Макс Мах - Госпожа адмирал [СИ]

"Без четверти шесть! — отметила она. — Значит, минус пять часов!"

В Новом Амстердаме сейчас было около одиннадцати часов вечера. И это стоило иметь в виду, чтобы вернуться в "Савой" не позднее шести часов утра по североамериканскому времени.

Лиза сделала мысленную зарубку и, оставив Марию любоваться ассортиментом дамских сумочек, перчаток и поясов, поспешила к отделу скупки. Она надеялась, что за время ее отсутствия законы в СССР кардинальным образом не изменились, и в отличии от валюты и дорогих ювелирных украшений, золотой лом, — в который превратилось одно из ее колец, — по-прежнему можно продать без предъявления документов. Так и вышло. За обломки золотого кольца весом в три и две десятых грамма без пробы и, разумеется, без камня, скупщик-ювелир предложил триста семьдесят рублей. Сумма показалась Лизе достаточной, — ее зарплата на момент убытия в Себерию была на сто рублей меньше, — и она согласилась, не торгуясь. Впрочем, торгуйся или нет, сколько сказали, столько и дадут.

"Это же СССР, — напомнила она себе, возвращаясь к ожидавшей ее Марии. — А в СССР плановая экономика! Разве нет?"

— Ну, вот мы и при деньгах! — сообщила она подруге. — Ничего не хочешь прикупить?

— Да, нет! Спасибо! Как-то не хочется!

— Ну, на нет и суда нет! — усмехнулась Лиза в ответ на иронию, прозвучавшую в голосе Марии. — Я бы, однако, купила местного "табачка" и зажигалку, но это будет дешевле сделать не здесь, а в магазине, напротив.

Возражений не последовало. Мария не хуже Лизы понимала, что пачка неизвестных здесь и сейчас сигарет или папирос вызовет гораздо больше недоумения и вопросов, чем их платья или туфли, которые, по-видимому, должны казаться аборигенам одновременно и элегантными, — а значит, и не дешевыми, — и несколько старомодными, что отнюдь не криминал. Другое дело, что их наряд по любому привлекал к себе внимание, как, впрочем, и они сами. Две молодые интересные женщины, одетые странно, но, тем не менее, со вкусом, притягивали к себе не только мужские, но и женские взгляды. Это было не слишком хорошо, но с этим можно было мириться. За такое "преступление" их не стал бы останавливать ни один милиционер в здравом уме и твердой памяти. А, значит, этим пунктом можно было пренебречь.

В магазине через дорогу Лиза купила себе пачку папирос "Герцеговина Флор" — на что Мария лишь иронически улыбнулась, — сигареты "Мальборо" для подруги и две разовые газовые зажигалки. Поэтому, выйдя на улицу, они первым делом направились к расположенному неподалеку скверу, сели на садовую скамейку и, наконец, закурили.

Папиросы оказались на удивление приличными, не разочаровалась в покупке и Мария.

— Практически тот же вкус, если я не ошибаюсь, — сказала она, выдохнув в прозрачный воздух струйку сизого дыма. — И вообще, очень похоже на Петербург, хотя и победнее.

Лиза ничего не ответила, она, как заворожённая, смотрела на приближающихся к их скамейке высокого светловолосого мужчину с портфелем в руке и женщину, толкавшую перед собой детскую коляску, в которой сидел довольно крупный годовалый младенец. Ситуация, что и говорить, из тех, что проходят по разряду "камуфлетов и репримандов", Невероятное, но при том вполне ожидаемое здесь и сейчас стечение не просчитываемых заранее обстоятельств. И самое паршивое, что ничего уже не переиграть. Поднимешься со скамейки для поспешной ретирады, наверняка тут же привлечешь к себе то самое внимание, которого пытался избежать. Однако, оставаясь на месте, от встречи уже не уклониться. Елизавета Борисовна и Вадим Анатольевич Линевы с отпрыском по всем признакам направлялись именно к той скамейке, на которой сидели, покуривая, Лиза и Мария.

— Ничему не удивляйся! — шепнула Лиза подруге и, чтобы не выглядеть полной дурой, улыбнулась женщине с коляской, которая ее уже заметила, сразу же нахмурившись при первом приступе узнавания.

— Здравствуйте, Лиза! — сказала она, вставая со скамейки и выбрасывая окурок в урну. — Рада вас снова встретить! Вижу у вас пополнение в семействе! Поздравляю!

— А вы, как я понимаю, Вадим Анатольевич Линев? — повернулась она к Вадику, который за прошедшие несколько лет совершенно не изменился: моложавый, симпатичный, в меру рассеянный.

— Мы знакомы? — удивился Линев, безуспешно пытаясь, по-видимому, вспомнить, кто она такая, и откуда он ее знает.

— Здравствуйте, капитан! — в свою очередь поздоровалась Лиза Берг, которая сейчас уже точно вспомнила странную встречу двухлетней давности. — Похоже, это все-таки был не сон!

Если честно, Лиза только сейчас сообразила, что не только смотрит на саму себя, какой она была когда-то, но и говорит сама с собой. Странный опыт. Неоднозначный, но по-всякому любопытный.

— Сон? Ну, это вопрос философский, — привычно попыталась навести тень на плетень испытывавшая от встречи определенный душевный дискомфорт капитан Браге. — Если верить сенсуалистам…

— Лиза! — мягко остановила ее Мария, тронув рукой за плечо. — Ты бы лучше нас познакомила! Я Мария!

— Лиза и Вадим, — представилась Лиза Линева, переведя оценивающий взгляд на Марию. — А это наш сын Коленька, — улыбнулась она, коротко посмотрев на коляску. — Ну, а вы, капитан? Вас как зовут?

— Мы с вами, Лиза, тезки. Я тоже Елизавета, только не Берг, а Браге.

— Как астроном? — оживился Вадим, который уже, верно, почувствовал, что "дело нечисто", но все еще не уловил, "куда ветер дует".

— Как астроном, — автоматически подтвердила Лиза, занятая, на самом деле, исключительно самой собой.

Линев, как мужчина и претендент на место в ее сердце и постели, давным-давно потерял для Лизы актуальность, заслоненный другими мужчинами и женщинами, которые любили ее и которых любила она. Она о нем и не вспоминала, почитай, оказавшись три года назад "на той стороне". Так что и сейчас никакого особого интереса он у нее не вызвал. Что было, то было, да быльем поросло. Где-то так.

Мальчик Коля — сын Лизы и Вадима Луневых — милый ребенок, но не более того. Испытывать к нему материнские чувства Лиза не могла по определению. Не она его рожала, и растила его тоже не она. Другое дело — Елизавета Борисовна Линева, в девичестве Берг. Смотреть на нее было чем-то гораздо более странным и интересным, чем смотреться в зеркало, тем более, что последние три года Лиза видела в зеркале отражение совсем другой женщины. Женщины, которую давно уже привыкла отождествлять с собой-любимой, со своими ощущениями тела, со своим новым взглядом на мир. И вот теперь, перед Лизой стояла она сама, какой была бы, не случись тот давешний сбой в работе экспериментальной машины, пробившей границу пространственно-временного континуума. Невысокая — в особенности по сравнению с капитаном Лизой Браге, — чуть располневшая после родов натуральная блондинка. Симпатичная и, вроде бы, хорошо знакомая, но в то же время абсолютно незнакомая, и, как ни печально, уже никак не родная, не смотря даже на общее прошлое. Хорошая, умная, возможно, даже милая, но чужая.