Макс Мах - Госпожа адмирал [СИ]

— Госпожа адмирал занята и подойти к аппарату никак не может, — отрезала она и добавила, отвечая на совершенно закономерный вопрос старого адмирала:

— Не думаю, что это возможно в ближайшие неделю-две. Но вот пятнадцатого апреля…

За следующие три часа "заинтересованные стороны" предприняли еще с дюжину отчаянных попыток выйти с Лизой на связь, но все безуспешно. Лиза включила в себе Стерву — именно так, с большой буквы, — и теперь наслаждалась, наблюдая беспомощные телодвижения вчерашних вершителей ее судьбы. Возможно, делать этого и не стоило, но, с другой стороны, все равно ведь насильно мил не будешь. Обольщаться не следовало, это они не для нее стараются, а для себя, любимых.

Однако, как известно, кто ищет, тот и находит, и, в конце концов, лазейка в системе Лизиной обороны нашлась. В начале пятого к ней "заглянула на огонек" соседка с девятого этажа Ксения Раевская. Взбалмошная и несколько экзальтированная по природе, она пощебетала минут пять, явно тяготясь своей миссией и попросту стесняясь перейти к делу, ради которого, собственно, и пришла. Но затем все-таки решилась и, заранее извинившись за "все и сразу", попросила Лизу спуститься с ней в квартиру Раевских.

— Всего на пять минут! — сделала она жалостливые глаза. — Алексей очень просил.

Алексей Денисович Раевский служил в военном министерстве, так что смысл просьбы был более чем понятен. Впрочем, Лиза решила не отказывать. Ей стало любопытно, кто и с какими предложениями ожидал ее на девятом этаже. И, следует сказать, она не разочаровалась. В гостиной Раевских у застекленной балконной двери стоял высокий брюнет с седыми висками и красивым равнодушным лицом. Глеб Егорович Черемисов — кабинет-секретарь, сиречь глава великокняжеской администрации.

"Эк, вас! Все бесы встрепенулись!"

— Здравствуйте, Елизавета Аркадиевна! — шагнул к ней Черемисов, едва Лиза вошла в дверь.

— Не хочу показаться невежливой, Глеб Егорович, но я вам рандеву не назначала! — резко ответила на его приветствие Лиза.

Она коротко поклонилась — всего лишь незначительное движение головой, — и, развернувшись, пошла прочь.

— Постойте! — крикнул ей в спину кабинет-секретарь, сразу же растеряв большую часть своей хваленой невозмутимости. — Прошу вас, Елизавета Аркадиевна! Это не я!

— А кто? — спросила Лиза, глянув через плечо, хотя и знала ответ.

— Вас приглашает Василий Андреевич, лично, приватно, и со всем уважением.

— Приглашает куда? — поинтересовалась Лиза, прервавшая по такому случаю свое неумолимое движение "на выход".

— В великокняжеский дворец или в летнюю резиденцию, по вашему выбору, — быстро, боясь, верно, упустить свой шанс, сообщил кабинет-секретарь.

И то сказать, у его патрона выборы на носу, а тут, как назло, такой вопиющий афронт!

— Когда?

— В двадцать три часа ровно, вас устроит?

— Хорошо, — согласилась Лиза, — сегодня в двадцать три часа в великокняжеском дворце.

— За вами придет машина…

— И не вздумайте! — остановила собеседника Лиза. — Я приеду на своем локомобиле. Скажите только, куда.

— К Иенским воротам, — тяжело вздохнув, согласился с неизбежным кабинет-секретарь.

— Я там буду! Прощайте! — и Лиза продолжила свой путь.

Времени до встречи с Великим князем оставалось более чем достаточно, и Лиза решила, что стоит покамест совершить следующий никем не просчитанный шаг. Дело в том, что еще утром, пока репортеры не успели засесть у входа в дом Корзухина, Лиза съездила на Центральный Телеграф и позвонила в Эдинбург матери своего бывшего то ли любовника, то ли жениха. Миссис Паганель ее звонку удивилась, но при этом, как ни странно, обрадовалась. Сказала, что читала в газетах об экспедиции в Лемурию и добавила, что очень жалеет о разрыве их с Джейкобом отношений.

— Лучшей жены он уже никогда не найдет! — заявила она безапелляционно.

— Не думаю, что вы правы, сударыня! — возразила ей Лиза. — Ну, какая из меня жена? Ни готовить, ни подчиняться не умею. Одни хлопоты!

— Готовить должна кухарка, — внесла ясность миссис Паганель, — а для подчинения существую специальные женщины, я думаю, вы понимаете, о ком идет речь. А жена должна соответствовать! Вот вы, Елизавета, как раз и соответствуете! Но чего уж там! Снявши голову, по волосам не плачут. Чем могу быть полезна?

Ну, пользы от нее и раньше было немного, — во всяком случае, для Лизы, — но ей всего и нужно было, что выяснить, где теперь обретается профессор Паганель. А обретался он, как выяснилось, в своей лондонской квартире и в это время суток должен был все еще крепко спать и, возможно даже не один. Это в экспедициях Джейкоб Паганель поднимался ни свет, ни заря, как и положено, впрочем, отважному естествоиспытателю, а дома — в Лондоне — он вел светскую жизнь, что подразумевало совсем другой режим дня и другие бытовые привычки. Поэтому, наскоро обдумав варианты, телефонировать ему Лиза не стала, оставив разговор с франко-шотландцем на десерт. И вот теперь время пришло.

Учитывая разницу в часовых поясах, время в Лондоне едва перевалило за полдень. Так что, одно из двух: либо ее бывший все еще спал, либо проснулся и пил утренний кофе.

— Здравствуй, Яша! — поздоровалась Лиза, когда Паганель взял трубку. — Не помешала?

— Ничуть! — сразу же ответил Джейкоб Паганель. — Рад тебя слышать, Лиза. В утренних газетах пишут, ты привезла из Лемурии клад богаче ярубского. Это так?

— Да, Яша, мы привезли клад. Лучшие экспонаты выставят в конце следующего месяца на аукцион в Венеции. Так что, если будет желание, приезжай, там действительно есть на что посмотреть. Один дракон чего стоит!

— Дракон или все-таки кто-нибудь вроде птеродактиля?

— Уж, поверь, я знаю, о чем говорю. Именно дракон. Саблезуба мы, к слову, тоже привезли и не одного.

— Звучит заманчиво! Ты там будешь? — как бы, без задней мысли, спросил Паганель.

— Нет, — честно ответила Лиза. — Скорее всего, нет. Но раз ты читал о сокровищах Лемурии, то, верно, знаешь и о том, что я уезжаю в Техас.

— А ты уезжаешь?

— Да, я уезжаю.

— Снова на войну…

— Не обижайся, Яша, но тебе этого не понять.

— Да, нет, отчего же? — возразил профессор Паганель. — Я знаю систему твоих доказательств по аналогии. Раз мне не надоедает путешествовать по опасным местам, отчего бы и тебе не испытывать страха перед военными действиями? Довод безупречный, но…

— Но такая реальность не уживается с твоим мировоззрением, — закончила за него Лиза.

— Да, это так, — признал Паганель. — Умом понимаю, но сердце… Вернее, воспитание и убеждения противятся. Безумие какое-то!

— Оставь, Яша! — предложила тогда Лиза. — Ничего с этим не поделаешь! Один из нас должен был себя ломать под другого, но порода у нас с тобой не та, чтобы прогибаться. Я это так формулирую.