Джон Ширли - BioShock: Восторг

Салливан, шатаясь, прошел через дверь обратно в коридор. Теперь они все были здесь: Салливан, Билл, констебль Редгрейв, прямо за ними шел Кавендиш и еще несколько человек. У одного одежда горела из-за попадания огненного шара, другой потерял глаз, глазница все еще дымилась после удара тока, еще двое мучились от огнестрельных ран…

Билл заставил усмехающегося Кавендиша понервничать, когда он и Редгрейв остались у открытой двери, стреляя в рвавшихся за ними сплайсеров, прикрывая отступления. Пули свистели, заряд «Электрошока» трещали на железном дверном косяке. Билл подхватил пистолет мертвого констебля и выстрелил почти в упор в лицо сплайсера, свесившегося с потолка, появившегося словно из неоткуда… Тот свалился на пол, как умирающая летучая мышь…

– Давайте, не останавливаемся! – крикнул Салливан. – Отступаем!

После появился специальный отряд прикрытия, это была та самая запланированная вторая волна. Они ринулись между Салливаном и Биллом, навстречу сплайсерам. Девять констеблей, вооруженные химическими распылителями, «обледенителями», огнеметами. Их неуклюжее оружие обрушило на сплайсеров потоки едкой кислоты, холода и все сжигающего хаоса.

Салливан держал этот отряд в запасе, боялся, что они с этими не самыми точными пушками могут ранить своих. Но сейчас Билл был чертовски рад их видеть. Это новое оружие Райана сеяло неразбериху в рядах сплайсеров: головы лопались словно попкорн, лица сползали с черепов в булькающей кислоте…

Живот прихватило от страха. Билл взял Салливана под здоровую руку, помогая ему идти. Он позвал Редгрейва, чтобы тот прикрыл их. Рана на плече шефа сильно кровоточила, нужно было добраться до лазарета.

Ноги Билла скользили в крови Салливана, люди позади кричали, умоляя не оставлять их здесь. Пушки трещали, рычало пламя. Они шли все дальше и дальше… и сами не заметили, как оказались в метро, в безопасности.

Но пока они шли, Салливан рычал от боли, а Билл думал: «Может быть, для всех нас нет спасения. Никакого спасения, пока мы в Восторге».

– Оказалось, что доклад о «Приюте Маленьких Сестричек» был… – Салливан замолк, печально качая головой. – Что ж, он был правдив.

Они стояли перед «яслями», смотря в окошко двери. Маленькая, босоногая, темноволосая девочка в рваном платье сидела в углу на кровати, смотрела в пустоту и сосала большой палец.

Райан медленно выдохнул:

– В ней находится морской слизень, и она производит АДАМ?

– Ага. Видимо, слизень выделял вещество недостаточно быстро. А использование девочек повышало производительность, – отвращение переполняло голос Салливана.

– Действительно. Вы получили подтверждение у Сушонга?

– Да, сэр. Если хотите спросить у него – он под домашним арестом, дальше по коридору, – на лице шефа возник болезненный оскал. – Какая ирония. Они заперты вместе, он и Тененбаум, в одной из комнат, где держали детей.

– Я поговорю с ними, – Райан отвернулся от двери.

– Мистер Райан?

Райан посмотрел на Салливана хмуро:

– Да?

– Что делать со здешними детьми? Мы выпустим их?

– Они же, как я понимаю, сироты, да?

– Эм, так или иначе, да.

– Сиротам надо будет где-то жить. Возможно, когда нам удастся найти другой способ… эффективного производства АДАМа, мы сделаем все, чтобы их… удочерили. А пока… – он пожал плечами. – Им лучше оставаться здесь.

Райан видел, что Салливана разочаровал такой ответ.

– Салливан, а что вы от меня хотите? Эти дети будут приносить пользу. Со временем... ладно, посмотрим. Как думаете, можем мы теперь начать инспекцию, шеф?

– Разумеется, – Салливан избежал его взгляда. Его голос был хриплым: – Сюда, мистер Райан. Дальше по коридору…

Они миновали всего две двери, и Салливан отпер точно такую же комнату. Когда дверь открылась, Райану пришлось сделать шаг назад из-за вони, исходившей от переполненного горшка в углу детской. Игрушки были разбросаны по полу вместе с жестяными тарелками с недоеденной едой.

Бриджит Тененбаум забилась на койку в углу, точно как девочка из предыдущей комнаты, только в лабораторном халате, закрытом на все пуговицы, а не в платьице. Она кусала костяшки пальцев, и выражение лица у нее было точь-в-точь как у того ребенка.

Сушонг стоял спиной к двери и выводил на стене мелками корейские иероглифы. Он покрыл уже несколько квадратных ярдов этими загадочными письменами.

– Сушонг! – рявкнул Райан.

Доктор Иу Сушонг повернулся, и Райан увидел, что в его очках не доставало одной линзы. На той же стороны лица была пурпурная отметина, губа разбита.

– Доктор Сушонг попытался сбежать, когда мы ворвались сюда, – вежливо пояснил Салливан. – Пришлось ударить его разок дубинкой.

Сушонг поклонился:

– Сушонг сожалеет об исписанных стенах. Небольшая диссертация. Нет бумаги, чтобы записать.

– И о чем же эта диссертация? – спросил Райан, его ноздри дрожали от стоящего в комнате зловония.

– Накапливание собираемого АДАМа в сплайсерах,– ответил Сушонг. – Возможные методы его извлечения.

– Ясно. Хотели бы вы покинуть это… помещение?

Тененбаум села, все еще кусая костяшки пальцев, но смотря на него внимательно. Сушонг только поклонился.

– Тогда, – продолжил Райан, – вам придется принести присягу. И понять, что нарушение этой присяги будет означать согласие со смертным приговором. Мы живем в отчаянные времена. И отчаянные меры необходимы.

– И… – голос Тененбаум стал сиплым. – Маленькие Сестрички?

Сушонг нахмурился и одарил ее предупреждающим взглядом.

Райан пожал плечами:

– Они останутся здесь. Нам нужен… товар. Когда-нибудь найдем другой метод, но пока что, видимо, вы с Фонтейном оставили нам только это… Да и, в конце концов, этим детям некуда идти.

Салливан пробормотал что-то неразборчиво. Райан повернулся к нему:

– Хотите что-то сказать, шеф?

– Ох, нет, мистер Райан.

– Очень хорошо. Отправьте сюда охрану, а этих двоих верните в их старые квартиры. И проследите, чтобы Сушонг получил новые очки.

Выходя на площадь Посейдона, Диана МакКлинток поняла, что не испытывает волнения – не чувствует вообще ничего – к крупной сумме денег, выигранной в казино «Сэр Приз: игры удачи».

Она выловила из сумочки сигареты, что потребовало определенной внимательности, потому что сумочка была забита долларами Восторга, которые она добыла, трудно поверить, на самых сложных игровых автоматах. Ей неимоверно повезло, и это для нее ничего не значило. Это скорее было каким-то издевательством. Она не могла потратить выигрыш в Нью-Йорке на Парк-авеню, где так хотела бы оказаться.