Роман Злотников - Война [litres]

– Спасибо, товарищ командир, за защиту и поддержку.

– Не стоит благодарности, товарищ ефрейтор, я своих людей никому в обиду не даю. Если надо – накажу сам, и ещё строже. Но сам. Так уж воспитан.

– А чего ж меня не наказываете? – задорно тряхнув рыжей чёлкой, поинтересовалось зеленоглазое чудо.

– А к вам у меня по работе никаких претензий нет.

– А не по работе?

Чалый хмыкнул.

– А не по работе – я себе на работе никаких отношений не позволяю. И вообще, сейчас – война. И поэтому надо воевать, а не чем другим заниматься. Я так считаю.

– Пфы… – фыркнула эта рыжая кошка и с независимым видом удалилась от него, при этом так виляя попкой, что Чалый поспешно отвернулся. Ибо почувствовал, что у него скоро дым из ушей пойдёт и форменные галифе лопнут. Причём отнюдь не по шву. Ну вот что ты с ней будешь делать! То гаечным ключом по черепу лупит, то-оо вот такое устраивает, зар-раза…

Вся эта подготовка закончилась одиннадцатого мая. С утра день начался как обычно. Подъём, занятия в классе… полётов в этот день не было запланировано, так что молодёжь собиралась после обеда на аэродромном автобусе сгонять в Саратов. Но когда командира полка вызвали прямо с обеда, Виталий понял, что всё. Все тренировки закончены, и их более-менее спокойная жизнь тоже.

Так оно и оказалось. Сразу после обеда всех командиров экипажей вызвали в класс.

– Значит, так, – начал комполка, – получена боевая задача. Нашей дивизии предстоит уничтожить водохранилища в главном промышленном районе Германии – Руре. Нашему полку для удара выделено три плотины, на реках Мёне, Зорпе и Эдер. Ваши штурманы получат всю легенду полёта здесь же, в этом классе, после того как я закончу ваш инструктаж… На каждую плотину пойдёт по одной эскадрилье. Для ударов по плотинам нам подвесят особые авиабомбы, представляющие собой расточенные старые морские орудия крупных калибров с твёрдосплавными наконечниками, наполненные особо мощной взрывчаткой и оснащённые детонаторами с замедлителем. Аэродинамика у них – никакая, и с центровкой тоже большие проблемы. Поэтому сбросить их надо строго с той высоты и на таком расстоянии от плотины, которые указаны в полётном задании. И которые вы тренировали. Чуть выше или чуть раньше – они просто не воткнутся в плотину и, значит, не нанесут ей особенных повреждений, а то и вообще их развернёт, и они вообще запутаются в противоторпедных сетях, которые немцы начали выставлять в водохранилищах, и рванут просто на дне водохранилища далеко от плотины.

– А зачем такие бомбы-то? – удивился кто-то. – Можно же и теми же пятитонками долбануть. С высоты.

– Затем, что пятитонками с высоты вы точно в тонкую ниточку плотины не попадёте, – пояснил начальник штурманской службы. – А если их бросать на малой высоте, так самолёт на них же и подорвётся. К тому же обычную пятитонную бомбу даже одиночная противоторпедная сеть вполне способна остановить или замедлить настолько сильно, что она до плотины не дойдёт. А те, что нам подвесят, они как иглы – и сквозь сеть пройдут, и в тело плотины достаточно глубоко воткнутся. Так что взрыв ей куда как больше повреждений нанесёт.

– Взлетим мы, как обычно, ночью, сынки, – продолжил командир полка. – А вот бомбить будем по свету. То есть днём. И возвращаться также придётся днём. Над Германией. Сами понимаете, после того что мы сделаем, сбить нас там будут пытаться даже из рогаток…

Все молча слушали командира, постепенно понимая, что большей части вернуться из этого вылета будет не суждено. Но взорвать плотины Рура…

Народ собирался на вылет спокойно и основательно. Все переоделись в чистое. Кто-то открыл бережно хранившуюся полгода последнюю пачку «Герцеговины флор» и щедро угощал окружающих.

– Давай, братва, – налетай. Хоть покурим красиво напоследок.

Кормовой стрелок подарил технику свой шикарный портсигар, на который тот уже давно точил зуб, но на каждое предложение поменяться «на чё хочешь» получал дулю под нос. А теперь стрелок отдал его просто так:

– На, бери, хоть помнить меня будешь…

Штурман соседнего экипажа Вася Поперечный надел на шею своему механику по электрооборудованию предмет его постоянного вожделения – баян ленинградской фабрики.

– На, парень, пользуйся – помни мою доброту…

В кабину Чалый забрался совершенно спокойным. И даже в слегка приподнятом настроении. А что: сам же хотел – в щебень, в песок, в каменный век… и вот тебе – на, держи, всё как и мечталось. Спустя минуту в своё кресло опустился правый пилот, задержавшийся, чтобы собрать свои вещи и передать их техсоставу. Вместе с адресом, по которому их надо будет потом отправить. Он был одет в новенький лётный комбинезон с ослепительно сиявшим белым подворотничком. В нижней кабине завозился штурман, мурлыкая себе что-то под нос. И в этот момент снаружи послышался чей-то удивлённый вскрик:

– Стой! Куда?! Вот оглашенная! – а затем сразу же загрохотали ступеньки лесенки. А затем звонкий девичий голосок выпалил:

– Товарищ старший лейтенант! – Виталий развернулся ии… на него просто упало горячее девичье тело, а тонкие, но сильные руки, покрытые твёрдыми мозолями от гаечных ключей, отвёрток и плоскогубцев, крепко охватили его за шею.

– Дурак ты, ой дура-а-ак… ходишь, не замечаешь ничего… ну дурак же!

Чалый ошарашенно замер. Его жарко обдало двумя отчаянно зелёными стволами девичьих глаз, а затем ефрейтор Кивелиди слегка отстранилась от него и жестко приказала:

– Вы, товарищ старший лейтенант, должны вернуться из этого полёта, вот просто обязаны! – рыжая бестия повернула голову и окинула жёстким взглядом весь остальной экипаж, после чего требовательно уточнила: – Всем понятно?

– Эээ… ну это… конечно… сделаем… – вразнобой послышалось из отсеков. Ефрейтор Кивелиди благодарно кивнула и, развернувшись к Виталию, пару мгновений серьёзно смотрела на него, а затем наклонилась иии… короче, когда старший лейтенант Чалый пришёл в себя, рыжей ведьмы у него на коленях уже не было. А вот глупая улыбка на лице была. И в ушах стоял звонкий голосок, донёсшийся уже из люка под аккомпанемент дробного грохота пересчитываемых каблучками сапог ступенек лесенки:

– Смотри, ты обещал…

Сталин стоял у окна и смотрел на золотые купола Успенского собора. Чуть ниже их сияли скромным серебром купола церкви Двенадцати апостолов, едва просвечивающиеся сквозь буйство майской зелени.

Этот месяц, по существу, завершал относительно знакомый и максимально спланированный этап той войны, к которой они начали готовиться с того самого момента, как в его рабочем кабинете появился молодой и слегка испуганный паренёк, представившийся Алексом Штраубом. Получилось далеко не всё, что планировалось. Да и того, что получилось, удалось добиться далеко не с первого раза. Но общий результат, пожалуй, можно было признать сугубо положительным. Несмотря на все косяки и неудачи первого года войны. А неудачи были, да… Так, сколько бы ни прилагали усилий, не удалось поймать в ловушку немецкую третью танковую группу. Не получилось остановить немцев под Смоленском, часть армии «Норвегия», причём, пожалуй, самая опасная – горные егеря, сумела вырваться из ловушки, для организации которой, кстати, на этот раз было выделено почти в два раза больше войск, чем в том такте, когда эта операция была осуществлена в первый раз. В этот раз на Нарвикский плацдарм было переброшено на одну стрелковую дивизию больше, а также дополнительно выброшен воздушный десант на Ивало и Сиковаару. Но егеря сумели-таки преодолеть снега и болота и вырваться из окружения. Не все. Дай бог, четвёртая или даже пятая часть, но…