Сергей Зеленин - Эволюция

«— …На боевом курсе, товарищ командир, — сообщил ему второй пилот-штурман, оторвавшись от прицела и повернувшись к нему практически детским ещё, но донельзя серьёзным лицом.

Несколько комично выглядело и, он невольно для себя улыбнулся.

— Понял! Передаю управление кораблём…

— Есть! Управление кораблём принял, товарищ командир…

Сдвинув на затылок шлем — так что, вывалился на лоб взмокший белобрысый чуб, пилот-штурман которого все в экипаже звали Алексей — но, чаще просто Лёша или, даже — Лёшка, взялся за свой штурвал и снова приник к прицелу.

— Внимание, экипаж! — передав управление второму пилоту, по совместительству — штурману, сообщил он по внутренней связи, — подходим к цели! Доложить о готовности!

Бортмеханик, и трое бортстрелков по очереди — весело и, с юморком доложили, что к выполнению боевой задачи они готовы…

Эх, молодёжь!

Облегчённо вздохнув, он — командир экипажа тяжёлого, четырёхмоторного воздушного корабля и, заодно — Второй эскадрильи, Пятой авиабригады, Третьей Эскадры Тяжёлых Воздушных Кораблей, Рабоче-Крестьянского Красного Военно-Воздушного Флота, убрал руки с штурвала и огляделся вокруг — испытав нечто вроде гордости за себя и своих подчинённых: его «девятка» — хотя и, насчитывала всего семь тяжёлых бомбардировщиков «Илья Муромец Пак-Фа М5А2», новейшей модификации (у крайних «троек»-звеньев не хватало внутренних ведомых… Да! Восстанавливаться не успеваем…), но шла в общем строю в идеальном порядке — плотным строем, красиво и ровно.

Не его заслуга, кстати — предыдущего командира… Он, несколько опасливо скосил глаза вниз — на своё кресло: да, именно в нём тот и, был убит — истёк кровью от осколка зенитного снаряда, две недели назад.

Дааа…

Хотя, кабина оттапливалась, по низу кабины ощутимо сифонило сквознячком… «Потоптав» по полу кабины ногами, несколько затекшими и замёрзшими — несмотря на лётные «валенки» и носки из кроличьего пуха, он — задрав голову вверх, пару минут любовался инверсионным следом, остающийся за летящим на немыслимой высоте «Большим Братом» — шедшим встречным с ними курсом. Высотный стратегический разведчик заснял цель до бомбардировки, а когда они отбомбятся — развернётся и заснимет её результаты.

Не позавидуешь этим ребятам! Когда он в последний раз лежал в госпитале, то немало общался с одним из них: готовясь к полёту, они садятся в тесную кабину самолёта — залезая через узкие люки на свои рабочие места, одетые — как будто полярники на Северном Полюсе, в меховые одежды… Потом, медленно-медленно взлетают, долго-долго набирая высоту — перегруженные колоссальным запасом топлива… С них пот ручьём льётся!

Потом, когда стратегический разведчик забирается всё-таки на высоту восьми — девяти километров, его экипаж буквально околевает от холода: несколько часов в обледеневшей кабине, дыша кислородной маской. Несмотря на все конструктивные ухищрения, в кабине «Ильи Муромца» жутко холодно! После выполнения задания, вся эта «процедура» повторяется — только, в уже обратной последовательности.

Недаром, все разведчики постоянно кашляют — как туберкулёзники и, слегают в госпиталя целыми экипажами… Если б, не «Антибиотик»!

Зато, ни один «Большой Брат» ещё, за обе войны не был сбит — ни зенитным огнём, ни истребителями противника. Он, где-то там — внутри, поёжился и признался самому себе: есть чему завидовать!

Пару часов назад, вся Третья Эскадра Тяжёлых Воздушных Кораблей — девяносто с лишним тяжёлых четырёхмоторных бомбардировщиков, взлетела с аэродромов под Ревелем. Кружа над Финским Заливом, они построились в «пеленг» и направилась длиннющей «кишкой» на северо-восток. Там, уже над территорией враждебной Финляндии, Эскадра развернулась и взяла курс на северо-запад. Долетев до долготы Гельсингфорса, они ещё раз перестроились — в боевой строй и, уже — «коробочкой», легли на боевой курс — строго на юг.

«Алёши-Ведьмаки» — лёгкие ночные бомбардировщики, оттуда же — с аэродромов из-под Ревеля, каждую ночь летали бомбить Гельсингфорс напрямую пересекая Финский Залив. Попробуй их ночью обнаружь и сбей! Среди «ночников» самые маленькие потери — боевые, по крайней мере…

А, эскадры тяжёлых бомбардировщиков — «работающие» днём, такие сложные эволюции вынуждены проделывать для того — чтобы, подбитые над целью самолёты имели шанс долететь хотя бы до вод, контролируемых советскими ВМФ. Но, такая хитро…опасть физически выматывала экипажи и, неизбежно снижало бомбовую нагрузку…

Вот и, сейчас, он чувствовал себя неимоверно уставшим, после всех этих маневров: «Старею, что ли? — подумал, — дело то, вроде для меня обычное?!»

«Когда же эти… Когда же, они автопилот до ума доведут?! — неприязненно подумал он об авиаконструкторах, — саботаж, что ли?»

Как ему было доподлинно известно, автопилот был запатентован ещё задолго до войны и, с тех пор всё «доводился и доводился» — не поступая в производство и на вооружение. Не иначе — саботаж, что же ещё! В позапрошлом году шли громкие процессы по делу «Осень» — когда, были осуждены и расстреляны несколько десятков изменников, шпионов и вредителей из числа военных специалистов РККА — принявших участие в левоэсеровском мятеже осенью девятнадцатого года…

— …НО, «КОРЕШКИ» ТО, ОСТАЛИСЬ!!! — верещал на последнем митинге Верховный Главнокомандующий товарищ Троцкий.

Типа, ещё не всех гадов выкорчевали…

Неужели и, до нас они уже добрались?!

Он ещё раз посмотрел вверх: державшиеся чуть выше «Алёши — Ястребки Д» — истребители сопровождения, сместились несколько вперёд. Говорят, толку… Запаса топлива у них хватает, только на очень короткий воздушный бой.

Так… Вроде почётного эскорта.

Он, достал из нагрудного кармана кожаной лётной куртки пухлое портмоне, из него одну из фотографий жены и троих детей — двоих родных дочерей и приёмного сына. Младшенькой дочери — Наташеньке, через… Ну, почти через месяц исполнится семь лет — в пятнадцатом году родилась. «Почти её и, не видел…,- запершило в горле а, в глазах предательски защипало, — всё время — восемь лет уже, всё по «командировкам»…».