Гарри Гаррисон - Миры Гарри Гаррисона. Том 21

Сорогетсо не должны испытывать вмешательства в свою жизнь. А теперь скажи, исполнишь ли ты мои указания?

Элем была в полном смятении.

— Я служу науке подобно тебе, великая Амбаласи.

Я согласна с тобой — это наилучший вариант. Но в то же время я и сторонница Угуненапсы. И обе стороны моей жизни должны согласовываться.

— Легче легкого. Вспомни о третьем принципе Угуненапсы — и твои мысли сразу прояснятся и выводы сделаются очевидными. Разве Угуненапса не говорила, что Дух Жизни, Эфенелейаа, великая эистаа Города Жизни, царит над всеми нами, обитательницами его? А разве сорогетсо к нам не относятся? Поэтому, уплывая в свой новый город на реке, они одновременно пребудут и в вашем Городе Жизни. Так говорила Угуненапса.

Разве я ошибаюсь?

Элем еще поколебалась.

— Ты права. Угуненапса говорила так — спасибо тебе, что напомнила. И я со смирением внимаю тебе, не являющейся Дочерью Жизни, но так хорошо разбирающейся в мыслях Угуненапсы, когда ты направляешь меня в неразумении моем. Конечно же, ты права, и приказ твой будет выполнен.

Вейнте' не стремилась командовать этими фарги — привычный порядок сложился сам собой. Если Великреи и была недовольна тем, что Вейнте' заняла ее место, то виду не показывала. Скорее напротив — старалась держаться поближе к Вейнте', в меру своих способностей пытаясь уразуметь ее указания. Она приносила Вейнте' самую вкусную рыбу из своего улова, с удовольствием следила, как та ест, и не приступала к еде, пока Вейнте' не закончит трапезу. Привычный порядок среди иилане': одним суждено отдавать приказы — другим повиноваться.

Чтобы распоряжаться этим эфенбуру переростков, особого ума не требовалось. Вместе они только ловили рыбу — и преуспевали в этом занятии. Они разбредались по берегу, заходили в воду — и медленно плыли вперед. Заметив косяк рыбы, они тут же извещали об этом друг друга простейшими знаками, по цепочке передавая сигнал, который в конце концов доходил до Вейнте'. Тогда она плыла в указанном направлении, чтобы взглянуть, достаточно ли велик косяк, годится ли рыба в пищу. Если поохотиться стоило, она жестом посылала фарги вперед, дальше все происходило самым привычным образом.

В другое время они не общались. Пили — когда хотелось пить. Замерзнув, выбирались на солнце. Подобно ящерицам, валялись на берегу, и Вейнте' это устраивало, поскольку не нарушало бездумного покоя в ее душе.

Соседство их, пусть и бессловесное, приносило ей удовольствие. Одинаковые дни сменяли друг друга, и не нужно было ни думать, ни беспокоиться. Здесь, на экваторе, было трудно отличить день ото дня. Изредка шли дожди. В море хватало рыбы, пресноводные ручьи не пересыхали. Вот и вся жизнь — простая и беззаботная.

Более фарги ничего не умели делать. Едва ли они представляли себе иные возможности — раз предпочли такое существование городской жизни, полной трудов и волнений.

Когда приходили думы, Вейнте' старалась отделаться от них. Она просто испытывала удовлетворение от соседства фарги и того, что ее окружало.

Дни сменялись ночами, а ночи рассветами, время величественной поступью шествовало мимо.

Лил дождь. Тропический ливень тяжелым пологом занавесил землю под свинцово-серым небом. Струи так громко хлестали по натянутым шкурам, что тану приходилось разговаривать громко.

— Когда же этот дождь кончится? — проговорила Армун.

Младенец завопил: небо расколола молния, и над вершинами деревьев прокатился

Гром.

— Третий день льет, — отозвался Керрик. — Я не помню, чтобы дождь шел больше трех дней подряд. Наверное, к вечеру перестанет. Тучи, похоже, редеют.

Он поглядел на Харла, обжаривавшего над огнем тонкий ломоть оленины. Дым стелился по земле. Порыв ветра, залетевший в шатер, окутал Харла дымным облаком. Тот закашлялся и принялся тереть глаза. Сидевший на корточках перед костром Арнхвит засмеялся — но тут же сам стал кашлять. Ортнар сидел в обычной позе, вытянув вперед неподвижную ногу, и вглядывался в пелену дождя.

Здесь, на острове, он часто сидел так и молчал.

Керрик тревожился за него. Других забот у него не было — стоянка на острове во всех отношениях была лучше, чем у Круглого озера. В тростнике водились утки, их можно было лозить силками. Хватало и дичи:

Оленей и мелких мургу со сладким мясом. Хищных мургу они убивали, едва те попадались на глаза. Изредка мургу перебирались через неглубокий пролив, отделявший остров от материка. Хорошее место. Армун — как это часто случалось, когда они жили вместе, — разделяла его мысли.

— Хорошая стоянка. Мне не хочется уходить отсюда.

— И мне. Хотя иногда я вспоминаю про саммады.

Интересно, они так и остались в долине саску?

— Я боюсь, что они погибли, что их убили и съели мургу со стреляющими палками.

— Я тебе сколько раз говорил — они живы и здоровы.

Он протянул руку и отвел волосы с ее лица, когда она склонилась над младенцем. А потом провел пальцами по лицу до раздвоенной губы. Армун улыбнулась.

Охотнику не полагалось проявлять чувства на виду у всех — и она обрадовалась.

— Ты уверен? — озабоченно спросила она.

— Да. Я же говорил тебе, мургу не умеют лгать.

Потому что каждое их слово есть мысль. Что на уме, то и на языке.

— Я так не могу. Иначе беды не оберешься. — Она рассмеялась и добавила:

— А может быть, и удачи.

— Ты поняла. Мургу приходится высказывать все, что они думают. Когда я разговаривал с их саммадаром и дал ей нож из небесного металла, она обещала мне, что прекратит войну и вернет войско в город. Сказала — и сделала.

Дождь постепенно утих, но с деревьев еще капало.

К вечеру немного прояснилось, и сквозь ветви пробились косые лучи заходящего солнца. Керрик встал, потянулся и принюхался.

— Завтра будет ясный день.

Обрадовавшись окончанию невольного заточения, он взял хесотсан, копье и направился в сторону холма у стоянки. Арнхвит окликнул его — Керрик жестом позвал сына за собой,

Арнхвит трусил возле отца, держа наготове маленькое копье. Охотничьему делу его учили Харл и Ортнар, и в свои семь лет он умел идти по лесу совершенно бесшумно — не то что отец.

В кустах послышался шорох, оба замерли. Заметив небольшого зверька, Арнхвит быстро метнул свое копье.

— Элиноу! — объявил он. — Я успел заметить пятна на шкуре. И чуть не попал.

Он побежал за копьем. Мясо элиноу, некрупных и подвижных ящеров, люди находили вкусным. Имя существа Арнхвит узнал от самцов у озера и теперь правильно выговорил его на иилане'. Но теперь он все реже и реже прибегал к этому языку — незачем было,