Алиса Климова - Звезда пленительнаго [СИ]

— Непонятно тогда, почему они все именно в к вам пришли…

— Это-то как раз понятно: в деловом мире давно известно, что я не торгуюсь, но и от оферт своих никогда не отказываюсь. А сейчас, знаете, неурожай большой, цены изрядно на недвижимость упали, так что вероятно моя оферта для них превысила любые иные предложения. Даже наверное превысила: на недород я не закладывался, и, за всех не скажу точно, а Бугрову я оферту дал на девять миллионов, при том что Петербургский международный коммерческий все его дело и недвижимость оценил в восемь с четвертью.

— А чего же он раньше-то оферту вашу не принял?

— Видать, догадывался о засухе. Но не догадался о моих элеваторах: в октябре-то он муку объявил по три с копейками рубля за пуд, а я цены не меняю.

— Вот это и не очень понятно…

— Петр Николаевич, я уже вроде как сказал: я оферту не меняю. И потому и крестьянин ко мне идет, даже если я за зерно меньше плачу, и покупатель: всем нужна стабильность, поскольку лишь стабильность дает возможность не гадать, а точно предвидеть будущее. И им распоряжаться — к своей пользе.

— Для торговца вы рассуждаете несколько странно.

— И из-за странности моей в России как бы не больше половины товаров через мои магазины торгуется.

— Это верно. Но тогда появляется вопрос: а кому может быть выгодно… ну, изобразить, что за самоубийствами этими вы стоите?

— Кому? Не знаю… банкам, скорее всего. Британским и французским. У меня же в Европе идет изрядная торговля, а деньги все мимо них идут прямиком в Россию. А если рассуждения мои верны, то тут в первую голову как раз Международный коммерческий и стоит: я тоже обратил внимание, что по всем таким "срочным" сделкам все платежи через этот банк проведены были. Однако не выдумывают ли ваши расследователи сущностей излишних? Самоубийство с разоренья — дело нередкое, а тут — вы говорите, семьи из России выехали — по обязательствам усопших и стребовать не с кого, да и нечего…

— В этом вы правы, пожалуй. Есть тут в пользу вашего предположения замечание одно: разыскать семьи эти дознавателям нашим не получилось.

Я довольно громко хихикнул, и Дурново посмотрел на меня с явным недоумением.

— Вы уж извините, господин министр, но мне почему-то кажется, что и не получится их разыскать. Сдается мне, что они, денежки забрав, где-то в иных странах воссоединяются с усопшими главами семей, которые — вопреки природе — благополучно воскресли…

— Не совсем вас понял…

— Недавно, этим летом, вышла книжка детективная — то есть про расследование преступлений, в которой как раз описывался подобный способ избежать необходимости отдавать долги. Правда у способа есть один крупный недостаток: необходимо предъявить публике тело… Не было ли у усопших странных повреждений на теле? Или, скажем, следов жизни, богатству не соответствующей?

— Интересные вы вещи рассказываете, Александр Владимирович. Не смею больше задерживать… хотя теперь я думаю, что вам действительно стоит поговорить с расследователями и дознавателями по этим делам. Вы не спешите покинуть Петербург? Я смогу упомянутых лиц собрать для через три…

Если министр просит, то отказать ему было бы невежливо. Дела вне Петербурга у меня безусловно были, но три дня погоды не делают. Да и дела эти и без меня как-нибудь двигаться будут. Что же до расследователей — насчет них я не волновался: у полиции действительно не было шансов докопаться. Хотя бы потому, что полиция работала лишь в России — а практически все "фигуранты дел" давно уже ее покинули.

Первыми покинули "стеклобои" и "подранки": им очень быстро и просто объяснили, что выбор у них есть лишь между каторгой (полагавшейся за бунты, спасибо Вячеславу Константиновичу) и переселением в теплую страну с плодородными землями. В далекую Венесуэлу — ведь я Хуану обещал фигову тучу народу прислать. "Стеклобои", набранные заказчиками в основном из городской шпаны, отправлялись за океан в индивидуальном порядке, а "подранки" большей частью с семьями. Это, конечно, не обещанный миллион, но таким образом число "добровольных переселенцев" тысяч на двадцать выросло.

Что же до "членов семей врагов народа", то с ними пришлось разбираться именно по справедливости. И, что характерно, ни один из них не выбрал опцию "справедливый суд", поскольку по закону они должны были отправиться по миру. И по справедливости — тоже: купцы в надежде на рост цен набрали кредитов и затарились по низким ценам, оставив мелких лавочников без товаров (главным образом без продуктов). Хлеботорговцы же, пользуясь почти что абсолютным монополизмом, сговорились и опустили — невзирая на "недород" — закупочные цены на зерно и задрали отпускные. А отдавать долги было уже нечем — что, собственно, и толкнуло их "на путь криминала". Так что все они выбрали — сами! — переселение в Южную Америку. Им просто не сказали, что слова "с тем, что у вас пока есть" подразумевает "с собой"…

Хотя, думаю, и пояснения на их выбор особо не повлияли бы: доказать отсутствие сговора в семье они не смогли бы, а суммы долгов тянули явно на "особо тяжкое" — то есть опять на ту же каторгу, по крайней мере для супруг и взрослых детей. Отношение же в России к детям каторжан было далеко не сахарным…

Что же до "выручки" с этого бизнеса, то ее, что называется, "еще и не хватило". Венесуэла, несмотря на теплый климат и действительно плодородные земли, тоже место далеко не райское. Одна желтая лихорадка чего стоит, а о малярии и говорить не приходится. Впрочем, против малярии у меня был ДДТ, а еще я помнил о рыбке гамбузии, которая ликвидировала малярию в Аджарии — во времена Советского Союза. Рыбку, кстати, в Усть-Карони народ активно разводил — впрочем, она вообще из тех краев родом и была. Ну и плантации хинного дерева были заложены такие, что малярийные комары должны были просто в ужасе убежать. Что же до желтой лихорадки, то она, похоже, от вируса получалась, поскольку переболевший иммунитет на всю жизнь получал как от оспы — и для того, чтобы это проверить-доказать, а заодно и вакцину нужную придумать, в том же городе строился "Институт экспериментальной медицины". Сам-то институт выстроить несложно, а вот оборудовать его да специалистов пригласить стоило очень немало.

Специалисту ведь чего надо? Комфорт, уют, возможность отдохнуть культурно. Поэтому в Усть-Карони строились виллы, ресторанчики, клубы всякие. Кинотеатр, два обычных театра. Два — потому что и англоязычным театр нужен, и испаноязычным. По хорошему и русскоязычный театр не помешал бы — но в России мне что-то не попалось ни одной приличной театральной труппы. Драматической, да впрочем и актеров тоже я не заметил. Случайно вспомнив, не удержался, зашел в театр посмотреть на великую Ермолову. Посмотрел. Может быть, для нынешнего времени она и великая, но ее я бы не взял на детский утренник Бабу-Ягу играть: переигрывает и кривляется настолько сильно… Вспомнил засмотренное в юности "великое кино с великой актрисой" Верой Холодной — вот это примерно то самое "великое": на лице не эмоции, а гримасы, не диалоги, а совместная декламация… Нет, пусть уж лучше "иностранщину" смотрят и слушают, там хотя бы не так понятно, что на сцене всего лишь кривляются.