Мария Бородина - Земля избранных

Дея задохнулась, охваченная смесью непонятных эмоций. Безысходность обступила непреодолимой стеной, заключив в замкнутое пространство. Невыносимо хотелось убежать, но все пути к отступлению были отрезаны.

– Но я теоретически не смогу этого сделать, – пробормотала она, виновато опустив глаза в пол.

– Не волнуйся ты так, детка, – отчеканил Аарон. Казалось, его нисколько не беспокоит состояние Деи. – Счёт ещё не выставлен.

– Да есть ли от него прок, – Дея нервно всплеснула руками, – если я всё равно никогда не смогу найти такое количество единиц?! Мне будет проще сразу отказаться от первой степени.

– Твоё дело, детка, – Аарон беззаботно откинулся в кресле. Несмотря на то, что лицо старика хранило безмятежность, по холодному блеску глаз можно было догадаться, что он нервничает. Он снял очки и принялся самозабвенно вертеть их в ладонях. – Не будешь иметь первую степень к тридцати пяти годам – пойдёшь преподавать. Как и раньше. Мне обидно будет терять такой бриллиант, но ничего не поделаешь.

Дея опустила голову и принялась сверлить паркет взглядом.

– Я всегда добивалась всего сама, – твёрдо проговорила она. – И я ни о чём Вас не просила.

– В этот раз ты просто не смогла бы. Ничего не попишешь, – холодно повторил Аарон. Сипло вздохнув, старик повернулся в кресле. Его перстень раскидал по стенам радужные блики. – Закон есть закон. Я не настаиваю, но мне будет очень обидно, если мои старания полетят крахом. Ты хотя бы представляешь, сколько мне порогов пришлось лбом оббить, чтобы добиться разрешения на выезд?

Дея зажмурилась. Слова Аарона прочно засели в мозг, давя на самые тонкие струны души. Стыд качнул за плечи. Как бы там ни было, иного решения быть не может. Карьера, несомненно, дорога. Но жизнь и благополучие матери – куда более ценная вещь.

– Если мне нужно будет покинуть пост декана, – твёрдо произнесла Дея, – я сделаю это.

– Не горячился бы я на твоём месте, пупсик, – ехидно сощурился Аарон.

Пупсик. Ещё интереснее… Огромный кулак снова ударил под дых. Да что он себе позволяет?! Дея густо покраснела, пытаясь совладать с подступившей яростью.

– В Ваши обязанности входит соблюдать нормы вежливого общения, Профессор, – выговорила она, решившись.

– Не тебе мне указывать, что и как я должен делать, – проскрипел Аарон. Стёкла очков, которые он по-прежнему вертел в руках, сделались засаленными от прикосновений пальцев.

В голове Деи загудел пчелиный рой. «Думай о маме, – нашёптывал внутренний голос. – Если ты потеряешь эту работу, вы быстро опуститесь на дно. Куда тебе ещё идти?» Крепко сомкнула кулаки, стараясь не сорваться.

– Извините, Профессор, – сдержанно вымолвила Дея, мысленно проклиная себя за лизоблюдство. – Я постараюсь найти эти единицы. Дайте мне знать, когда счёт будет выставлен.

– Другой разговор, детка, – Аарон одобрительно закивал. – Да, кстати. В случае финансовых затруднений, ты всегда сможешь воспользоваться преподавательским кредитом.

Дея уже не слышала его слова. Ноги внезапно потеряли опору, и теперь она летела с ускорением вниз. Уши словно забили необъятными комьями ваты. Голос Аарона казался отдалённым неразборчивым бульканьем: словно кто-то удерживал голову старика под водой.

Лишь громкий стук сердца перебивал эту глухую какофонию. Каждое сокращение мышечного насоса, что величиной с сомкнутый кулачок, превратилось в раскатистый удар гонга. Бом-м-м – стены покрылись дрожащей рябью. Бом-м-м – что-то оборвалось внутри.

– Я, пожалуй, пойду, – прохрипела Дея, попятившись. Интересно, заметил ли старик, что её глаза слезятся?

– Обдумай всё хорошенько, детка, – Аарон деловито погрозил пальцем. – Помни о том, что я сделал для тебя. И о том, что такого уникального шанса судьба тебе больше не предоставит точно.

– Я обдумаю, – промямлила Дея, закрывая за собой дверь.

На ватных ногах молодая декан двигалась по коридору. Краски меркли перед глазами, превращая поле зрения в серый мутный экран. Она не чувствовала под собой пола: каждый шаг заставлял ступни проваливаться в упругий поролон.

Нет, Дею не пугала очевидная нехватка платёжных единиц на поездку. Эта проблема была вполне решаема. При необходимости, Дея не погнушалась бы воспользоваться кредитом. Потому что шанс, который предоставляла судьба, действительно был уникален. Дея привыкла брать своё, во что бы то ни стало.

Нет, ей не стало дурно от фамильярного обращения Аарона. За годы работы Дея и Тильда привыкли к его невежеству и начали воспринимать его, как должное. Дея была достаточно умна, чтобы понять: почтенный возраст творит с людьми удивительные и необъяснимые вещи.

Диссоциация – вот что занимало весь её разум. Дея никак не могла выбросить из головы вчерашний вечер. Как только в памяти всплывало её собственное лицо, висящее на стене в обрамлении языков фиолетового пламени, кровь в сосудах останавливалась, прекращая свой ток, а сердце смерзалось в твёрдую глыбу льда. Дея заметила, что избегает смотреться в зеркало, опасаясь увидеть там бородатую женщину с густыми косами и гипнотически-голубыми глазами, похожими на осколки небесного купола.

Но ещё сильнее пугало иллюзорное предчувствие нового приступа. Знакомое уже ощущение, отдающее лёгким покалыванием под ложечкой и рождающее томительное головокружение. И это предвкушение всё сильнее расцветало невыносимым буйством красок с каждой секундой.

«Сейчас, – подумала Дея. – Это вернётся прямо сейчас».

Как в подтверждение догадок, над ухом раздался тонкий нарастающий свист, переходящий в сердитое шипение.

– Не надо, – Дея едва шевелила губами, адресуя свои слова пустоте. – Оставь меня, умоляю.

Блики полоснули по векам, заставив ресницы задрожать. Шипение над ухом усилилось, набрав тембр, и теперь больше походило на болтовню разжарившихся шкварок.

– Оставьте меня, – зашептала Дея, мало заботясь о том, что кто-то может услышать. Все мысли занимал страх перед неизвестным.

Паркет коридора накренился, распустив веером солнечные блики. Ноги Деи подкосились, и она вынуждена была прислониться к стене. Ладони заскользили по шероховатой обивке, тщетно ища опору. Краем глаза Дея заметила, что пост секретаря пустует, и поблагодарила судьбу за то, что никто не увидит её в таком состоянии.

Теперь надеяться на чудо было бессмысленно. Сомнений больше не было: видение снова дало о себе знать. Знакомые фиолетовые отблески задрожали у противоположной стены, формируя небольшое круглое окно. В черноте, обрамлённой фиолетовым, как в зеркале, проступило её собственное лицо. На неё смотрела Дея, но бородатая, с густыми тяжёлыми косами.

Потянуло свежестью и сосновой хвоей. Может быть, именно так пахнет смерть?