Сергей Зеленин - Верховный Главнокомандующий

«Август-сентябрь 1915 года

24 июля, на другой день по оставлении Варшавы, в Ровно происходило совещание главнокомандующих. Ставка была чрезвычайно подавлена и расстроена. Деморализован был и генерал Иванов, фронту которого между тем серьезной опасности не угрожало. Было решено начать укрепление линии Днепра. Генерал Алексеев рассчитывал, как мы видели, собрать в ковенском направлении маневренный кулак, но плану этому не суждено было осуществиться. 26 июля перешла в наступление Х германская армия генерала Эйхгорна, нанеся удар 40-м резервным и 21-м армейским корпусами по XXXIV армейскому корпусу нашей 10-й армии, прикрывавшему Ковно.

Эйхгорн штурмовал 28-го Ковенские позиции, но был отбит. 1 августа он повторил атаку и 3-го прорвал линию фортов. Позорное поведение коменданта, генерала Григорьева, бросившего вверенную ему крепость на произвол судьбы, привело к безначалию и разрозненности контратак, без труда отраженных немцами. 5 августа — одновременно с падением Новогеоргиевска — было оставлено Ковно. Линия Нижнего Немана пала — и задуманный генералом Алексеевым маневр был сорван.

Атакой Ковно руководил герой Брезин генерал фон Лицманн, командир 40-го резервного корпуса. Она напоминает атаку Льежа — прорыв линии фортов и захват города и цитадели в тылу. Ковно защищали Пограничная пехотная и 124-я пехотная дивизии и 102-я ополченская бригада. Гарнизон этот был лишь отчасти поддержан XXXIV армейским корпусом генерала Вебеля (бригада 104-й пехотной дивизии). Мы потеряли 20000 пленными и 450 орудий на верках крепости. Генерал Григорьев бежал (как он сам пытался оправдаться, за подкреплениями). Он был судим и по преступному мягкосердечию суда приговорен только к 15 годам крепости.

Одновременно с фланговым ударом Х германской армии на Ковно IX армия и группа Войерша нажали с фронта. 8 августа Гренадерский и XVI корпуса были сбиты, и 4-я армия отошла от Седлеца на Грабовец. В то же время был потеснен и наш XXI армейский корпус 1-й армии. 9 августа была оставлена линия реки Бобра и покинут Осовец, о стойкость коего трижды разбивались германские армии. В этот день русские армии благополучно вышли из польского мешка. Угроза с Нарева исчезла, фронтальный же удар армий Шольца и Галльвица не представлял большой опасности.

13 августа генерал Алексеев предписал общий отход на линию Средний Неман Гродно — Кобрин. 3-я армия, имевшая в первых числах августа упорнейшие бои у Влодавы, эвакуировала Брест-Литовск. Все Царство Польское было уже отдано врагу, и сейчас мы начинали уже терять Литву.

У Влодавы особенно жаркие бои шли 3 августа во II Кавказском корпусе. В последовавших затем боях Кавказская Гренадерская дивизия прорвалась из окружения в гродненских лесах. Крепость Брест-Литовск являла картину полного запустения с кирпичными верками, заросшими травой и кустами. Она, по свидетельству генерала Б. В. Геруа (тогда командовавшего Лейб-Гвардии Измайловским полком), производила впечатление заброшенной помещичьей усадьбы.

Было приступлено к перегруппировке всех наших армий. 13-я армия упразднялась. Ее корпуса переходили в 3-ю, а управление во главе с генералом Горбатовским перебрасывалось на крайний правый фланг фронта в Курляндию и образовывало новую 12-ю армию из части сил 5-й армии и резервов. Прежняя 12-я армия генерала Чурина вливалась в 1-ю, а эта последняя большую часть своих войск передавала во 2-ю армию.

Наконец, на 17 августа было назначено создание нового фронта — Западного из 1-й, 2-й, 4-й и 3-й армий под общим начальством генерала Алексеева. Три северные армии — 12-я, 5-я и 10-я — должны были остаться в составе Северо-Западного фронта. В ожидании выздоровления все еще болевшего генерала Рузского они были объединены под общим руководством генерала Плеве, передавшего 5-ю армию генералу Гурко.

16 августа XI германская и Бугская армии обрушились на нашу 3-ю армию. Ковель и Владимир-Волынский были потеряны. 3-я армия была отброшена в Полесье, и ее отход повлек за собой отступление остальных армий Западного фронта. 1-я армия эвакуировала Белосток, а 2-я — Гродно после жестоких боев I армейского корпуса с 20 по 21 августа с VIII германской армией. Линия Немана — Буга пала.

В результате всех этих неудач Ставка потеряла дух. Растерявшись, она стала принимать решения, явно несообразные. Одно из них — непродуманная эвакуация населения западных областей в глубь России — стоило стране сотен тысяч жизней и превратило военную неудачу в сильнейшее народное бедствие.

Ставка надеялась этим мероприятием создать атмосферу 1812 года, но добилась как раз противоположных результатов. По дорогам Литвы и Полесья потянулись бесконечными вереницами таборы сорванных с насиженных мест, доведенных до отчаяния людей. Они загромождали и забивали редкие здесь дороги, смешивались с войсками, деморализуя их и внося беспорядок. Ставка не отдавала себе отчета в том, что, подняв всю эту четырехмиллионную массу женщин, детей и стариков, ей надлежит позаботиться и о их пропитании.

Организации Красного Креста и земско-городские союзы спасли от верной голодной смерти сотни тысяч этих несчастных. Множество, особенно детей, погибло от холеры и тифа. Уцелевших, превращенных в деклассированный пролетариат, везли в глубь России. Один из источников пополнения будущей красной гвардии был готов.

Прежнее упорство — Ни шагу назад! — сменилось как-то сразу другой крайностью — отступать куда глаза глядят. Великий князь не надеялся больше остановить врага западнее Днепра. Ставка предписывала сооружать позиции за Тулой и Курском.

Аппарат Ставки начал давать перебои. В конце июля стало замечаться, а в середине августа и окончательно выяснилось, что она не в силах больше управлять событиями. В грандиозном отступлении чувствовалось отсутствие общей руководящей идеи. Войска были предоставлены самим себе. Они все время несли огромные потери — особенно 3-я армия — и в значительной мере утратили стойкость. Разгромленные корпуса Западного фронта брели прямо перед собой. Врагу были оставлены важнейшие рокадные линии театра войны, первостепенные железнодорожные узлы: Ковель, Барановичи, Лида, Лунинец.

Предел моральной упругости войск был достигнут и далеко перейден. Удару по одной дивизии стало достаточно, чтобы вызвать отступление всей армии, а по откатившейся армии сейчас же равнялись остальные. Истощенные физически и морально бойцы, утратив веру в свои силы, начинали сдаваться десятками тысяч. Если июнь месяц был месяцем кровавых потерь, то август 1915 года можно назвать месяцем массовых сдач.