Дмитрий Зурков - Бешеный прапорщик [Весь цикл в одном томе] [СИ голимый, не вычитанный, но вроде законченный]

– Рядовой Хотьков! – Боец, вытягивается, становясь почти на голову выше остальных.

– Так вы же все добровольно в плен сдались. Значит, знали, на что шли.

– Так, Вашбродь, дурни были. Наслушалися… всяких агитаторов. Што, мол, у германца и в плену-то лучшее, чем в полку будет, што начальства с етими… как их… кипиталистами, во… на нашей кровушке деньгу зашибают… Вот и пошли сдаваться…

М-дя, знакомая картина… Наверное, всё-таки стоит революционную агитацию приравнять к диверсиям. Со всеми вытекающими…

– А нынче умными стали?

– Так точно, Вашбродь, цельный год ума набирались. – Солдат продолжает под нестройный гул голосов.

– Ладно, хре… Кх-м… Бог с вами. Буду составлять рапорт начальству, укажу, что при обороне города вы лихой штыковой атакой опрокинули неприятеля, заставив того отступить… Остаетесь здесь и далее, держите оборону, если что, – вестового на станцию, мы поблизости… – Далекий паровозный гудок заставляет замолчать на середине фразы, затем отдать поспешное указание. – Всё, Федоскин, командуй дальше!..

Делается это всё на бегу, потому, что гудки со стороны станции повторяются, складываясь в очень интересную «мелодию»!.. Не успеваю до конца закрыть бронедверку, как броневик уже набирает ход. А я слушаю через распахнутую амбразуру «Та-а. Та-а. Та. Та. Та-а. Та. Та. Та. Та-а. Та. Та-а»…

Броневагон наконец-то проходит входную стрелку Полесской и, плавно тормозя, останавливается возле перрона, на котором уже изнывает в ожидании Пепеляев.

– Денис Анатольевич, дозор доложил, что эшелон прошел семафор, двигается медленно, с зажженными фонарями и постоянно выдает гудком какой-то сигнал. Кто в вагонах – не разобрать. Петр Григорьевич, как и договаривались, отправляет его в тупик, на склады. Пулеметы и резерв уже на месте.

– Хорошо, Анатолий Николаевич, пойдемте туда. Предосторожность излишней не бывает, но сейчас, кажется, это – не тот случай.

– С чего Вы взяли? Может быть, германцы таким образом хотят ввести нас в заблуждение.

– По гудкам понятно, уж больно интересную комбинацию выводит…

Паровоз втягивает состав между кажущимися безлюдными рампами и, окутавшись паром, останавливается. Возникает ощущение нездорового дежа вю – точно также встречали фон Кэрна. Хоть умом и понимаю, что это – свои, всё равно как-то не по себе. Дверь первого вагона открывается и из него, держа винтовки наготове, выскакивает несколько бородачей в таких знакомых и родных русских гимнастерках. Выхожу из-за укрытия и иду к ним. Внутри немного ёкает, когда они, заметив движение, целятся в меня, но, разглядев форму и погоны, опускают стволы и обращаются к кому-то внутри вагона. Через секунду рядом с ними возникает фигура знакомого уже командира 42-го Сибирского стрелкового полка полковника Степаненко, приветственно машущего рукой.

– Отбой тревоге! Свои! – Оборачиваюсь назад и кричу Пепеляеву. – Анатолий Николаевич, встречайте своё любимое начальство!

Двери теплушек и ворота складов распахиваются почти одновременно, с обеих сторон вываливают бойцы и начинается радостный гомон братьев по оружию. Тем временем вместе с Пепеляевым подходим к полковнику, стоящему в окружении своих штабных.

– Здравия желаю, господин полковник! – Поздороваться у нас с штабс-капитаном получается одновременно.

– Здравствуйте, господа офицеры! Молодцы, нет слов! Учудить такое!.. – Командир полка широко улыбается, затем переходит на более серьезный тон. – Денис Анатольевич, во исполнение приказа генерала Келлера полк прибыл занять город и организовать оборону. Со мной два батальона, через четверть часа подойдет второй эшелон. Разгружаемся и тут же отправляем составы обратно. Следом за нами должна быть вся дивизия!

– Петр Максимович, пройдемте в «штаб», там все захваченные у германцев карты, где вся их оборона вплоть до последнего отхожего ровика обозначена. – На правах хозяина приглашаю сменщиков в более комфортные условия. – Там и обсудим наши дальнейшие действия…

Еще недавно пустынная станция наполняется деловым многолюдием, организованной суетой и командами унтеров и ротных командиров. Пережидая прохождение через пути одной из рот, цепляюсь взглядом за свой броневагон, возле которого толпится любознательный народ, и останавливаюсь, как вкопанный. Ну, засранцы!.. Нет, блин интересно, это кто такой смекалистый нашелся?.. На борту поверх камуфлированной окраски свежими, еще не подсохшими белилами чуть наискось сделана надпись «Неуловимый мститель». И ниже, шрифтом помельче, – «1-й отдЪльный Нарочанскiй батальонъ»…

От разглядывания этого художественного шедевра и проведения срочных розыскных мероприятий отвлекает посторонний шум откуда-то сверху. С востока накатывается ровный вибрирующий гул, затем две еле заметные точечки над горизонтом постепенно превращаются даже не в самолеты, а в воздушные корабли. Которые не летят, а величественно плывут в воздухе. Бинокль помогает оценить огромный размах узких крыльев, вытянутый фюзеляж, опознавательные бело-сине-красные триколоры. В прошло-будущем особого пиетета перед «еропланами» не испытывал, за исключением, пожалуй, 27-й Сушки, считая всё остальное сосисками с крыльями. Но тут – совсем другое. Самое выдающееся творение Игоря Сикорского, четырехмоторный «Илья Муромец»!.. Два богатыря покачивают крыльями, приветствуя нас, что вызывает очень громкие и положительные эмоции у всех присутствующих, и шествуют мимо города…

В штабе, выслушав краткий доклад и отдав распоряжения своим штабным, полковник Степаненко начинает рассказывать о глобальных событиях последних двух суток.

– … Прорыв расширен до двадцати верст, следом за нами вошел 3-й Сибирский корпус, на подходе войска второго эшелона. Командующий армией будто очнулся от летаргического сна и развил бурную активность. Не знаю, правда, отчего…

Ну как отчего? Наверное, от того, что Его Императорское Высочество нашел убойные во всех смыслах аргументы. Вплоть до печально-торжественного некролога во всех газетах.

… Следуя на север, мы как бы сворачиваем в рулон весь германский фронт, сейчас ближайшая задача – удар с тыла и во фланг группировке под Барановичам… – Петр Максимович одновременно говорит и рассматривает карту. – У них здесь хорошо оборудованные позиции… Вы только посмотрите, опять этот «Фердинандов нос»! Не дают покоя болгарскому монарху… Хм, укрепления «Долина смерти», «Могила русских»!.. Ну-ну, теперь будет германской могилой!..

Ага, если зажать на немцев с двух сторон… Я бы даже атаковать не стал, подтянул бы артиллерию, свою и трофейную, и перепахивал бы эту местность по надцатому кругу! Шесть километров по глубине – это не дистанция…