Владислав Савин - Красный бамбук [СИ, черновик]

В кабине разведчика на пульте лампочка зажглась красным, и зуммер в наушниках первого пилота. Вот только на сигнал наземного локатора не похоже! Майор был опытным пилотом («зеленого» бы на такую миссию и не послали бы), но все, что он успел сделать, это приказать сбросить фольгу (для радиопомех) и прибавил тяги двигателям. Но В-47 не истребитель, резко маневрировать не может. А дистанцию захвата ГСН ракета проскакивает за секунды.

И страшный удар бьет по самолету справа и снизу. Правое крыло вместе с двигателями не выдерживает, отлетает. В-47 мог выдержать одно, даже два попадания ракеты «воздух-воздух», и продолжать полет – но тут вес боеголовки (и поражающих частей) намного больше. То, что осталось от бомбардировщика, падает, беспорядочно кувыркаясь – лишь двое из шести человек экипажа (на обычном бомбере, трое, но разведчик еще и специалистов РЭБ нес) успели катапультироваться, но благополучно приземлился лишь один, второй под разлетающиеся обломки попал. Приземлился на вьетнамской территории – и через полчаса был пойман патрулем Народной Армии.

– Цель уничтожена! – доложил в штаб ПВО командир батареи – расход, одна.

На острове Окинава, в штабе 36й разведывательной эскадрильи ВВС США, проанализировав информацию, сделали выводы. Что советские зенитные ракеты действительно эффективны, и имеют дальность не менее сорока миль. И в районе Ханоя обнаружено сорок восемь позиций – приоритетные цели для подавления. Что требует привлечения значительных сил тактической авиации – прежде всего, штурмовых эскадрилий, раз цели точечные и укрыты земляными валами.

Смотрят в небо ракеты «Дали». А так как ЗРК дальнего действия во время пуска уязвимы – то для их прикрытия объединены с ними в одной бригаде ПВО, на один дивизион «Дали», три дивизиона «Волны», она же С-75В. Еще радиотехнический батальон, еще батальон материально-технического обеспечения, еще дивизион МЗА. И от Вьетнамской Народной Армии – батальон охраны и зенитно-артиллерийский полк (два трехбатарейных дивизиона – один С-60, второй ЗУ-23).

И еще одна зенитно-ракетная бригада, в четыре дивизиона. И зенитно-артиллерийская дивизия ВНА – без малого триста стволов, калибры от ста миллиметров до четырнадцати с половиной. Такой была на тот день ПВО Ханоя.

Саня Мельников «Кот». Южный Вьетнам, 8 мая.

Через сутки вьетнамцы принесли Мишу Гаспаряна, торпедиста с лодки номер четыре. И что хуже всего, сообщили, что (пока по непроверенным данным) кого-то из наших американцы выловили живым. Будто бы двоих или троих «льен со» (так вьетнамцы называют русских) под усиленной охраной привезли в сайгонскую крепость (где был американский штаб и тюрьма) – подробнее разглядеть не удалось.

Что ж – чем мне нравятся вьетнамцы, так это исполнительностью и уважением к авторитету. Поскольку мы, «льен со», у них в большом почитании – и пофиг, что я им никакой не командир. Исполнили то, что я просил – поймать американца, желательно не рядового, притащить в целости. И вот, товар доставлен, целый лейтенант, тыловой, ну так это неважно. А языку нас на курсах учили.

– Янки, передашь привет своим от герра Куницына. И что за жизнь наших пленных в Сайгоне – ответят ваши сбитые летчики, которых у нас много. И это будет лишь первым взносом в погашение вашего долга. А теперь, пшел вон!

И просьба вьетнамцам – доставить этого кадра к их ближайшему гарнизону, и отпустить. Конечно, с мешком на голове, чтоб ничего по пути не видел.

Для чего я это сделал? Так общее правило, что пойманных диверсов обычно не щадят – а после предельно жестокого потрошения, выводят в расход. Характерно, что в ту войну немцы с британскими и американскими пленными обходились культурно, концлагерь со всеми удобствами, игрой в теннис, театральным кружком, письмами и посылками из дома, через Красный Крест (почитайте мемуары их летчиков, кто через немецкий плен прошел) – но вот к английским и штатовским командос отношение было столь же жестокое, как к нашим. Потому правило «если ты командос, не сдавайся в плен – все равно не пощадят, а убьют с особой жестокостью» – было в английском и американском «спецназе». И точно так же обстоит в Китае сейчас – но сбитых летчиков на этой китайской войне иногда даже меняли. Вот и обеспечу я нашим ребятам хоть небольшой, но шанс, что их насмерть не замучат, остерегутся своих в расход. Хотя бы время выиграть – а там, может, наши наверху что-нибудь придумают!

А отчего я Куницына на немецкий манер назвал? Да просто затем, чтоб их аналитикам, лишняя головная боль. Мы ведь тоже Сунь-Цзы читали.

Военный атташе СССР в Ханое (выслушав доклад об этом поступке).

– М…ь!!!! Кто ему разрешил?!

Заголовки и передовицы американских газет. Май 1955 (альт-ист).

«Вчера был Шанхай, сегодня Сайгон. Тысячи погибших американцев взывают к отмщению! Когда наш Президент наконец решится?»

«Сравнительный анализ военной мощи США и СССР. Ошибался ли Паттон, собираясь дойти от Рейна до Москвы за три месяца?».

«Патриотическая речь сенатора Роджера Бриджеса от штата Кентукки: СССР это колосс на глиняных ногах – угнетенные народы Прибалтики, Украины, Кавказа, Средней Азии молят мировое сообщество о восстановлении свободы и демократии, и в любой день готовы восстать против коммунизма».

«Зверства русской тайной полиции НКВД в Западной Украине – самом европейски культурном регионе СССР. В одном лишь городе Львов, сотни ни в чем не повинных людей расстреляны, тысячи брошены в ужасный ГУЛАГ, откуда нет возврата».

«Пол Дмитриефф, известный журналист и один из авторов „Кольерс“, избитый на улице патриотической толпой, официально заявляет, что является политическим эмигрантом, не имеющим никакого отношения к преступному коммунистическому режиму. И выдвигает обвинение в суде против сержанта полиции Кауфера, сказавшего „хоть ты и эмигрант, а все равно русская свинья“».

«Патриотическое факельное шествие в Мобиле. Были избиты несколько ниггеров, вовремя не убравшихся с улиц. Никаких нарушений порядка и законности не произошло».

«Джо Холт, обвиняемый в вооруженном ограблении ювелирного магазина Хмелевского, заявил, что действовал сугубо из патриотических побуждений, считая вышеназванного Хмелевского агентом Кремля, а его магазин, явочной квартирой русских шпионов».

Лазарев Михаил Петрович. Москва, 8 мая 1955.

– Скажитэ, товарищ Ларарэв, нужна ли Советской стране война?

На вид Сталин был абсолютно спокоен. Но я уже знал, что когда он начинает говорить с акцентом (который в фильмах иного времени приписывался ему всегда), то волнуется.

– Мы гораздо сильнээ, чем дэсять лэт назад. И сейчас отдэльные горячие головы в Политбюро, в Совете министров, и даже срэди военачальников призывают – покончить с амэриканским империализмом раз и навсэгда. Тем более что этот империализм сам готов начать. Их пресса словно взбесилась, и открыто называет президента Эйзенхауэра – трусом и слабаком. Их политики соревнуются, кто произнесет перед публикой наиболее воинственную речь. А патриотически настроенные граждане уже громят заведения тех, чьи фамилии похожи на русские – при полном бездействии полиции. Правда, чаще всего страдают эмигранты и поляки. Сегодня днем в Москву прилетел известный вам Райан, в ранге «особого посланника», просит об аудиенции завтра – наверное, будет предъявлять ультиматум. Так может и нам не стоит вести себя в духе «только бы не было войны»? А надо, «если вы хотите войну – то вы ее получите»?