Джон Ширли - BioShock: Восторг

– На поверхности твои родители искали спокойной жизни, используя все свои великие таланты, чтобы обеспечить тебя, они научились избегать лжи церкви и государства, считавших себя хозяевами системы. Но паразиты говорят: «Нет! У этого ребенка есть долг! Он пойдет на войну и умрет за нацию».

И гигантская рука опустилась, продавив стену, и схватила ребенка, унесла его во тьму… к смерти.

Билл покачал головой. Ему казалось, что все здесь служило для запугивания детей. Он слышал, что София Лэмб в свое первое посещение подала Райану идею этих «развлекательных поездок»: своеобразной терапии отвращения и способа его запечатления в детских умах по отношению ко всему миру на поверхности и последующему утверждению единственной альтернативы – Восторга…

Между сценами возникали аниматронные Райаны, читавшие лекции, запугивавшие, предупреждавшие ребенка об ужасах внешнего мира

В конце поездки Билл услышал песню Коэна «Вставай, Восторг, вставай»:

Билл вздохнул. Он будет делать что угодно, лишь бы держать Элейн подальше от этого места. Она не поймет. У нее уже были сомнения насчет Восторга, и это только упрочнит их. Что бы там ни случилось, они верны идее Восторга и Эндрю Райана. Ведь так?

– Как может разделившийся дом устоять, Саймон? – вежливо спросила София Лэмб, когда они находились в саду скульптур «Парка Диониса». Саймон Уэльс сидел рядом с ней на резной коралловой скамейке и курил трубку, он выглядел возмущенным. Марджи и еще несколько последователей Софии рассыпали удобрения из рыбьих потрохов вокруг растений на другом конце галереи. Напротив них находился образец «бессознательного искусства» одного из последователей: статуя, изображавшая извивавшегося осьминога с человеческим лицом, которое странным образом напоминало лицо Райана.

– Восторг создан для конфликта, для соревнования. Но может ли это чудо общества выжить при таком разделении и подавлении здесь? Для процветания Восторга нужно единство! Это подразумевает коммунальный концепт, а не соревновательный…

Саймон осмотрелся нервно:

– Правда, вам не стоит использовать такого рода… ладно. Райан будет считать это пропагандой красных... Это может быть опасно. Они строят новый центр для содержания под стражей, и у меня такое чувство, что Райан делает это для, хм, для людей, которые ставят под сомнение методы его управления…

София пожала плечами:

– Если я должна отправиться в тюрьму, так тому и быть. Люди нуждаются во мне! Все больше их приходит каждый день, Саймон! Понимание необходимости целостности набирает силу! Восторг должен быть единым обществом, а не каким-то шизофреничным социальным организмом, находящемся в состоянии вечной борьбы с самим собой. Посмотри, что происходит: люди скатываются до проституции, живут друг у друга на головах. Разве это лучше того, что было в мире на поверхности?

– Если он подозревает, что вы готовите…

Она усмехнулась:

– Он убежден, что я в его команде. Я посоветовала ему, как обустроить тот маленький образовательный парк развлечений… это абсурд, правда. Я сомневаюсь, что это место может сделать хоть что-то, кроме как напугать детей, но он верит, что помогает им принять Восторг. Я дала ему отредактированный доклад обо всех моих… – она посмотрела на него. – Я могу доверять тебе, ведь так, Саймон?

Он ответил ей ошеломленным взглядом, с трудом сглотнул:

– Конечно! Как вы можете сомневаться, вы же знаете, что я чувствую…

– Мамочка, посмотри! – пищащим голоском позвала Элеонора. София обернулась, посмотрев на свою маленькую дочь, которой было всего три года. Она была в своем розовом передничке и тащила за собой один из этих аудиодневников.

– Я собираюсь играть с мистером Дневником, который ты мне дала!

София кивнула:

– Чудесно, моя милая!

Саймон понизил голос и спросил:

– Вам не кажется, что пришло время, когда ей пора начать общаться с другими детьми, доктор?

– Хм. Нет, нет. Они все под влиянием ядовитой парадигмы Эндрю Райана. Я буду держать ее здесь, воспитывать в безопасной изоляции, сделаю ее образцом для грядущего общества…

– И, – он прокашлялся, – что случилось с ее отцом?

– Ах, что до этого, так это мое личное дело.

Элеонора сидела на траве, разговаривая с записывающим устройством так, словно оно было ее другом, и вертела в руке маленькую отвертку.

– Привет, мистер Дневник! Хочешь поиграть? – тут же она изменила голос,– «На самом деле я очень занят сейчас, мисс Элеонора. Может, позже». Что ж, ничего страшного! Но ты не возражаешь, если я разберу тебя на части, пока жду? Обещаю, потом соберу тебя назад! «Подожди! Ты не можешь сделать этоооооо… нееееееет… подождииииии….. подожди Элеоноооооооора!»

И к удивлению Софии девочка начала колотить магнитофон, разбив его на части отверткой...

– Некоторые эффекты плазмидов оказались тяжелее, чем мы ожидали, – сказала Бриджит Тененбаум, ведя Фонтейна по коридору.

Сушонг показался из-за открытой двери и жестом пригласил их войти:

– Сушонг готов к демонстрации!

Фонтейн чувствовал себя неважно, но был полон решимости увидеть все, и последовал за Тененбаум в комнату для экспериментов.

Когда они вошли, Фонтейн понял, что подопытным был тот же мужчина, что и в прошлый раз, Брумен. Только сейчас он бодрствовал, по крайней мере, частично. Его глаза были открыты, взгляд скакал от одного предмета к другому.

Они находились в третьей лаборатории «Фонтейн Футуристикс». Комната была почти пуста, не считая шкафа, матового стального столика с инструментами и медицинского смотрового стола, снабженного ремнями. Металлические стены были изъедены ржавчиной и покрыты заклепками, здесь сильно пахло антисептиками и просачивающейся морской водой. Он слышал, как она капала между стен. Одинокая лампочка без абажура светила под потолком. Пол был застелен чем-то напомнившим Фонтейну тонкий ковер из черного каучука.

– Вы, ребята, не гонитесь за удобствами, как я вижу, – заметил он. – Может быть, немного украшений…

– Мы добавим больше оборудования позже, – ответил Сушонг, склонившись над столом. – Украшения это лишнее.