Борис Нефёдов - В лето 6746 года от сотворения мира

Но на этом дело не закончилось. Ситуация изменилась и вечером мне пришлось пригласить к себе Марцина и подняться с ним на стену.

— Понимаешь, Марцин, скажу тебе честно, берег я свою кавалерию для неожиданного удара. Вы должны будите завтра в самый тяжелый момент выйти из левых ворот основной стены крепости пройти по дороге быстренько, прикрываясь завалами над нашими рвами для стрельцов, а затем свернуть и всесокрушающим ударом пройти 150 сажен (300 метров) вдоль линии нашей обороны, но не под стенами, а вот там, где засядут монгольские лучники, перебив всех встретившихся ордынцев, после чего уйти в правые ворота.

— А почему не нанести удар вдоль стены?

— Там кони не пройдут по этому месиву тел.

Вацлав наклонился над стеной и поглядел вниз на видневшуюся в лунном свете гору уже закоченевших трупов:

— Да тут пешему-то трудно будет пробраться, а о коннице нужно просто забыть. Если только почистить поле…

— Это невозможно. Так что придется атаковать вот там. Но все дело в том, что вам и нужно атаковать именно там. Этот рейд будет очень опасен и не все вы вернетесь из него, но он должен дать необходимую передышку бойцам на стенах, оставить атакующих, пусть ненадолго, но без поддержки монгольских стрельцов, что, как следствие, может быть даже позволит перебить их. Наличие у нас конницы наверняка пока еще является секретом для ордынцев и все может получиться, но…

— Мы готовы умереть. Люди засиделись в резерве. Еле их сдерживаю. Хоть со стрельцами подмени.

— Но, — перебил я его, — дело в том, что это может перестать быть секретом раньше времени. Ерема языка притащил, а я этого языка разговорил. Выяснилось, что молодые детки богатых беков решили инициативу проявить, положить крепость к ногам Бату хана. Формально у командира своего тумена они разрешение уже получили. Так что завтра утром попытаются эти монголы напасть на крепость со стороны озера. Пойдут пешком, там по тропам на конях не пройти. Там всего пять тропинок, так что думаю, будет их несколько сотен. На стене наших воинов мало, монголы это знают. Как только начнется штурм стены, вам нужно напасть отсюда им в бок, отсечь группу, атакующую стену, перекрыть тропинки легкой конницей (только близко к самим выходам из троп пусть не подходят, я там подарки для монголов оставил). Другие пусть в копья ударят монголов с тыла. Только не задерживайся, на стене наших сил будет немного. Мне на главной стене завтра каждый человек дорог, а когда эти ударят неизвестно. Перебейте монголов, но не всех. Тех, кто будет помоложе, в хорошей защите и дорогой одежде нужно взять живыми. Живыми!

— Сделаем.

— Пешком там не успеть. Нужно с вечера, лучше ночью, расчистить снег и лед у тайных ворот башни и как только монголы атакуют сами стены, (не раньше) ударить верхами!

— А «подарки» твои нужных монголов не перебьют?

— Не перебьют, у них такие лица впереди всех не бегают. Сразу, как закупоришь за собой ворота переведи своих людей к воротам левой башни главной стены. Нужно, чтобы ваша атака перед главной стеной все-таки оказалась неожиданной для ордынцев. На недалекость этих кочевников рассчитывать не приходится.

— Да мы вроде и не рассчитываем. Но как сегодня им бока намяли, так и завтра намнем.

— Не говори «гоп», пока яму не перепрыгнул. Не может все пройти вот так гладко, как мы запланировали. Не тот перед нами враг.

— Все понял. Сейчас же займусь подготовкой.

— У тебя вся ночь впереди, но ты все равно поторапливайся. О готовности доложи в любое время.

Чуть позднее, как только совсем стемнело пошел посмотреть, как там сегодня со, скажем так, хитромудрыми монгольскими стрельцами, любителями подстеречь неосторожного воина на крепостной стене. Однако получился полный облом. Ни напротив основной стены, ни у остальных стен я, как не вглядывался, никого из них не нашел. Монголов не было видно даже у леса, что оставался напротив главной стены. Только у стены, что у озера в ночи продолжалась работа по созданию проходов через засеку. Но тут рабы уже старались работать потише. Пусть продолжают. У меня на их работу свои планы неожиданно изменились.

Вернувшись на главную стену, дал команду охотникам на спуск. Такое впечатление, что все мое войско ринулось вниз. Я махнул рукой и ушел к себе, изредка посматривая в прицел на окрестности. Но, как ни странно, там все было тихо. И все бы хорошо, но настораживал стук топоров в монгольском лагере. Не люблю я неожиданностей, а мне готовили явно какую-то бяку, что-то, чего я не ожидаю.

Под охраной Митяя немного вздремнул, но часа в три ночи поднялся и потребовал вернуть трофейную команду. Азарт азартом, но им тоже надо отдохнуть. Когда вернулись последние охотники за трофеями, мне доложили результаты. Все живы-здоровы, только один ногу подвернул. Удивительно, что один. В такой куче мертвых и закоченевших тел можно не только ноги переломать, но и шею.

Трофеи оказались знатными. Чтобы сложить монеты и изделия из драгоценных металлов, ко мне закатили бочку! И это еще смогли обыскать только верхние слои вражеских тел. До остальных пока не добраться. Но не это главное. Удалось вернуть больше 12 тысяч стрел, да полторы сотни сулиц. Стрелы женщины отмывали теплой водой и по меткам раскладывали по сотням стрельцов. Завтра с утра их разберут по десяткам, а в десятках — по стрельцам.

Так бы почаще, ё-пэ-рэ-сэ-тэ.

В думах о том, как пройдет завтрашний день я возвращался к себе, когда услышал за углом неторопливую беседу двух моих ратников.

— Да, дело темное…

— Темное? Бревно ты, Радей, неотесанное.

— Ты чего, дядька Натан?

— Темное… Это ж надо. Помнишь, мы с тобой у его дверей сторожей стояли? Что из дверной щели шло? Тьма? Дым вонючий? Свет лился! Во как! Да какой свет. Я такого отродясь не видал. Тут тьмой не пахнет.

— А как тогда?

— А ты подумай. Где ж это видано, чтобы не купец к князю, но князь к купцу поспешал. Сам ведь едет. Запрутся, беседуют неспешно. Как думаешь, это князь купца наставляет? Не-ет, Радей. Думаю, все как раз наоборот. Ну, князь молодой ишшо, а архиепископ наш? Смотри, как он смотрит на нашего вождя, да как с ним разговаривает. И тут дело не в дарах и не в свечах, что Михаил Игнатьевич ему передает. Тут другое. Смотри какие между ними отношения. С чего бы? Да что там люди набо́льшие. Ты на народ посмотри. В кузнечном ряду какое к ему уважение. Да разве только в кузнечном? На свои братчины в качестве почетного гостя почитай все ряды на торге ему челом бьют. А ведь это праздники людей одной профессии, посторонних на них не зовут, это собрания только своих. Это не пирушка для всех желающих. Одна из самых страшных вещей, которую можно сделать в Новгороде, — прийти на братчину незваным гостем. А тут — зовут! Перед всем Новгородом объявляют его своим. Попробуй тронь. А честь-то какая! Ты вспомни хотя бы раз, чтобы кузнецы или иной какой ремесленный люд на свои братчины купца приглашали? Да пусть он хоть все товары у них скупит. А бортники… Ты где видел, чтобы бортники сами товар на двор купца везли, да еще в ноги кланялись? А гончары, а кожевенники? А..