Семён Афанасьев - Доктор 3

— Прибудет пациент. Кандидат к тебе. Хотелось бы, чтоб ты его осмотрел прямо сегодня: товарищ нервный. Если ты увидишь, что нам с ним смысл поработать есть, успокоим его прямо сегодня.

Новым кандидатом в пациенты оказывается мужчина лет пятидесяти, абсолютно непримечательный внешне, но с опухолью простаты.

Привычно раскладываю его на кушетке в кабинете Котлинского.

Стадия далеко не та, что у Анны. Всё намного лучше. И с точки зрения физических размеров самой опухоли, и о метастазах речь не идёт.

Бросаю на автомате ту же частоту, что у Анны. Первое время результата не вижу. Котлинский сидит на своём привычно месте за столом и незаметно наблюдает за нами.

— Игорь Витальевич, мне нужно полчаса, и желательно с иглами. — Вопросительно гляжу на Котлинского.

— Давай, — кивает он.

Мужчина, имени которого я пока не знаю, в отличие от Анны, оказывается гораздо менее терпелив к любым воздействиям. Ввожу лишь первую иглу, когда он начинает извиваться и напрягать мышцы. Сбивая и ввод иглы, и транслируемую мной частоту.

Вожусь с ним таким образом минут пятнадцать, с трудом ухитряясь поставить как надо лишь три иглы.

Котлинский наблюдает за манипуляциями с удивлением.

На «женскую» частоту опухоль не отзывается, но, повозившись минут пятнадцать, ухитряюсь подобрать резонанс.

— Пока нормально, но нужно дней три-пять пробных, чтоб «пристреляться» и убедиться, что всё работает, — тихо говорю Котлинскому через пятнадцать минут.

Пациент, кажется, нервный, и не хочу его лишний раз беспокоить тем фактом, что возможны и отрицательные варианты.

Когда мы заканчиваем с простатой на сегодня и выпроваживаем пациента, у Котлинского звонит телефон:

— Да?

— …

— Хорошо, могу. Тут Саня как раз рядом, сейчас его спрошу. — Котлинский отстраняется от трубки и спрашивает меня, — Бахтин звонит. Просит ребёнка глянуть. Мотнёмся?

Молча киваю и лезу за смартфоном, отправить Лене смску в ватсаппе:

Мелкий: Лена, я с Котлинским к Бахтину, ребёнка глянуть. Ок? Ты там не прокиснешь без меня? :-)

Лена: Нет, у нас тут рубилово… Валяй. Я потом за тобой туда подъеду, оттуда тебя сразу заберу.

Подъезжаем к самому обычному дому, поднимаемся на седьмой этаж. Дверь открывает сам Бахтин. Квартира внутри оказывается самой обычной двушкой, без каких-либо наворотов, без дорогого ремонта. В открытую дверь кухни вижу, что и кухня оборудована далеко не по последнему слову техники. Словом, обычная квартира как у какого-нибудь работяги.

Бахтин, видимо, наблюдая, как я осматриваюсь, что-то такое улавливает:

— До женитьбы вообще один жил. Мне нормально. Я тут только ночевать появлялся, и то… — Бахтин косится на открытую в комнату дверь и не продолжает. — А сейчас пока не успели ничего сделать. Да и не до того; то это, то другое…

— Так, кто у нас тут заболел? — перебивает Бахтина Котлинский, заталкивая меня в ванную, мыть руки. — Веди, папаша.

В большой комнате, оборудованной под детскую, на пеленальном столе Марина сражается с ребёнком, пытаясь перепеленать. Ребёнок нервничает и пытается сопротивляться.

— Здравствуйте, — радушно улыбается нам Марина, оборачиваясь на секунду. — Вот, гляньте пожалуйста.

Котлинский стремительно приближается к пеленальному столу и через секунду выдаёт вердикт:

— Температура же! Когда измеряли последний раз? Сколько было?

Марина рассеянно переглядывается с Бахтиным:

— Да у нас и термометра нет. Сейчас Олег сбегает купит. Если надо.

— Надо. Ещё как надо. Только электронный бери! — напутствует Котлинский. — И ртутный приравнять. Два термометра в сумме! Марина, — поворачивается он к жене Бахтина, — ложку чайную чистую дай пожалуйста?

Бахтин кивает и озабоченно исчезает из квартиры. Марина через пять секунд протягивает ложку.

Котлинский ещё какое-то время заглядывает ребёнку в рот.

— Саня, иди сюда, что видишь? — продолжает манипуляции вокруг пеленального стола Котлинский.

— Вижу воспалительный процесс на гландах, — аккуратно показываю пальцем с наружной части горла. — Больше ничего.

— Это я и сам вижу, — бормочет Котлинский, пытаясь невооружённым ухом услышать что-то на уровне лёгких, затем что-то выстукивая пальцами в районе лёгких.

Девочке это не нравится, о чём она громко и охотно сигнализирует.

— Блин, протупил. Не взял с собой ничего. — Бормочет Котлинский, выпрямляясь через полминуты. — Вроде не должно ничего на лёгких быть. Было бы слышно.

— Воспаление только на гландах, — подтверждаю. — В лёгких чисто. Бронхи тоже практически к норме. Кстати…

Становлюсь рядом с Котлинским и быстро бросаю несколько раз нужную частоту. Единственная ситуация, где эффект полный, при минимуме усилий.

— Санировано, — сообщаю через полминуты. — Там микрофлора патогенная. Была. Сейчас норма.

— А усыпить можешь? — с любопытством спрашивает Котлинский.

— Пробую. — Начинаю раз за разом бросать частоту покоя на девочку.

Видимо, она сегодня измаялась, потому быстро засыпает.

Через пятнадцать минут, когда Бахтин приносит пару термометров, мы уже сидим на кухне и пьём чай с его женой. А ребёнок спит на диване в большой комнате, куда её переложила Марина. Предварительно отгородив от края дивана валиком из одеял.

— Мы уже разобрались, — смеётся Котлинский. — Но без термометра, с грудным ребёнком в доме, это вы мощно… Горе-родители.

— Не ржи, как конь, — хмурится Бахтин, — если она уснула. Ну забыли мы про этот термометр! Вернее, куда-то задевали, теперь найти не можем.

— Так, давай вначале термометры подготовим, — Развивает бурную деятельность Котлинский. — Держи, ставь себе.

И он протягивает удивлённому Бахтину ртутный термометр.

— Это зачем? — широко открывает глаза Бахтин, но засовывает термометр себе под руку.

— Надо… Давай доставай, — говорит Котлинский через несколько минут. — Так-с, тридцать шесть и семь. Ну ладно. Теперь давай этот.

И Котлинский протягивает Бахтину электронный термометр.

— Что и требовалось. Тридцать шесть и три. — С удовлетворением сообщает Котлинский после того, как электронный термометр подмышкой у Бахтина начинает пищать и тот его извлекает наружу. — Значит, ртутный ребёнку ставить даже не вздумайте! С вас станется… Ставите только этот, пластиковый, электронный! — Котлинский высоко поднимает вверх пищавший только что градусник. — Потом добавляете три десятых. Это и есть актуальная температура.

— А почему ты думаешь, что ртутный точнее? А не наоборот? И не посередине? — явно из вредности спрашивает Бахтин.

— Потому что производителя знаю, — удивлённо пожимает плечами Котлинский. — А вообще, хороший вопрос. Давай перепроверимся…