Семён Афанасьев - Доктор-3 (СИ)

Кол_3_курс: Точно. Только возьмите какую-то картину в «ШЁЛКОВОМ ПУТИ». Это безошибочно.

Юля: @Кол_3_курс а как выбрать? Там много мастеров, картин ещё больше?

Кол_3_курс: А вот как приедете в ШЁЛКОВЫЙ ПУТЬ, сделайте фото северной стены. И шлите сюда. Мы подскажем, что именно взять…

Через пять минут.

Филин: Ура. Слава богу, рассосалось.

Стесев: А с чего истерика? Мы же никуда не расходились? Ну, то есть вы… деньги в руках, на месте? На сумму не претендуем?

Филин: да не было шума, это Боб волну поднял. Кроме него, никто не кипятился, просто вопрос задали и ждали ответа.

Стесев: Я думал, у вас там революция и война. Судя по накалу в твоём голосе.

Филин: Я тоже так поначалу подумал… На нервах. Всё в порядке.

Стесев: а Боб какое место занял? Как его имя-фамилия? Которые на работе написаны?

Филин: Егоров из НИШа. $ 10, двенадцатое место. Кстати, сразу успокоился 0_0

Стесев: понятно…

В КЛИНИКЕ, помимо Анны и Андрея ( простата ), вовсю разворачивается Котлинский. Не смотря на вечер выходного дня, он зачем-то вызвал двух педиатров и о чём-то долго общается с ними на первом этаже, пока я работаю с онкологией в его кабинете.

Как только Андрей выходит от меня, Котлинский звонит снизу и просит спуститься.

В кабинете педиатрии Котлинский усаживает меня на смотровую кушетку рядом с двумя докторами и обращается сразу ко всем нам:

— Коллеги, знакомьтесь…по грудничкам. При всех заболеваниях вирусной и бактериальной этиологии, зовёте Александра. По итогам своей работы, Александр вам сам скажет, что дальше…

— … и что, никаких назначений делать не надо?, — сварливо спрашивает первая педиатр, женщина лет пятидесяти, которая явно не доверяет лично мне в профессиональных вопросах, но не может идти против Котлинского.

— Если Александр скажет, что не надо, значит, не надо, Ирина Кибековна. — Спокойно отвечает Котлинский.

— А кто будет нести ответственность за протокол лечения? В случае ухудшения клинического состояния?, — поддерживает её коллега, полноватая матрона лет тридцати пяти.

— А у меня встречный вопрос, — как-то отстранённо говорит Котлинский. — Вы за что больше переживаете, за здоровье пациента, грудного ребёнка в конкретно нашем случае? Или за свою шкурку?

Виснет неловкое молчание. Котлинский, внимательно глядя на педиатров, придвигается вместе со стулом ближе и продолжает:

— Наталья, то, что вы сейчас озвучили, на самом деле поднимает три очень важных вопроса. Первый, что вам дороже? Этот вопрос я уже задал, и жду на него ответ. Второй вопрос, доверие друг к другу. И я не могу не напомнить ваши назначения близнецам В-ым. Которых потом месяц лечила гастроэнтеролог, от гастрита, помните? И третий вопрос. Вернее, информация. Вопросы тут задаю я. И команды идут из одного единственного центра генерации команд, это снова я. Лично вы, Наталья, знаете меня недолго и не очень хорошо. Но вы знаете Ирину. Кибековну. Когда выйдете отсюда, спросите её. Обо мне. Две вещи. Первая: если я считаю, что ради пациента нужно нарушить закон, для улучшения клинической картины, я нарушаю? Сразу? Или буду долго колебаться? И вторая вещь. Много ли случаев вспомнит Ирина…, Кибековна, когда выбранный мною курс вёл к ошибке?, — Котлинский ещё пару секунд пристально рассматривает глядящих в пол педиатров, потом хлопает себя ладонями по коленям и говорит, поднимаясь со стула. — Итожим. Первое. При всех заболеваниях вирусной и бактериальной этиологии, зовёте Александра и меня. Назначения, вернее, рекомендации, заполнение каточки и предписания пациентам я в этих случаях буду делать лично. За своей подписью. С вас вся ответственность снимается. Второе. При согласовании графика приёма грудничков с подозрениями на вирусную и бактериальную этиологию, организовываете визит грудничка с учётом времени, которое укажет Александр. Это либо утром, около восьми, либо после обеда, в течение нескольких часов. Выполняйте.

— Отвечу на ваш вопрос. — После паузы говорит Наталья. — Мне дороже моя, как вы говорите, шкурка. И я, в отличие от вас, не полагаюсь на… не хочу никого обижать.

— Благодарю за тактичность, — ровно кивает Котлинский. — Но сейчас вас обижу я. Близнецы В-вы. Где был ваш профессионализм и щепетильность тогда? Впрочем, речь не о том. Уже сказано, зовете и меня. Я здесь всяко больше вашего нахожусь. Уж в ваши приёмные часы я всегда тут. Все назначения, если мы с вами лично расходимся во мнениях, будут идти за моей подписью На вашей зарплате это никак не скажется. Ещё вопросы?… Чтоб снять все возможные недоразумения… Сегодня воскресенье. Я не готов в цифрах. Но чтоб всем задействованным в клинике было интересно, именно этот вопрос берём на контроль и по нему будут назначены дополнительные бонусы. Надбавки к зарплате, — расшифровывает Котлинский для меня, поворачиваясь в мою сторону. — Официально в качестве договорённостей сейчас ничего не пишем, но вы знаете меня. Надбавки будут. Вот распределение надбавок по грудничкам будет происходить не просто с учётом мнения Александра, а под его управлением. Он парень нежадный, и мы ему доверяем на все сто.

Говоря «мы», Котлинский, видимо, всё же имеет в виду одного себя, поскольку по педиатрам я вижу, что эта идея никакого отклика в их сердцах не находит.

Из клиники выхожу в смешанных чувствах. С одной стороны, доверие лично Котлинского и «повышение» греют моё самолюбие. Тем более, сколько там мне в этом теле лет, чтоб спокойно переносить головокружение от неожиданных карьерных трамплинов. Пусть и таких локальных.

С другой стороны, Котлинский, вольно или невольно, вбил между мной и педиатрами немаленький такой клин. Видимо, он где-то сам был на взводе, так радикально махнув шашкой, поскольку даже я вижу, что подковёрные игры по педиатрии нас ждут нешуточные. Не верю, что этого не понимает сам Котлинский, но у меня при всех не было возможности расспросить его подробно о причинах такого непопулярного решения.

А сейчас, когда за подразделение и результаты по конкретной теме отвечать буду я, именно у меня начинает болеть голова обо всех потенциальных нестыковках.

Лично мне, по понятным причинам, близка точка зрения Котлинского. Тем более, процедурно он снял все возможные риски с педиатров.

Но я, в отличие от Котлинского, вижу, что педиатры собираются поступать по-своему. И в лучшем случае, будут мне «не дозваниваться». Какие возможны ещё варианты, я не хочу даже угадывать.

Так и не придя ни к какому выводу, в задумчивости набираю Лену и, чтоб не ждать четверть часа, пока топаю домой, вываливаю на неё суть вопроса.

— Мелкий, а у тебя тут не медицинская проблема, — Лена не даёт мне даже закончить. — У тебя проблема менеджмента и управления. И, пока эта проблема в потенциале. Ты ж не можешь обвинять врачей в том, чего они ещё не сделали? Я сейчас о будущем игноре ими формата Котлинского. Это я знаю, что ты видишь. А другим людям ты — чужой человек. Уже не говорю о профессиональной ревности, зависти и прочих неконструктивных качествах человеческой природы, которых и иные врачи не лишены. Скажем мягко. Так что, ты не по адресу…