Владислав Савин - Красный бамбук [СИ, черновик]

Хотя – за одно ручаться могу. И думаю, что товарищи Большаков и Смоленцев со мной согласятся. В плен попасть Рябов мог – только тяжелораненым, а значит, для немедленного допроса непригодным. А сколько времени мистер Райан из Вашингтона к нам летел, ведь он там теперь служит, а не в Стокгольме, как три года назад – а путь через океан, это двадцать часов на «супер-констеллейшне». Плюс, сколько-то времени должно уйти, пока информация по инстанциям пройдет, пока у них самые большие фигуры решение примут. Да ведь и не могли американцы сразу понять, кого им искать среди пленных? Мельников им подсказку дал – вернется, под трибунал пойдет! Но в любом случае, сообщить эту информацию Райану могли лишь после, уже здесь. Есть о том в их депешах в посольство США в Москве?

– В перехваченных шифровках, пока нет – вступил в разговор Пономаренко – но вы же понимаете, что это лишь отсрочка?

Еще одним «бонусом» из будущих времен были наши, пока еще живые компы. Задействованные в основном товарищами учеными, для наиболее сложных расчетов – но что-то забрало себе и ведомство Лаврентий Палыча (который формально уже не министр ГБ, а курирующий от Политбюро) так это еще круче. И любой шифр «домашинной» эры ломают в течение нескольких часов, максимум суток. Но сейчас речь не о том – не для того мы собрались здесь и сейчас в таком составе, и поверьте, в последнее время я с такими людьми (и самим Вождем и первым кандидатом в его преемники) вижусь гораздо реже Анюты. Вторым вопросом нашего совещания была только и не столько судьба Рябова. А – что делать с легендой о Двери?

Ведь легенду надо поддерживать! Что и затратно, и риск проколоться. А если перевести ее в состояние «дамоклова меча», или как там в известном мультфильме, «он улетел, но обещал вернуться»? Ведь тогда в Вашингтоне будут обязаны при любом своем ходе учитывать, с ненулевой вероятностью, возможный ответ! И был у нас заготовлен хороший вариант… но только с пленением Рябова он накрывается медным тазом!

– А если его дополнить? – заговорила Анюта – сделать вот так…

Когда она закончила говорить, мне захотелось восхищенно выматериться. Вот женщины – и отчего вас не было среди иезуитов? Хотя казалось бы, свою любимую жену за двенадцать лет я должен был бы узнать. И ведь это сработает – не сможет Райан опровергнуть, и тем более, с порога отмести. Даже если Рябов рассказал все, что знал, до самого донышка. Тем более, не откроют наш блеф в Вашингтоне, пусть там хоть все их ЦРУ со всеми прочими Конторами землю роют и на ушах стоят. Поскольку все ответы оказываются – по ту сторону Двери. И ключи к ней тоже все там – у нас нет ничего!

Вот только сумеет ли Анюта сыграть настолько хорошо? Покерфейс, он и есть покерфейс.

Ну а прочие вопросы – по разряду «прочие» и проходят. Если Рябов живой и в плену – то обменять, все ж человек из будущего, десятка сбитых американцев стоит. Мельникова накажем, но не до смерти – не за себя же старался, а ради дела. Ну а «куницына» – ищите, разве мы мешаем?

Международный Уголовный Суд в Гааге, созданный в сорок пятом по желанию, в том числе, и СССР, имел задачу наказывать военных преступников, чтоб никому неповадно было в «лейтенанты колли». Так что и нам открыто посылать это учреждение подальше будет неудобно. Однако – собственного следственного (а тем более, оперативного аппарата) у МУС нет, так что правосудие выходит на древневавилонском уровне, «если ты сам приведешь в суд того, на кого обижен». Ну и ловите своего «куницына» дальше, мы разве против?

Записано в 1970. Вошло в сборник «Героический Вьетнам».

Нас звали «волчатами Зиапа». Раньше нашей школой была война – но в пятьдесят пятом нас уже берегли, старались хорошо обучить и воспитать до того, как бросить в бой. Мы завидовали тем, кто побывал на юге, «сынами полков» – и пришли к нам, иные уже с боевыми медалями. А они завидовали нам – говоря, что у вас на севере с неба не падают бомбы и напалм.

Мне тогда было шестнадцать. Моих родителей убили французы. Как и у многих других из моего класса. Мы рвались отомстить – а нас учили, и тому, что будет нужно в мирной жизни, и искусству войны. Наша школа была просто интернатом для детей и сирот наших военных и партизан – ведь легче сражаться, зная что твоих детей не бросят, а вырастят и выведут в люди. Другое дело, что образцом было ваше «суворовское» училище, и поскольку наша страна вела смертельную войну, то и учили нас в первую очередь тому, что должно было пригодиться на этой войне. Как просто выжить в лесу, как маскироваться, найти врага, подкрасться к нему и убить. Как переплыть реку, имея на себе оружие и груз, как проползти через минное поле, остаться незамеченным под носом у часового, как сооружать ловушки из подручных средств и растяжки из гранат. Нас учили борьбе вьетводао – это наш аналог вашего русбоя – а также, в старших классах, и общевойсковой тактике, делая упор прежде всего на бой малых подразделений в лесу. И конечно, учили стрелять – нашим основным оружием был ППС, но также нас обучали обращаться и с американскими, немецкими, французскими образцами.

И кроме пехотного оружия, обязательным для нас предметом было ПВО – пулеметы ДШК, Владимирова, 23-милиметровые. Стандартное упражнение с бумажными мишенями на дереве, подвешенными или движущимися по веревке, или летящими подобно воздушному змею. Нет, пехотных ракет, «стрел», у нас тогда не было, они появились года через три. Зато обращаться с зенитной установкой умели все – ну а сдавшим зачет на наводчика выдавался особый значок, которым гордились, как медалью. Это очень пригодилось нам в тот день Кровавого Парада.

Советские были для нас Старшим Братом. Который разбил японцев, французов, которого боятся и американцы. Сильным и грозным – но любящим своих младших братьев и желающих научить их тому, что умеет сам. Смотрящим на нас как на равных – а это очень дорого стоит. Значит, враги СССР – это наши враги, а его друзья – наши друзья. Мы знаем про вашу Отечественную войну, и чем стала для вас Победа – среди наших учителей в школе были не только вьетнамцы, но и русские. Потому, когда в ваш день Девятое Мая, советские в своих гарнизонах устраивали торжественное построение или марш, мы относились к этому с полным пониманием. И гордились тем, что в Ханое с пятьдесят первого года, привилегией нашей Школы, а также лучших частей Народной Армии было, принять участие в параде.

Обычно на парад не берут боевые патроны. Но нам рассказывали про ваш парад в только что взятом Берлине – когда советские шли в полном боевом снаряжении, и лишь «фольксжандармерия» имела незаряженые автоматы. И я слышал, что идти на парад с боеприпасами – принято во всех частях Советской Армии вне пределов СССР. Также, наш Председатель сказал во всеуслышание – «разве подобает вождю народа бояться своих же защитников?». Потому в тот день не только мы были с патронами в подсумках – но и зенитные самоходки, и бронетранспортеры имели полный боекомплект.