Мария Бородина - Заземление

Что-то в лице Нери заставило Анацеа остыть и отступить. Она оглядела беглецов, сгрудившихся у старой повозки. До чего же жалок каждый из этих ребят по отдельности. До чего же сильны они вместе.

Вместе с равновесием приходило и что-то ещё. Чувство вины. Не за то, что осмелилась замахнуться на родную дочь, а за то, что слишком многое упускала все эти годы.

– Пойдём домой, Кантана, – выдохнула она, не желая продолжать дискуссию.

Кантана помотала головой.

– Чтобы ты отдала меня под трибунал?

– Кантана, я хочу, чтобы ты поняла, насколько серьёзна твоя ошибка, – Анацеа понимала, что полностью потеряла контроль над Кантаной: ни толики страха не сквозило в её мимике. – Надеюсь, ты достаточно разумна, чтобы понять: ты заслуживаешь самого строгого наказания.

– Я не хочу, чтобы меня калечили за то, кем я являюсь, – прошептала Кантана. Порыв ночного ветра размазал шёпот по земле, превратив в сдавленные отзвуки. – Покровители определили мне этот дар, им и решать, возносить меня или наказывать. Никак не людям. И не тебе, мама. Ты не сломишь меня больше и не запугаешь.

– Я указывала тебе цели лишь потому, что у тебя нет ориентиров, – вымолвила Анацеа, глотая иней.

– Но твоя дорога чужда мне, – Кантана склонила голову, – и впредь я прошу не выбирать за меня. Исполни моё последнее желание, мама. Если ты меня любишь, позволь мне самой определить, где и с кем я хочу быть.

Чувство вины сдавило горло, как ладони чужих рук. Знала ли Анацеа, что у Кантаны есть собственное мнение? Её младшая вечно металась, как маятник, из угла в угол, не находя себе пристанища. Именно поэтому Анацеа считала необходимым вести её по правильной линии. Что ж, может, нерешительность Кантаны сыграет сегодня в её пользу?

– Выбирай, – произнесла Анацеа обветренными губами, чувствуя, как сердце морщится засохшим бутоном. – Я обещаю, что приму твой выбор.

«Если он будет правильным», – добавил внутренний голос. Анацеа вздохнула, выпустив изо рта облачко пара: только что она обманула дочь. Но то была ложь во спасение. Никогда, ни при каких обстоятельствах она не сможет смириться, если Кантана выберет полёт в пропасть.

Кантана молчала, чуть приоткрыв губы. Лунный свет опалял её волосы. Нарочитая настороженность сквозила в каждом взгляде и жесте. Анацеа догадывалась, что она чувствует подвох, которого нет. Оно и лучше: возможно, неуверенность подтолкнёт её на правильный путь.

Чужеземец за спиной Кантаны выжидающе затаился. Уверенное выражение его лица подсказывало, что он поймёт любое её решение. Хотя, собственно, кто он такой, чтобы быть заинтересованным? Вместе им уж точно не быть: особенно после того, как правда раскроется!

Анацеа оглядела поле боя. Миа смело вышла из-за двери кареты. Вокруг глаз её разливалась краснота: плакала, неженка. Азаэль стоял рядом с нею, робко поддерживая под локоть. Ещё один хороший кандидат на ссылку.

– Ну так, – Анацеа склонила голову, – ты выбрала? Может, дать подсказку?

– Я выбрала, – выдохнула Кантана. – Мама, прошу…

Фразу разорвал чавкающий звук шагов. Кто-то на огромной скорость нёсся через поле, бороздя сапогами густую грязь.

– Я готова! – чёрный силуэт подскочил на место возницы.

Этот голос. Он был знаком до боли. Однако не время утруждать себя догадками: главное сейчас – не позволить Кантане натворить глупостей. А то ведь очернит собственное имя перед Покровителями, а потом покается. Знавали таких!

– Ну так что? – Анацеа с интересом наблюдала, как Азаэль помогает Мии вскарабкаться в повозку. – Самое время выбрать.

Кантана, тяжело вздохнув, сделала шаг по мокрой траве. Влажные стебли зашелестели под её туфельками. Обвив руками шею Анацеа, уткнулась ей в плечо. Слёзы Кантаны побежали горячими ручейками по шее. Волосы её пахли пылью, старыми книгами и розовым маслом.

– Я люблю тебя, мама, – проговорила Кантана, шмыгая носом. – Я никогда не хотела причинять тебе боль, клянусь!

Иномирянин робко опустил глаза в землю. Ах, как хотел бы он иного исхода! Но не выйдет. Если бы не получилось у Анацеа сейчас, сами Покровители не допустили бы их связи с Кантаной. Потому что объединённые кровными узами не должны строить отношения, а единение для таких – прямой путь в логово Разрушителей.

– Я знала, что ты примешь правильное решение, – Анацеа с одобрением погладила дочь по спине. Плечи Кантаны мелко вздрагивали под ладонью.

Кантана подняла заплаканное лицо и посмотрела Анацеа в глаза. В этот момент она до боли напоминала отца. Анацеа снова увидела Тео, стоящего перед задождлённым окном в день их последней встречи. Отчаянные отблески молний опаляли его кожу ледяным пламенем, чёрные глаза походили на перезрелые восковые вишни. «Это будет неверное решение, Анацеа», – с сожалением в голосе подытожил всплывший в подсознании образ.

Теана. Покровители должны были узнать Кантану именно под таким именем.

– Прости меня, мама, – словно прочитав её мысли, пролепетала Кантана. И робко попятилась, отстраняясь. – Покровители дарят женщинам дочерей для того, чтобы они увидели свои ошибки со стороны.

– Любовь – это не ошибка, – каменная маска на лице Анацеа отяжелела, угрожая осыпаться лавиной. – Ты ещё мала, чтобы это понять.

– Вот и не осуждай меня, – слетела с губ Кантаны едва слышная фраза. Анацеа даже удалось убедить себя, что она приняла за столь смелые слова шёпот северного ветра. Если бы её дочь сказала такое на самом деле, она легла бы поперёк дороги, но не уступила бы.

– Не вздумай перечить Покровителям, Кантана.

– У Покровителей свои законы, – заметила Кантана, – и людям они неизвестны.

– Уходишь? – пробормотала Анацеа сухими губами, едва понимая смысл сказанных слов.

– Прости, – отвернувшись, Кантана метнулась к карете. Заметив её движение, Нери сорвался с места и поспешил следом. Как во сне Анацеа заметила, что по каёмке нижней губы иномирянина тянется ссадина, по форме похожая на отпечатки передних зубов. Между двумя багряными полосками красовался широкий промежуток.

Сердце, оглушительно ёкнув в висках, замерло и камнем отрикошетило в пятки. Значит, Кантана уже целовала его! Не так давно. И целовала страстно. Ни к чему беречь Кантану от падения в пропасть. Она уже на самом дне, захлёбывается в смрадных, тинистых водах ущелий.

Почтенные Покровители! Вот, что показывало страшное пророчество!

– Ты пропадёшь одна! – прокричала Анацеа в ночь, борясь с яростью. Только страх позора удерживал её от того, чтобы не кинуться под колёса колесницы. – Одумайся, покуда не поздно!

– Я не одна, – оборвала Кантана.

– Хотя бы раз смирись, дочь, – Анацеа почти умоляла, несмотря на то, что голос по-прежнему был подобен громовым раскатам. – Хотя бы раз.