Алиса Климова - Звезда пленительнаго [СИ]

— И когда вы начнете продажи своих авто во Франции?

— Я не знаю. Из ваших вопросов я понял, что для Франции мои автомобили несколько дороговаты. Так что сюда скорее всего поставлять я их буду лишь по предварительным заказам. Кстати, я буду в Париже до конца недели, и желающие получить "Чайки" в ноябре могут заказать их в русском павильоне, мой представитель будет доступен с завтрашнего дня с полудня и до пяти часов вечера. А сейчас — извините, у нас дела — и с этими словами я сел в машину.

Да, нахамил я изрядно, даже журналисты растерялись — поэтому уехать от павильона Дизеля нам удалось без затруднений. Василиса уже изучила предстоящий маршрут: еще у входа на выставку мы купили план Парижа и Дмитрий Иванович отметил на нем, куда и как нам ехать. Поездка была не длинной, но довольно долгой — несмотря на план чуть ли не на каждом перекрестке приходилось останавливаться и читать названия улиц. Ну а поскольку при каждой остановке вокруг собиралась толпа, дальнейшее движение становилось весьма сложным делом. Тем не менее минут через сорок мы подъехали к небольшому дому, заперли машину и попросили консьержа доложить постояльцу о нашем визите: я написал на своей визитке пару слов и попросил ее передать. И через несколько минут поднялись на третий этаж.

Александр Николаевич Лодыгин — именно к нему и я ехал в Париж — встретил нас учтиво, но весьма настороженно:

— Добрый день, Василиса — извините, отчества не знаю, добрый день, Александр Владимирович. Весьма польщен вашим визитом — читал уже о победе в гонке века, но чем обязан? Вы написали, что вопрос касается электрических ламп освещения?

— Да, Александр Николаевич. Меня интересует ваш патент на вольфрамовые нити…

— Я не собираюсь продавать патент.

— А я не собираюсь его покупать. Вот, посмотрите — я вытащил из кармана лампочку для фары — тут нить сделана из молибдена. И меня в принципе удовлетворяет и такая.

— Какая маленькая лампа! И какова ее светимость?

— Для моих целей — достаточная, в фаре автомобиля эта лампа освещает ночью дорогу метров на сто-сто пятьдесят. Но, откровенно говоря, лампы с вольфрамовой нитью для меня были бы удобнее… вы не слушаете? — Лодыгин глядел не в мою сторону, а разглядывал лампу в большую лупу.

— Нет, что вы, слушаю. Извините, я просто кое-что новое увидел.

— Да, двойная спираль, и патент на спираль — у меня. А так же — на цоколь, с помощью которого любой человек может поменять перегоревшую лампу на новую за несколько секунд. Причем у меня запатентованы несколько типов цоколей и соответствующих гнезд для их установки, я именую эти гнезда "патронами". Ещё скажу — потому что на глаз этого не видно — лампа не вакуумная, а заполнена инертным газом, что увеличивает срок ее службы в несколько раз. Всего у меня семь патентов, делающих электрические лампы освещения действительно удобными в использовании. И я хочу предложить вам обмен патентами: вы получите право на ваших заводах безвозмездно использовать семь моих, а я — один ваш. Поясню — для обычных осветительных ламп мне ваш патент не нужен — молибден удобнее в обработке и существенно дешевле. Но мне вольфрам полезнее молибдена в иных целях, а частности для сверхярких перекальных ламп для использования в фотографии. Вот проект договора — и я протянул Лодыгину заранее заготовленную бумагу.

Александр Николаевич начал читать. Вдруг он встрепенулся:

— Что же вы… не желаете чаю? Или желаете пообедать? Я сейчас же распоряжусь…

Васька при этих словах вся напряглась, да и я вспомнил, что последний раз мы ели что-то во время короткой остановки в Монсе.

— Отобедать — не откажемся. Если, конечно, вас заинтересовали мои патенты и у нас есть темы для разговоров. Мне хотелось бы именно обсудить с вами некоторые аспекты электрического освещения вообще, но лишь в том случае, если такое обсуждение будет интересно и для вас тоже — в противном случае я не смею вас беспокоить.

— Да, безусловно мне было бы интересно поговорить с вами. Я уже вижу, что в определенных вопросах вы продвинулись гораздо дальше меня…

За обедом мы действительно обсудили множество вопросов. И среди них — ограничение на использование "чужих" патентов третьими лицами:

— Этот пункт, Александр Николаевич, означает лишь то, что вы — на вашем заводе во Франции — можете использовать мои патенты без ограничений. Но — ни в какой иной стране, и не можете продавать свое право или как-либо иначе передавать его другим людям. Однако — если пожелаете — можете построить сами хоть сто заводов и делать такие, скажем, цоколеванные, лампы на всех ваших заводах. При условии, что заводы будут вашими более чем наполовину. Аналогично и я могу использовать ваш патент на своих заводах в России — но только в России и только на моих собственных заводах. Но ограничений на экспорт готовой продукции в любые страны — не накладывается. А свой патент вы имеете право продавать кому угодно, кроме как в Россию, как и я свои — куда угодно, кроме Франции.

— А зачем вообще этот пункт? Мне кажется, что достаточно и того, что мы передаем право использовать патенты исключительно друг другу…

— Сейчас и для нас двоих — достаточно. Но лет через пять-семь, когда потребность в лампах будет исчисляться миллиардами — а так оно и будет, поверьте мне — любой завод в Европе будет контролироваться нами. Если запрашивать за патент правильную сумму, то любому промышленнику будет выгоднее просто подарить вам пятьдесят процентов акций, на одну больше пятидесяти процентов — и не покупать мои патенты. Или сделать такой же подарок мне и не покупать ваш патент. Ну а насчет Америки — я думаю, мы всегда сможем договориться позже, посмотрев как идут дела.

— Вы очень интересно рассуждаете.

— Вы — инженер, изобретатель. А я — тоже инженер, но бизнесмен. Вы изобретаете что-то принципиально новое, а я — придумываю как что-то известное сделать гораздо лучше для покупателя. Чтобы продать этого больше — и получить деньги для новых исследований для изобретателей.

— Вы говорите, как американец — "бизнесмен".

— Я детство провел в Австралии… и, кстати: безотносительно того, примете вы мое предложение или нет, тот автомобиль, который завтра будет представлен в русском павильоне выставки — ваш. Это — подарок человеку, который сделал мир светлее. Управлять им очень легко, я думаю, что вы освоите его за пару часов — моя горничная училась два часа и выиграла "гонку века".

— Не два часа, ты меня всего полчаса и учил! — встряла Василиса, — а дальше я сама училась.

Ошарашенный Лодыгин проводил нас до дверей, пообещав что ответ на мое предложение он даст до конца недели. Не обманул — на следующий же день он пришел к русскому павильону с уже подписанным договором. У павильона стояла бежевая "Чайка" — ее доставили на поезде. Приехал в Париж и Евгений Иванович — ему предстояло дооформить кое-какие патентные бумаги для Франции (все же французский он знал лучше всех в моей компании). А заодно — и "продать шкуры ещё не убитых медведей", то есть принять заказы на поставку машин в ноябре.