе что-то рассказала?

Ох ты ж. Сильный ход!

— Это можно, — кивнул я.

— Давай тогда так: вопрос тебе, вопрос мне. Отвечаем честно. Идёт?

— Идёт. Кто первый?

— Ну, кто у нас джентльмен?

Я махнул рукой, предлагая Ане стартовать. Она улыбнулась:

— Спасибо. Итак, Семён, расскажи, что интересного с тобой произошло с момента нашей первой встречи?

— Ну… Всякое было. Есть один пацан в классе, которому я тоже насовал немного. Но он заявлять не стал, он — правильный пацан, если вы понимаете, о чём я. За него вписалась пара отморозков и позавчера они меня нехило так отоварили. Я, само собой, разозлился. Ну, вы должны понимать, что это такое — подростку явиться домой избитым. На фоне общей нестабильности. Вынос мозга гарантирован. В общем, я психанул и сказал, что донесу на этих уродов. Они вернулись… И если бы не Гоша, мы бы сейчас с вами не разговаривали.

— Гоша — это…

— Друг. Одноклассник. Он мне помог. А теперь эти утырки точат зуб на нас обоих. За себя-то мне не страшно, а вот Гошка… Для него всё это серьёзно ведь. Ну, подростковые загоны, социальная иерархия, всё такое. Не знаю, что и поделать. Проще было мне там сдохнуть — и концы в воду.