Михаил Ланцов - Империя очень зла!

Николай Александрович молча выслушал. Кивнул. И несколько ободренный Драгомиров продолжил. Тут он перешел к главному — винтовочному огню. Оказалось, что пехота, залегшая на первой стрелковой позиции, должна была огнем из индивидуального оружия поддерживать накопление сил.

— Вы, Михаил Иванович, давно на два километра из винтовки стреляли?

— Я? Переспросил Драгомиров растерявшись.

— Да, вы.

— Ваше Императорское Величество, я, как и вы, не понимаю смысла ведения стрелкового огня на такую дистанцию. — Быстро сориентировался генерал, который действительно придерживался такого мнения. Но уступил мнению большинству.

— И что же это большинство? К чему оно полагает такой обстрел? А главное каких целей? Рассеянных пехотных цепей? Или пехоты, окопавшейся в траншеях?

— Именно так. Они считают, будто такой огонь будет иметь действие. Если и не убивать или ранить, то пугать и заставлять прятаться, укрываясь в траншее и не ведя встречного огня.

— Идея-то здравая. Подавлять огнем дело хорошее. Но вот практическая реализация, — покачал головой Император. — А главное боеприпасы. Сколько патронов несет с собой боец? Полсотни? Сотню? Две? И сколько он расстреляет на первой стрелковой позиции, пугая ворон в ближайшем лесу?

— Ваше Императорское Величество, — осторожно произнес Милютин. — Такой концепции придерживаются все крупные европейские державы.

— А у нас своей головы на плечах нет? Вот такой рассредоточенный и беспорядочный стрелковый огонь на дистанции в полтора-два километра совершенно бесполезен и непродуктивен. Прежде всего из-за проблем с прицеливанием. Рука чуть дернулась в момент выстрела, и пуля улетела пролетела на пару корпусов выше. Или вы хотите всех пехотинцев сделать элитными стрелками? Да, огонь на подавление нужен. Но точно не таким образом. Например, силой полковых орудий. Это только предположение, но, в свое время, Густаву Адольфу и Петру Великому именно они приносили победы.

— Полковые орудия? — Заинтересованно переспросил Милютин.

— Да, полковые. — Уверенно произнес Император, прекрасно зная, что за ними будущее. — Огонь на подавление сам по себе хорош, как идея. Но осуществлять его из индивидуального стрелкового оружия с такой дистанции сущая глупость. Он ладно что не продуктивен, так еще и носимый боезапас бойцов может закончиться раньше, чем они войдут в зону действенного стрелкового огня. А вот орудия это совсем другое дело.

— И как они будут выдвигаться на первую стрелковую позицию?

— В схеме развертывания дивизии, следом за первым пехотным полком нужно ставить батарею легких полевых пушек. Пусть и тех же 87-мм, только с длинным стволом и большим углом возвышения, чтобы стреляли далеко и точно. В их задачу будет входить контрбатарейная борьба. Например, с закрытых позиций, по счислению или корректировке наблюдателем. Всю не подавят, но снижение интенсивности обстрела серьезно облегчит выдвижение и пехоты, и средств усиления на первую стрелковую позицию.

Так беседа и протекала. Николай Александрович никогда плотно не занимался вопросами военного дела и организации пехотного наступления. Так, может что-то краем уха слышал. Зато не стеснялся критически переосмысливать то, что ему говорили генералы, соотнося со здравым смыслом, логистикой, физикой и какими-то отрывками собственных знаний.

На взгляд Николая Александровича нужно было двигаться в сторону наилучшей адаптации оружия к характеру предстоящих боевых действий, а не пытаться сделать «тоже самое, что и кто-то там, по схеме «мы же не хуже». Что, в итоге, полностью перекроило тренды и взгляды генералитета. На деле-то может и нет. Но в глаза с Императором спорили осторожно и не все. Так или иначе, но совещание 1 февраля 1890 года стало очень знаковым, так как удалось добиться очень многого.

Например, произошло утверждение новой троичной системы организации, которая хоть и формально ослабляла подразделения, части и соединения, но и резко повышало оперативность их развертывания на поле боя и управляемость. Что, в свою очередь, делало их сильнее, эффективнее и продуктивнее. Теперь в корпус входило по три дивизии, в дивизию по три полка, в полк по три батальона и так далее. В то время как раньше на каждом уровне было по четыре компонента. Полки же были сгруппированы в парные бригады, которые теперь убрали из дивизионной структуры. Совсем не упразднили. Нет. Просто стали называть самостоятельно действующий полк с частями усиления. Незначительные, казалось бы, изменения, однако они несли кардинальные, фундаментальные последствия. Ведь в глазах конкурентов из других Великих держав Россия зачем-то ослабляла свои войска.

Не меньше внимания уделили и организации обозного хозяйства. Традиционно в России практиковалась так называемая децентрализация на уровне корпус-дивизия. То есть, корпусное управление имело маленький обоз, а дивизия большой, на который основная нагрузка и падала. Теперь же стало все наоборот, переведя основную нагрузку на корпусную интендантскую службу. Сконцентрировав тем самым усилия. А потом еще и вооружив так называемыми «самоходными командами» с паровыми тракторами. Те только предстояло выбрать и закупить, подготовив команды. Однако политическое решение было принято. То есть, военный министр не только мог, но и должен был стремиться к его выполнению.

Формально-то да, паровые машины таких тракторов обладали очень небольшим КПД. Однако их все равно очень широко применяли в хозяйстве западные страны. И продолжали применять до 50-х годов XX века. Причина крылась в том, что у паровой машины крутящий момент не зависел от оборотов. Из-за чего дохлый, казалось бы, трактор в дюжину «кобыл», мог срывать с места и не медленно тащить целый караван груженых прицепов. Тот же дизельный трактор для выполнения той же задачи должен быть не в пример мощнее, в разы, что приводило к любопытному казусу. Формально его КПД было выше, но из-за необходимости в существенно большей мощности, паровик расходовал меньше топлива.

Спорили вокруг «паровиков» до хрипоты, ведь наша славная армия во все времена славилась крепкими, могучими дубами особо прочной конструкции. В том числе и с генеральскими погонами. На фоне этого, откровенного «срача», непрерывно срывающегося в типичный «холи-вар» и «баба Яга против», остальные обозно-интендантские нововведения прошли совсем незаметно. Например, внедрения обязательной ротной походной кухни или стандартизации конных прицепов. Большее сопротивление вызывало только желание Императора внедрить новый комплект пехотного «обвеса», более дорогой, но эргономичный и полезный, чем был. Ведь тот же вещьмешок, к примеру, вещь, простая, дешевая, но и в той же степени и посредственная. Пехоте требовался ранец с твердой спинкой, обращенной к бойцу, что генералы назвали реакционным возвратом к архаике и брыкались долго и упорно.