Сергей Извольский - Темный пакт [АТ]

Фон Колер замолчал, сделал два шага к кучке истлевшей одежды и выудил из нее запонку, а также перстень с гербом.

Неожиданно. Я прекрасно помнил, как оценил часы и запонки пленника. И готов поклясться – перстня на руке обреченного не было. В кармане лежал? – пришло вдруг на ум простейшее объяснение.

– У одаренных негласная традиция – иметь при себе отличительный знак ранга, сопряженный с гербом – если герб есть, конечно же. У нас негласная традиция этот знак забирать.

Барон продемонстрировал мне запонку, на которой я даже на таком удалении заметил римскую цифру «IV» на синем фоне. Запонка оказалась брошена в кучу полуистлевшей одежды, а вот перстень полетел ко мне. Поймав, я раскрыл ладонь, изучая его. Печатка в виде синего щита, а поверху, как и на запонке, серебряная римская цифра «IV».

Четвертый серебряный ранг управления водной стихией. Просто и понятно.

– Почему он оказался здесь, обреченным на смерть? – кивнул я на кучку праха.

– Вот этого я не знаю, – пожал плечами фон Колер, – приехал по моему запросу, а в разнарядке причину приговора не указывают. В новостях ничего не было, да я сейчас и не слишком слежу за хроникой.

Это мне показалось лукавством – барон, который свободно участвовал в обсуждении «замедленных бомб мирового масштаба» никак не может не держать руку на пульсе событий в государстве. Хотя дальнейшие слова фон Колера вполне убедили меня в том, что о причинах приговора Сергею Готфриду он действительно мог не слышать:

– Четвертый ранг, даже серебряный, совсем не тот уровень владения, который помогает добиться многого благодаря своим способностям. Сережа был способным учеником, но он всегда искал легкие пути – обещающие мало работы, и несопоставимо более высокий результат. Такие пути как правило предполагают опасность, и видимо очередная ставка не сыграла. Может быть стал жертвой клановых разборок, может купил жизнью благополучие семье.

– Благополучие семье?

Никогда не стеснялся переспрашивать. Одно дело задавать уточняющие вопросы по известной теме, а совсем другое – по тому, чего совсем не понимаешь.

– Сережа из мещан. А как ты уже знаешь, ни один одаренный не может существовать сам по себе, без привязки к роду либо императорской службе. Государь-император дает гарантии долгих лет жизни и стабильность, но не обещает славы и богатства. Принося же присягу верности одному из владетельных родов шанс увеличить свое влияние и благосостояние несоизмеримо выше. Как и уровень риска, конечно же.

– Он очень спокойно отнесся к своей смерти, – глянул я на кучку праха в истлевшей одежде.

– А как еще ему было относиться, кроме того как принять ее с достоинством? – показательно не скрывая удивления, посмотрел на меня фон Колер. – К тому же не забывайте, ему ведь выпал шанс, пусть и призрачный, забрать вас с собой. Сережа за него и уцепился.

Опустив взгляд, я всмотрелся в перстень на ладони.

– Где мне его хранить? С собой носить, или как трофей на стенку повесить?

– Алексей Петрович, – даже с некоторой укоризной протянул фон Колер.

– Да? – посмотрел я на барона.

– Ваше небрежение извиняет только то, что вы росли в протекторате. Перстни одаренных это традиция близкая к культу, поэтому впредь старайтесь не высказываться вслух в подобном тоне. Чревато, знаете ли. Этот артефакт, – продолжал барон, – выдается после подтверждения своего первого ранга, в торжественной между прочим обстановке, – фон Колер поднял левую руку, и вдруг на его безымянном пальце появилось призрачное массивное кольцо, формируясь из серых лоскутов. – Перстень остается с владельцем навсегда, и видоизменяется с каждым полученным рангом.

До конца перстень на пальце профессора не материализовался – барон опустил руку, и кольцо растворилось, как не было. Я не успел заметить ни ранг, ни даже цвет щита – только темное свечение вокруг гербового поля.

Пока храните в шкатулке. Редко кто становится обладателем подобных трофеев в столь юном возрасте, не пройдя инициации. После того как получите свой первый ранг, уже будете знать, что с ним делать. Итак, мы остановились на том…

– Максимилиан Иванович.

– Да? – прервался профессор темных искусств, явно демонстрируя недовольство. Кроме вопросов об очевидном, он очень и очень не любил, когда его прерывали.

– Почему перстень мой трофей, а не ваш?

– Мне нравится этот вопрос, – даже улыбнулся фон Колер. – Но ответ вы дадите на него себе сами. Итак, способности делятся на два вида: созидание и разрушение…

Барон, по своему обыкновению, вновь начал пространную лекцию. Долгую, и в этот раз весьма нудную – даже несмотря на важность озвучиваемых тем.

В своих догадках, кстати, я оказался прав лишь частично. Применение темных искусств – доказанное или ставшее достоянием широкой общественности, действительно карались смертной казнью в тех случаях, когда ценой становилась жизнь одаренного. Которая как компонент была необходима для создания большого количества заклинаний высших рангов у чернокнижников. Поэтому действуя даже под эгидой государства – любого из Большой Четверти, каждый чернокнижник, получается, всегда находился у правительства на коротком поводке.

Демонологам для применения способностей жизнь одаренных была не нужна. Им столь серьезное наказание грозило по иным причинам – они использовали заемную силу, будучи самыми настоящими операторами и повелителями сущностей из иных планов мира, а не заклинателями. И цена ошибки в управлении демонами была очень и очень высока – настолько, что каждая ошибка каралась смертной казнью. Впрочем, по оговорке фон Колера я понял, что из ошибившихся демонологов выживал кто-то очень редко.

Кроме того, много времени в своей лекции барон уделил этикету. Вкратце если, то слово заклинание в «приличном» обществе употреблять категорически не рекомендовалось. Повелители стихий использовали определение «конструкт», сходное по смыслу. Потому что элементарная, стихийная магия, базировалась только на созидании.

В то же время, в узком обществе одержимых считалось моветоном называть одаренных повелителями – элементарные маги могли повелевать только в своей песочнице, как со всем чувствующимся классовым пренебрежением пояснил барон. Настоящие повелители – именно одержимые, которые по-настоящему управляют и повелевают, используя чужие ресурсы, силы и даже души.

Кроме всего этого, фон Колер наговорил еще много слов, но более ничего важного я не почерпнул. Когда мы закончили, барон вспышкой самого настоящего адского пламени (как мне показалось) уничтожил оставшиеся от Готфрида вещи – в том числе так привлекшие меня запонки и часы, оставшиеся лужицей расплавленного металла.