Мария Бородина - Плач земли

– Ваш отвар, юная гостья, – Сарина, юркнув между стульями, поставила перед Мией бокал с дымящейся жидкостью. Но даже знакомый голос не развеял пугающую иллюзию.

Миа заёрзала на месте, пытаясь прогнать неловкость. Кантана изумлённо зыркнула на неё с соседнего стула. Но присутствие юной госпожи Бессамори на этот раз радовало. Черноволосая мерзавка разбавляла мёртвый штиль. Ещё одна живая душа в спёкшейся гробнице.

Миа подарила Кантане натянутую улыбку уголком рта и осторожно взглянула на прародительницу клана. Анацеа, поджав губы, ковыряла мясо в тарелке. Как хотелось думать, что причина странному затишью – неудавшееся Посвящение! И как хотелось верить, что эта гримаса – не предвестник бури. Но разум подсказывал иное.

Внимая голосу рассудка, Миа вернулась к трапезе. Жареный картофель, о котором приходилось читать разве что в учебниках истории, не шёл ни в какое сравнение с Иммортельским тепличным топинамбуром. Миа спешно отправляла поджаристые ломтики в рот, и с каждым кусочком дурные мысли таяли.

Анацеа, сдавленно кашлянув, отложила вилку. Блики свеч осветили слой неестественно-светлой пудры на лице. Прародительница клана тщательно затушевала отёчные круги под глазами. Умеет-таки плакать! От этой догадки Мии стало легче. Но лишь на мгновение.

В следующую секунду отчаяние накатило с двойной силой, и Миа вжалась в стул. Всё потому что Анацеа приоткрыла рот. Как и всегда: деревянно, сдавленно. Словно она не хотела тратить лишней энергии на словоизвержение.

– Миа, – произнесла Анацеа, сжигая взглядом, – я предупреждала тебя, чтобы ты не испытывала свою силу в саду. Верно?

– Предупреждали, – выдохнула Миа, уронив вилку. Мельхиор грузно звякнул о краешек тарелки.

– Можно спросить, почему ты ослушалась меня? – отложив приборы, Анацеа скривилась.

Силуэты помощниц слились, превратившись в безликие тени. Пучки огненных искр заплясали перед глазами. Протяжные лучи переплетались паутиной. Миа испугалась было, что новый дар снова решил заявить о себе, но, к счастью, это оказалась лишь зрительная иллюзия, порождённая головокружением. Пелена перед глазами размазала огоньки свеч, только и всего.

– К-когда? – вымолвила Миа, ещё сильнее вжимаясь в сидение.

– Тебе лучше знать, когда, – Анацеа отпила из бокала. – Может, расскажешь всё по-честному?

Кантана напряжённо покосилась на Мию. Вилка в её руках дрогрула.

– Мама, – протянула она нараспев. – Миа не делала этого. Ты очень взволнована и расстроена, как и мы все, но не стоит так негодовать. Ты напугала мою подругу.

– Кантана, не вмешивайся, – брови Анацеа изогнулись. – Я всего лишь хочу узнать, кто подпалил мои яблони. Придётся рубить их.

– Глупости. В прошлом годовом цикле после грозы тоже пришлось срубить несколько деревьев, но ты так не сокрушалась!

– Дочь, замолчи! – Анацеа снова перевела взгляд на Мию. – Я не сделаю тебе ничего плохого, дитя. Просто хочу знать, когда и как это случилось.

Деревянное сидение врезалось в поясницу. Ноги окаменели и отяжелели. Кошачий взгляд сжигал дотла не только тело, но и мысли. Миа не верила ни единому слову хозяйки имения. Анацеа относилась к ней со всей предвзятостью, и отрицать это уже не имело смысла. Понять бы ещё, почему.

– Я не делала этого, – Миа вздрогнула, – и повторю десять тысяч раз то же самое.

– Миа, я хочу, чтобы ты знала, – Анацеа на мгновение отвела взгляд. – В любом доме принято уважать хозяев и выполнять их просьбы. Давай будем честны друг с другом. Поверь, я не хочу, чтобы ты меня боялась. И меньше всего желаю, чтобы ты считала меня своим врагом.

– Что вы говорите?! Да вы всё для этого и делаете! – вскрикнула Миа, потеряв терпение. – И на Совете, и сейчас! Хотела бы я…

Кантана легонько пнула её под столом, и Миа захлопнула рот. Едва уловимый запах тлеющей ткани разбавил спёртый жар столовой. Хоть в чём-то эта выскочка оказалась права. Ещё немного, и дом заполыхает. И не факт, что от переизбытка эмоций.

– Я не прошу многого, – продолжала Анацеа, совершенно не отреагировав на выпад. – Просто будь честной.

– Но я-то ничего не поджигала! – Миа боялась, что стыд зальёт краснотой щёки. Но, так или иначе, успокаивала себя тем, что говорила правду. Она не имела цели устроить поджог. Просто так получилось. – Даже в мыслях не было такого. Я тоже не прошу многого. Просто дайте мне жить той жизнью, что и раньше. Без магии, дурацких поездок на Совет и ложных обвинений.

– А кто тогда это сделал? – Анацеа снова отпила отвара. – Я?

– Мне ли знать…

– Это я, – раздался знакомый голос из проёма, соединяющего гостиную со столовой. – Я хотел сразу сознаться вам, госпожа, но не смог решиться.

Миа развернулась, пытаясь соотнести тембр с внешностью. Одновременно барабанные перепонки пронзил карикатурно-громкий вздох Анацеа. В проёме, опираясь на косяк, стоял Азаэль. Подобие крыла торчало из-за плеча, как штык. Выглядел нефилим таким виноватым, словно его слова были правдой.

– Я собрал листья в кучу, как и обычно, и поджег их, – продолжал он исповедь. – Думал, что поляны хватит по ширине. Но огонь перекинулся на траву, а затем – на стволы. Это моя оплошность, сознаюсь.

Миа охнула. Спасение пришло внезапно и ниоткуда. Знать бы, как следует поступить после такого лже-откровения: взять вину на себя, или промолчать, подставив Азаэля?

Впрочем, можно воспользоваться ситуацией. Она же его ни о чём не просила.

– О таких вещах надо говорить сразу, Азаэль, – Анацеа выстрелила строгим взглядом из-под век. – Из-за твоей нерешительности я ненароком обвинила бедную девочку.

– Я боялся наказания, – нефилим артистично развёл руками. Миа даже начала верить ему, почти забыв о том, кто невольно учинил весь беспорядок.

– Наказание последует, – Анацеа снова принялась за еду, – будь уверен. А пока – ступай. На сегодня всё.

– Благодарю, – сухо вымолвил Азаэль.

Нефилим развернулся, показав два поникших крылышка. Шаркающие шаги отдалились, превратившись в едва слышимый шорох. Хлопнула дверь, прогнав в столовую волну воздуха. Пламя свеч под потолком затрепетало в плену металлических чаш.

Анацеа опустила взгляд и принялась размешивать травяной отвар. Миа, поймав своё искажённое отражение в надутом бокале, кашлянула. Произошедшее всё ещё не укладывалось в голове.

– Говорила я тебе, мама, что ты не права, – снова вмешалась Кантана. – Но в этом доме не принято слушать младших.

– Ешь, Кантана, и не вмешивайся не в своё дело, – голос Анацеа был спокоен. – Что за глупая привычка оставлять всё на тарелке?

– Прошлогодние платья не сходятся в талии, – Кантана недовольно звякнула вилкой.

– Расставишь вытачки. Сошьём новые. Ешь.

Кантана принялась старательно отделять поджаристую корочку от куриной грудки. Запечённое мясо сочилось густым бульоном. До чего же глупый поступок оставлять такой кусок на тарелке! Миа недовольно проглотила слюну, глядя на остатки былой роскоши на своём блюде.