Алексей Переяславцев - Зимний гастрольный тур

Из портфеля появились увесистые переплетенные тома. Впрочем, текст был отпечатан, судя по качеству, типографским способом.

— Очень важный момент, товарищи. Вам, конечно, хочется узнать, откуда лодки. Отвечаю. Впредь категорически запрещается задавать этот вопрос кому бы то ни было. Подобные разговоры среди починенных — пресекать. Если появятся догадки — держите их при себе. Могу сказать лишь, что получены лодки насквозь незаконным образом. Подписки о неразглашении с вас возьмут особисты. Секретна, конечно, техника сама по себе, равно ее возможности, но еще того больше — происхождение. Напоминаю: подводные лодки как класс кораблей появился на свет изначально ради того, чтобы топить транспорты и корабли противника. Но у этих еще есть огромные возможности в части разведки. Вопросы?

Подводники переглянулись. Наконец, поднял руку Колышкин:

— Сергей Васильевич, если можно, то хотя бы в самых общих чертах поставьте задачи. Это не ради любопытства, а чтобы знать, на что нам больше обращать внимание.

Наступила тягостная тишина. Инженер посмотрел вдаль каким-то странным взглядом. Всем морякам одновременно подумалось, что он и сам не знает ответа.

— Задачи будут зависеть не от меня. И не от командующего Северным флотом. И даже не от товарища Сталина. От международной ситуации, вот от чего. Каким боком она повернется — не знает никто, я в том числе. Может быть, войны удастся избежать. В этом случае ваши задачи будут сводиться в первую очередь к разведке и к обучению других товарищей. Но в это не особо верю. Так что, — тут губы старика искривились в невеселой усмешке, — готовьтесь ко всему. Пока что вам самим учиться и учить. Правила обращения с секретной документацией все помнят? Вот и ладушки. Вам четверым разрешаю обмениваться мнениями. Но только между собой! Завтра в десять сбор у пирса номер два. Каждый командир должен сопровождаться рулевым и боцманом из своего экипажа. Лодки подгонят к пирсу, швартоваться будете уже сами — с помощью буксира, конечно. На лодках не будет ни единого человека!

— Кто же их перегоняет? — вслух удивился Видяев. Ответом был тяжелый взгляд.

Коринженер уже ушел, а подводники все еще не торопились двигаться в свою комнату (в ведомственной гостинице они все жили в одной).

— Часы-то японские, — как бы между прочим заметил Фисанович.

— Это еще могу положить за контрабанду, — откликнулся Гаджиев. — Но хотелось бы знать, как можно спи… угнать и протащить через границу в наши воды аж четыре подлодки. Между прочим, с надводным водоизмещением две тысячи триста, это в полтора раза больше, чем "катюша" [16] жаргонное наименование подлодок серии "К". . А экипаж прилично меньше.

— Толку, что экипажу меньше? Я как думаю насчет обучения, так разом голова начинает болеть… заодно и другая часть тела. Кстати, Магомед, насчет происхождения спрашивать запрещено.

— А я и не спрашивал! — огрызнулся вспыльчивый джигит из Дагестана. — Всего-то поинтересовался: как можно такие… приобрести.

— Мне другое интересно. Вот тут написано: серия "Н". Это что бы значило? — протянул Колышкин.

— Тут как раз легко, Иван Саныч, — мгновенно откликнулся балагур Фисанович. — "Ниночка", не иначе.

— Или "немецкая", — выдал Видяев.

После этого происхождение лодок не обсуждалось.

Погода была неправильной. Если исходить из даты на календаре, то должен был налететь снежный заряд, да со шквалом, на крайний случай — с ветром, не слишком отличающимся от штормового. Так ведь нет: почти что штиль, а барашков на волнах никто бы и в бинокль не нашел.

На буксире "Борец" пар держали на марке" [17] то есть кочегар топил котел так, чтобы стрелка на манометре указывала на красную отметку, соответствующую максимальному разрешенному давлению пара. — в точном соответствии с приказом. В рулевой рубке творилось важное дело: кидали жребий. Столпились все заинтересованные лица. Иначе говоря, протолкнуться было нельзя. На палубе остался лишь спержант госбезопасности и вахтенные.

— Вот, товарищи, номера на бумажках. Кто какой номер вытащит, тому то и достанется. Все ясно? Кто первый?

Колышкин сунул трубку в рот и потянулся первым. Чуть обиженным тоном протянул:

— Четвертый…

Реакцией на попытку Фисановича было:

— Ох, и везунок же ты, Израиль Ильич!

Тому достался первый номер.

— Магомед Иманутдинович, ну-ка… второй, поди ж ты!

— А тебе, Федор Лексеич, и тащить-то без толку.

За шутками и прибаутками почему-то не заметилось, что коринженер тихонько вышел на палубу.

Буксир ощутимо качнуло несколько раз. Для бывалых моряков (а иных в рубке не было) такое ничем особенным не показалось.

Дверь приотворилась. В нее просунулся Александров:

— Семен Макарович, подваливай, лодки прибыли.

Все, кроме рулевого и капитана буксира, выскочили на палубу. На почти что глади Кольского залива покачивались черные веретенообразные корпуса.

Машина буксира тяжело задышала. Вод за кормой взбугрилась.

— Боцман, к крайней слева подваливаем! Товарищи подводники, по швартовке быть готовыми перейти на борт!

— Кранцы по правому борту вываливай! Сходни волоки! Да шевели кормовым срезом, поперек и якорем твою…

Фисанович стоял на палубе буксира в позе спринтера или прыгуна в длину на старте. Остальные молча глазели на необычные корабли.

Ничего близко похожего на привычную подводную лодку. Какой-то округлый корпус сомнительной мореходности — во всяком случае, на поверхности. Это было понятно: большей частью лодка должна ходить в погруженном состоянии. Ни малейших признаков орудий, даже зенитных. Какое-то вроде резиновое покрытие. Правда, тут же командиры вспомнили, что такое упоминалось в описании. Резина должна уменьшать отраженный сигнал.

Командир и рулевой скрылись в рубке. Второй тут же подскочил к штурвалу, а первый выбрался обратно по пояс на случай, если понадобится отдавать команды рулевому. Боцман подплава ловко принял выброску. Через двадцать минут закрепили буксировочный трос. Еще через полчаса лодка без имени (на рубке ничего написано не было) оказалась пришвартована к пирсу номер два. Тут же отдали буксировочный трос, и буксир, пыхтя машиной, стал набирать скорость по направлению чуть впереди носа следующей лодки.

Когда последняя лодка встала борт о борт с предпоследней, уже прошли тягучие северные сумерки. Мрак разрывался лишь огнями прожекторов.

А в рубке буксира сидел на табуретке товарищ коринженер. Судя по цвету лица, он чувствовал себя прескверно, хотя незаметно от окружающих принял таблеточку. Рядом стоял еще более бледный сержант госбезопасности и повторял, как заведенный: