Алексей Переяславцев - Зимний гастрольный тур

Предвидя смерть фюрера, Геринг отдал заготовленный заранее приказ. Верные ему парашютисты заняли ключевые позиции: Рейхсканцелярию, аэродром Темпельхоф, здание министерства пропаганды. Доктор Геббельс, проникшийся важностью момента, не замедлил выпустить радиосообщение. В нем сообщалось о смерти фюрера, а также доводилось до сведения граждан Германии, что вермахт твердо стоит на страже интересов Рейха и полностью верен идеалам партии. Примерно то же напечатали в экстренном выпуске всех национальных газет, в первую очередь — в "Фелькишер беобахтер". Это было серьезным ударом по РСХА, ибо Гесс, а не Гиммлер сделался главой Германии — именно потому, что был первым в партийной иерархии.

Но реакция иностранных государств была хотя и не быстрой, но весьма бурной.

СССР почти сразу же выразил соболезнования — вежливые и сухие. Французские газеты и радио мало что не пели от радости. Реакция английской прессы оказалось более сдержанной и могла выразиться словами: "Какое несчастье для Германии, что Гитлер умер! Ну почему он так задержался с этим делом!"

Продолжение банкета также было кардинально различным для участников. Посол Германии в СССР граф Шуленбург, прихватив с собой всех значимых торговых представителей, какие только нашлись в Москве, поспешил в здание на углу Кузнецкого с многословными уверениями, что-де в торговой политике Рейха если и произойдут какие-то изменения, то лишь в сторону еще большей доброжелательности. Представители Великобритании в нейтральных странах начали тут же зондировать условия к замирению, а посол Советского Союза в Германии Алексей Алексеевич Шкварцев и его подчиненные начали осторожно прощупывать тонкости германской Ostpolitik, пытаясь предугадать возможные изменения.

Французская военная разведка увидела предполагаемое: боевой дух в германских частях вблизи линии фронта заметно снизился. Не только генералы, но и приказывавшие им из Парижа политики увидели редчайшую, как они полагали, возможность раздавить Германию еще раз.

Главными лицами в этом совещании были командующий английским экспедиционным корпусом во Франции барон Алан Фрэнсис Брук, бывший тогда генерал-лейтенантом, и оппонировавший ему Морис Гамелен, командовавший Восточным фронтом. Разговор шел по-французски; англичанину (точнее, ирландцу) Бруку это не составляло труда, поскольку он получил французское образование.

— Месье генерал, в настоящий момент мы имеем уникальную возможность прорвать германский фронт и выйти к Рейну. Судите сами, — и указка начала плавно перемещаться от точки к точке на карте, — наши танковые полки сосредоточены на этих ключевых позициях, причем в состав частей включены большей частью тяжелые танки, превосходно защищенные толстой броней. При условии поддержки английскими силами, в первую очередь бомбардировщиками, общее наступление продлится, самое большее, неделю. Примите также во внимание…

Брук терпеливо выслушал все стратегические и тактические соображения и начал отвечать без раздумий. Будь Гамелен чуть больше склонен к анализу, он непременно бы отметил, что речь англичанина с очевидностью представляет собой домашнюю заготовку.

— Дорогой Морис, ваш план, без сомнений, очень хорош. И все же в нем содержатся некоторые недостатки. Главный из них: сложилась ситуация, когда военные действия не нужны никому. Те территориальные приобретения, которые вы получите, представляют собой ценность, не спорю, но еще более ценны сохраненные силы для другого театра военных действий. Нам следует думать не о войне с Германией, а о войне вместе с Германией. Понадобятся объединенные усилия, дабы противостоять Советской России. В частности, мы уже сделали предложение высшему руководству Франции участвовать в авианаступлении на бакинские нефтяные промыслы. По этой причине мы хотели бы сберечь летный состав.

Это было уже не намеком, а недвусмысленной информацией: авиаподдержки от Королевских военно-воздушних сил не будет.

А генерал Брук продолжал все тем же вкрадчивым тоном:

— Это не все. Мне как артиллеристу кажется, что вы недооцениваете возможности противотанковой обороны немцев. По нашим данным, она насыщена…

Последовал вдумчивый и подробный анализ разведданных. Опираясь на него, англичанин подводил к мысли: задуманное французами наступление дастся большой кровью и хотя бы по этой причине несвоевременно.

Справедливости для: оба генерала не столько отстаивали свою точку зрения, сколько пытались продавить точку зрения своего политического руководства. Но если английское правительство (точнее, премьер-министр Чемберлен) принимало решения, основываясь большей частью на политической ситуации, то французское шло на поводу у военных, а те были убеждены в быстрой и решительной победе.

Говоря дипломатическим языком, стороны остались при своих позициях. Газетчики (которых там не было) назвали бы итоги переговоров полным крахом. Англичане наотрез отказались не только участвовать в наступлении: они также не предоставили никакой авиаподдержки. Французы, в свою очередь, легкомысленно заявили нечто в духе: "Мы сами с усами, и без вас справимся"; пообещали, что при получении репараций Великобритания не может рассчитывать даже на пфенниг, и решительно отмазались от какого-либо участия в авианалетах на нефтедобывающие мощности СССР.

Нельзя сказать, что вооруженные силы Германии все дни траура только и делали, что заливались слезами и наливались шнапсом. Подразделения вермахта репетировали траурные церемонии, но войсковая разведка все так же пристально следила за противником и прилежно докладывала о приготовлениях к масштабному наступлению. Полностью скрыть таковые не удалось бы ни одной армии мира.

Французское правительство рассматривало Бельгию, Нидерланды и Люксембург как номинально нейтральные страны. Разведка на их территориях, понятно, велась, но прорыв французских войск через эти страны всерьез не рассматривался: с политической точки зрения это выглядело сумасшедшей авантюрой. Однако военные все же держали в Генштабе соответствующие планы — очень уж соблазнительной выглядела идея наступления на северный фланг бошей.

Происходи все в конце ХХ или в начале XXI века, газетчики и иные представители средств массовой информации сравнили бы ход событий с разгоном гоночного болида. Но в сороковые годы автогонки еще не обрели той популярности, которой стали пользоваться позже.

В день похорон фюрера Германии началась мощная артподготовка. На первую линию обороны вермахта обрушилась вся мощь французской артиллерии. Одновременно правительство Великобритании, так и не достигнув соглашения о перемирии, получило его де-факто. По английским войскам не стреляли, а равно их не бомбили. Возможно, это объяснялось голым прагматизмом командиров германских частей: британские войсковые колонны направлялись в противоположную от фронта сторону. Кстати, Уинстон Черчилль, будучи Первым лордом Адмиралтейства, яростно сопротивлялся попыткам заключить такое соглашение. Английский экспедиционный корпус в полном составе двинулся на эвакуацию в сторону Гавра. Железнодорожный вариант транспортировки войск был затруднителен, так что англичане ехали на грузовиках, причем своих. Однако подводный флот Германии, терзавший британские морские перевозки, продолжал свою работу. Примечательно, что не попал под атаку ни один корабль Королевского флота.