Сергей Извольский - Темный пакт [АТ]

– Я понял, о чем вы, Максимилиан Иванович. Варианты есть?

– В данный момент я вижу только один вариант – выжечь тьму в вашем теле здесь и сейчас.

– Есть какие-то препятствия этому? Я просто не понимаю вашей настороженности…

– Не совсем препятствие, Алексей Петрович. Подобное может сделать только сильный стихийный маг огня. И кандидат у нас с вами сейчас, учитывая необходимую конфиденциальность, лишь один.

– Анна Николаевна?

– Именно так.

– В чем именно загвоздка? В ее нежелании, или вы не уверены, что она сможет сохранить произошедшее в тайне?

– Алексей Петрович, – устало, словно утомленный детской непосредственностью взрослый, покачал головой барон. – Вы, очень и очень возможно, в будущем будете принадлежать к роду Юсуповых-Штейнберг, поэтому сомневаться в неразглашении произошедшего Анной Николаевной даже не стоит. В случае ее… честной игры.

«Оу-оу-оу, похоже становится горячо»

– В чем же стоит сомневаться?

– Уничтожая тьму, Анна Николаевна может сжечь ваше сознание. В процессе уничтожения очага вы будете вынуждены не сопротивляться ей, и если Анна Николаевна замыслит от вас избавиться, никакой слепок души не поможет вам после этого вернуться из-за кромки.

– М-может найти другого высокорангового мага? – поинтересовался я машинально. Как выяснилось, зря, потому что фон Колер посмотрел на меня с явным осуждением:

– Алексей Петрович, вы как ребенок, право слово…

«Вот сейчас обидно было»

-…я вам только что рассказал о цеховой солидарности, рискуя не только карьерой, но и жизнью, а вы предлагаете воспользоваться услугами одаренного, не причастного ником образом к семейным делам? Анна Николаевна, несмотря на всю питаемую к вам неприязнь, женщина умная, и способна поставить интересы рода над личной обидой. И есть очень большая вероятность, что…

Профессор как обычно ударился в пространные рассуждения. Он, похоже, тоже энергетический вампир. Только в отличие от меня вытаскивает из людей эмоции своей дотошностью и даже нудностью. А может, кстати, моя вредность также признак предрасположенности к темным искусствам и того, что я легко осваиваю способности даже без инициации?

– …поэтому я предлагаю незамедлительно поговорить с Анной Николаевной.

От того, как барон безапелляционно произнес последнюю фразу, меня бросило в холод – вместе с еще одной догадкой.

– Максимилиан Иванович, – ровным и спокойным голосом поинтересовался я. – Скажите, а если я откажусь от разговора с Анной Николаевной и последующего риска, если…

– Когда, – поправил меня фон Колер.

– …когда она согласится. И если я откажусь, вы ведь не доставите меня в Академию, верно?

– Алексей Петрович. За сто лет еще ни один одержимый не умер своей смертью, и по всем прикидкам наш дар позволяет жить столько, что впору говорить о грядущем техническом бессмертии. И вы можете считать общество одержимых закрытой кастой, к которой принадлежите по праву рождения. Если… если вы не согласитесь просить помощи Анны Николаевны, я буду вынужден вас убить, здесь и сейчас. Несчастный случай – пытался вам помочь, и не справился. Так бывает – люди часто умирают весьма неожиданно.

– Предельно честно, – покивал я, поджав в задумчивости губы.

– На том стоим, – в ответ пожал плечами барон.

После этой фразы разговор закончился. Я сидел и неспешно размышлял о жизни, наслаждаясь тишиной и покоем, фон Колер будто бы чего-то ждал. Как оказалось по прошествии четверти часа, ждал он Анну Николаевну. Не знаю, каким образом барон с ней связался – может пока я душ принимал, но княгиня зашла без стука. Замок кстати ей совсем не помешал – видимо, в своем имении нет ничего такого, что может противится воле хозяйки.

Зайдя в комнату, княгиня внимательно осмотрелась и не здороваясь, присела за стол.

– Анна Николаевна, сложившаяся ситуация требует от нас…

Княгиня видимо знала только то, что барон позвал ее по важному делу. Потому что начал он издалека, объясняя в своей манере долго и нудно.

– Максимилиан Иванович, – невежливо прервал я его на полуслове. – Анна Николаевна, – обернулся уже к княгине.

Анна Николаевна сохранила бесстрастное выражение лица. Но я прекрасно почувствовал, что она удовлетворена тем, как я бесцеремонно помешал фон Колеру углубиться в дебри рассуждений.

– Максимилиан Иванович, – обернулся я уже к профессору. – Я благодарю вас за честность, и прошу дать нам с Анной Николаевной возможность поговорить наедине. Мне необходимо обсудить с ней дела рода.

Княгиня хмыкнула и на ее лице появилась полуулыбка. Барон в этот момент даже побледнел от вспышки ярости, которую он, впрочем, все же сумел сдержать в себе. Я напряженно наблюдал за ним – потому что, не скрою, опасался что профессор попробует прикончить нас обоих здесь и сейчас. Вероятность мала, конечно, но все же, все же.

– Алексей Петрович. Анна Николаевна, – поднялся было фон Колер.

– Нет-нет, Максимилиан Иванович, не утруждайтесь. Это ведь ваши покои, а мы с Анной Николаевной думаю пройдем к ней в кабинет. Анна Николаевна?

Черт, я как обычно забыл сколько мне лет. И если в прошлой жизни такая подача выглядела бы естественно, то от подростка – столь наглым образом застроившего своего мастер-наставника, еще и указывающего княгине что ей стоит сейчас делать, выглядело все это… неожиданно.

К счастью, стерпели оба. Фон Колер еще сильнее побледнел от сдерживаемой ярости, а Анна Николаевна еще отчетливее продемонстрировала улыбку. В этот раз явно специально для барона. Чувствую, все очень непросто в их отношениях. И возможно, столь откровенная неприязнь появилась тогда, когда фон Колер уговорил или даже заставил княгиню извиниться передо мной; а может быть и раньше.

Вместе с княгиней мы вышли из покоев барона, и в молчании пошагали в ее рабочий кабинет. Хотя… свернули совсем в ту сторону, куда я до этого ходил пару раз. Куда направлялись я понял, когда пришли – мы оказались в кабинете действительно рабочем, а не показательно-выставочном, в котором княгиня принимала нас с Анастасией.

– Здесь… – выразительно посмотрел я по сторонам.

– Здесь все сделано так, что происходящее в этих стенах недоступно для чужих ушей, – холодно произнесла Анна Николаевна.

– Даже если Максимилиан Иванович силой всей организации, в которой… состоит на императорской службе захочет узнать, что здесь происходило? – все же поинтересовался я.

– Даже если этого захочет сам государь-император, – кивнула княгиня. – Я слушаю.

Возможно, так жестоко оставлять за бортом фон Колера не следовало, понял вдруг я. Потому что Анна Николаевна смотрела на меня без особой приязни, скорее даже наоборот. Это абсолютно чужой и не питающий ко мне никаких положительных чувств человек. Барон хотя бы… хотя бы что? – переспросил сам себя, и не нашел никаких положительных черт в позиции барона. Он заинтересован во мне как в объекте, плюс цеховая солидарность. Княгиня также заинтересована во мне, плюс «родственная» солидарность.