Семён Афанасьев - Доктор 3

— Да, — он обречённо кивает. — В нашей стране ему точно не могут помочь, это нам уже сказали. Как факт. В рамках церкви, лично у меня крайне ограниченные возможности, по целому ряду причин. О которых говорить сейчас не будем… — Священник неловко заминается. — Есть свои разногласия с благочинным… А уповать на то, что «Молитва и вера помогут», лично я предпочту только после того, как испробую все прочие варианты. — Завершает священник, открыто и беззаботно глядя мне в глаза.

И ставя меня перед дилеммой.

Вдобавок, Араб, к которому священник повёрнут спиной, семафорит мне, опуская веки, что сказанному верит и двойного подтекста не видит.

Это я вижу и сам.

— Дайте подумать, святой отец, — поднимаюсь со скамейки. — Брат, ты побудешь тут? Или поедешь? — спрашиваю Араба.

Надеюсь, священник не уловит сарказма. Как зовут Араба по имени, я не знаю. Обращаться к нему «Араб» сейчас будет явно неуместно.

— Побуду какое-то время, — три раза быстро опускает веки Араб. — Беги.

— Игорь Витальевич, нештатная ситуация. — Не здороваясь, с порога огорошиваю Котлинского.

— Все живы? — Котлинский отрывается от экрана дорогого ноута и смотрит поверх него на меня.

— Пока да. Вон гляньте в окно, с Арабом священник на лавочке. Не знаю, как поступить. Суть вопроса…

— … да нет особого вопроса, — с досадой хлопает ладонью по столу Котлинский. — Мы же с тобой и так собирались брать ещё несколько человек на терапию. Я, конечно, видел себе список пациентов несколько иначе с точки зрения финансов, но тут… Говоришь, он верит в то, что говорит?

— На все сто, — уверенно киваю. — Говорит, правда не всё: не могу понять, о чём умалчивает. Но не обманывает ни грамма. И он какой-то не от мира сего, что ли. Не знаю, как объяснить. Я могу попросить вас пообщаться с ним?

— Да куда же теперь денешься, — ворчит Котлинский, поднимаясь из-за стола. — Пошли, пообщаемся. Случай, как говорится, явно не тот, чтоб прятаться за самоокупаемость и рентабельность.

На улице Котлинский вначале здоровается за руку с Арабом, перебрасываясь парой слов под сдержанное любопытство священника. Потом представляется:

— Я директор клиники. Александр является нашим сотрудником. Вы бы не могли подробнее объяснит ситуацию лично мне, поскольку вопрос находится за пределами компетенции Александра.

В этом месте окончательно почему-то успокоившийся Араб прощается и отчаливает, а священник откуда-то из недр одежды достаёт небольшой конверт. Из которого на свет появляются какие-то выписки анализов, история болезни, рентгеновский снимок и что-то ещё по мелочи.

Котлинский, ни мало не стесняясь, раскладывает это всё прямо на лавочке и начинает разбираться прямо на месте:

— Так… это у нас кровь, понятно… Это уточнили, понятно… Так, это рентген, с него что ли всё началось?..

Котлинский тасует бумаги из конверта священника, как колоду карт, прямо на лавочке ещё несколько минут, разговаривая с сам собой. После чего складывает всё в стопку и поднимает взгляд на нас:

— Мне понятно, пойдёмте внутрь.

Внутри меня уже ждёт Анна, после которой должен подойти ещё один человек. Котлинский уединяется со священником в соседнем кабинете, а через полчаса я, поставив иголки Анне, вижу, как они оба выходят из клиники и направляются к джипу Котлинского.

Через пятнадцать минут, от Котлинского приходит смска, что его сегодня не будет и второго человека он отменил. Сразу после Анны я свободен.

— Так, с сегодняшнего дня контроль веса, — вещает Сергеевич, построив нас внизу у ринга. У него в руках блокнот, расчерченный какой-то табличкой. — Все на весы. До тренировки. Диктуете мне вес. После тренировки второе взвешивание. Потом слушаете от меня, что можно сегодня съесть. Погнали.

Когда очередь на весах доходит до меня, Сергеевич удивлённо присвистывает:

— Ты что, сегодня уже тренировался? Недовес, конечно, не проблема, но неожиданно.

— Плавал, — киваю ему.

И за минуту рассказываю ему в подробностях перипетии сегодняшнего дня, включая «войну» с ватерполистами.

Сергеевич, однако, не впечатляется моими ратными подвигами в душевой, напирая на то, что ватерполист боксёру не соперник. Даже в душевой.

Количественный перевес Сергеевич предпочитает игнорировать.

— Вовику передай, чтоб завтра был. Уже некуда тянуть. — Завершает Сергеевич сеанс общения у весов.

После тренировки за мной заезжает Лена, с которой мы отвозим Сергеевича домой, предварительно накормив ужином в КАХЕТИИ. Я, кстати, съедаю двойную порцию и останавливаюсь только по команде Сергеевича:

— Саня, у тебя, конечно, недовес сегодня, но хватит жрать. На всякий пожарный…

За два часа до этого.

На базе.

— Что, физкультурники, значит, поголовно дебилы? — Саматов держит Араба сзади за горло, прихватив того предплечьем на удушающий.

— А ты что, не отключился и всё слушал? — удивлённо хрипит Араб, пытаясь освободиться.

Но неудобное положение — сидя на стуле — очень ограничивает его маневренность.

— А ты как думал! — смеётся Саматов, отпуская горло Араба. — Ты же сам включил видеофиксацию, когда к этим пэтэушникам пошёл.

— Сейчас уже нет пэтэу, — бормочет Араб, растирая горло. — И я действовал обоснованно.

— Да я без претензий, — сдаётся Саматов. — Просто скучно… а дебилы действительно, ещё те. Я б, может, и не стал никого агитировать. Прости господи…

— Ты что, и попа слушал? — удивлённо оборачивается Араб.

— Нет, к слову пришлось, — удивляется в ответ Саматов. — А что за поп?

— Да странный какой-то священник. Подкатил к нашему юноше на предмет лечения кого-то из паствы, с критичным диагнозом. Знаешь, не опасный, — размышляет вслух Араб. — И не врёт. Но что-то в нём не то.

— Угроза объекту есть? — подбирается Саматов.

— Категорически нет, — отмахивается Араб. — Тут что-то другое. У него ни моторика, ни реакции поповским не соответствуют… Вот даже не знаю, как объяснить.

— А ты знаток всех церквей и обрядов? — Саматов с интересом смотрит на Араба.

— Да тоже не особо, — признаётся Араб. — Скорее даже нет, чем да.

— Ну и не наводи тень на плетень. Угрозы объекту нет. Контакт обоснован. Давай заниматься своей работой.

— Да я не возражаю, просто что-то царапнуло.

— Сам же говоришь, не опасно? — Саматов ещё пять секунд смотрит на Араба, потом решительно говорит. — "Не гуляй". Нам с тобой сегодня ещё…

— Слушай, как ты относишься к опере? — Лена порывается снова повернуть голову в мою сторону, но я хлопаю её по колену и напоминаю, кивая в сторону лобового стекла:

— Ты обещала.

— Блин. Точно. — Лена расстроено хлопает ладонями по рулю. — Теперь и не повертишься. Как в школе, ёлки…